Резкое оживление проблемы иммиграции в России, связанное с очередной серией криминальных
инцидентов, фокусирует внимание на вопросах преступности мигрантов и вызываемого ею социального напряжения. Это важно, но между тем гораздо более значимыми и ощутимыми являются долгосрочные демографические последствия, связанные с изменением этнической и конфессиональной структуры населения.
Наглядным примером тех перспектив, которые в случае сохранения текущего уровня иммиграции из азиатских стран СНГ ожидают Россию, может служить Британия, с которой нас объединяет целый ряд общих черт. Во-первых, обе страны еще недавно по историческим меркам были крупными империями, контролирующими огромные территории с иноэтничным населением. Причем Россия потеряла этот статус на 30-40 лет позднее, чем Великобритания. Во-вторых, обе страны сохранили после распада своих империй с контролируемыми ими ранее территориями открытые границы, что обеспечило относительно свободное передвижение населения. В-третьих, и та и другая страна в результате столкнулись с целым рядом негативных социальных и политических последствий неконтролируемой иммиграции. Только Британия, которая приступила к массовому импорту иностранной рабочей силы и населения бывших колоний гораздо раньше России, сегодня ощущает все эти проблемы гораздо острее.
Массовая иммиграция населения бывших колоний в Великобританию
началась в 1950-е гг., вскоре после потери колоний в Южной Азии. Принятое в этот период законодательство не устанавливало жестких ограничений на въезд бывших британских подданных, поскольку они попадали под действие закона о гражданстве 1948 г. («British Nationality Act»). По нему жители бывших колоний обладали в Британии всеми гражданскими правами, в том числе правом свободы передвижения, в связи с чем могли свободно въезжать и выезжать из страны, не регистрироваться в полиции, а также менять место работы и участвовать в выборах. После того как британское правительство в начале 1950-х гг. подписало в рамках ООН соглашение о беженцах, появилась возможность иммиграции с использованием этого статуса. Вначале большую часть мигрантов составляли выходцы из Индии и Пакистана, раньше других британских колоний получивших независимость. В дальнейшем к ним присоединились жители бывших британских владений в Африке и странах Карибского бассейна.
Впоследствии британские власти неоднократно пытались ужесточить правила въезда в страну, что, впрочем, не давало особого эффекта. Новый закон о гражданстве (1981 г.) отменил автоматическое присвоение гражданства детям мигрантов, родившимся на территории страны. Такой порядок сохранился лишь для тех детей, у которых один из родителей являлся гражданином Великобритании. Автоматическое получение гражданства перестал означать и выход замуж за британца. В 1993 г. МВД получило право высылать нелегальных мигрантов на родину, а после терактов в Нью-Йорке 2001 г. депортации стали применяться в отношении тех, кто подозревался в пособничестве терроризму. В 2002 г. новый закон о гражданстве, иммиграции и политическом убежище ввел для всех мигрантов тест на знание «жизни в Великобритании». Все эти меры несколько стабилизировали иммиграцию из бывших колоний, но отнюдь не остановили ее. А после присоединения к ЕС в 2004-2013 гг. стран Восточной Европы в Британию хлынул поток мигрантов из этого региона.
В нулевые годы иммиграцию пытались сократить и лейбористы, которые в 2007 г. урезали число ее легальных каналов с 80 до 5, и консерваторы, которые в 2010 г. пришли к власти с обещанием урезать ежегодный объем иммиграции с сотен до десятков тысяч человек (кабинет Дэвида Кэмерона). Ни одна из этих реформ, планов и обещаний так и не возымели должного эффекта. Причина, как
считает российский специалист по мигрантским сообществам в Британии Г.А. Карпов, заключается в том, что и лейбористская, и консервативная партии, по сути, проводили одну и ту же миграционную политику, которая была направлена на формальное ужесточение контроля, а не на реальное пресечение иммиграции. В последней был заинтересован целый ряд структур, включая самих лейбористов, получавших в лице мигрантов новых избирателей, университеты, зарабатывавшие на иностранных студентах, предприятия сельского хозяйства, социальных услуг, торговли, общепита, медицинского обслуживания, которые активно использовали дешевую рабочую силу из числа мигрантов, и даже ИТ-компании, нанимавшие индийских программистов.
Такая миграционная политика довольно быстро принесла вполне зримые результаты, существенно изменив национальный состав населения Великобритании.
Перепись населения 2021 г., проводившаяся на территории Англии и Уэльса, дала в этом отношении сенсационные результаты. По ее данным, число тех, кто идентифицирует себя как «белые», сократилось по сравнению с предыдущей переписью 2011 г. на 500 тыс. чел. (с 48,7 до 48,2 млн чел.). Причем в процентном выражении эти изменения еще заметнее. В 2011 г. доля белых британцев в населении Англии и Уэльса составляла 86%, а спустя десять лет – уже 81,7%. При сохранении таких темпов депопуляции белые британцы перестанут быть большинством уже к концу нынешнего века. Впрочем, среди белых коренные британцы («англичане, валлийцы, шотландцы, североирландцы или британцы») составляют лишь 74,4% (в 2011 г. - 80,5%). И большинством они, судя по всему, перестанут быть гораздо раньше.
Особенно заметно поменялся этнический облик британских мегаполисов, которые служат главными центрами притяжения мигрантов. В двух крупнейших городах Соединенного королевства - Лондоне и Бирмингеме «белые британцы» по итогам переписи оказались меньшинством. С 2011-го по 2021 г. в Лондоне их доля снизилась с 45 до 37%, а в Бирмингеме - с 52 до 43%. Таким образом, лишь треть населения британской столицы сегодня составляют белые, причем темпы падения их удельного веса в населении Лондона почти вдвое выше, чем в целом по стране (-8,1% за десятилетие против -4,3%). И менее чем за полвека доля белых британцев в населении столицы опустится до минимума. Схожая картина кое-где наблюдается и в провинции. Так, в городе Лестере (административный центр графства Лестершир, Восточный Мидленд) доля белых британцев за десять лет упала с 51 до 41%. Самой высокой доля белого населения остается в северо-восточной Англии, где она достигает 90,6%, а наименьшей – в лондонских районах Ньюхэм (14,8%) и Брент (15,2%).
Численность небелых меньшинств в 2011-2021 гг., напротив, заметно увеличилась. Причем наиболее быстрыми темпами увеличивалось количество тех, кто идентифицировал себя как азиаты, то есть выходцы из бывших британских колоний в Южной Азии – Индии, Пакистана, Бангладеш, Бирмы и т. п. Их численность возросла с 4,2 до 5,5 млн, а удельный вес – с 7,5 до 9,3% населения. То есть почти каждый десятый житель Англии и Уэльса на сегодняшний день имеет азиатское происхождение. Менее высокими темпами росла численность идентифицирующих себя как чернокожие, которая увеличилась с 1,9 до 2,4 млн (с 3,3 до 4%). Смешанные или многоэтнические группы за этот же период нарастили свою численность на 0,5 млн (с 2,2 до 2,9%). В совокупности же небелое населения Британии составляет сегодня 16,2% ее населения, то есть каждый шестой ее житель является цветным.
Сенсационные изменения произошли в конфессиональном составе населения. Впервые за историю проведения переписей (с 1801 г.) доля христиан в Англии и Уэльсе составила менее половины населения. В 2011 г. христиан насчитывалось 33,3 млн, а в 2021 г. – только 27,5 млн, а их доля снизилась с 59,3% до 46,2%. Поскольку темпы падения удельного веса христиан были втрое выше, чем белого населения, связаны они могли быть только с падением религиозности и увеличением числа атеистов. Косвенно об этом свидетельствует и то, что численность приверженцев других религий росла не столь быстро. Так, доля мусульман увеличилась с 4,9 до 6,5% населения, индуистов – с 1,5 до 1,7%, сикхов – с 0,8 до 0,9%. Наиболее крупной нехристианской конфессией в Британии в обозримом будущем будут мусульмане. Самой же быстрорастущей религией за последнее десятилетие стал шаманизм, который, судя по всему, был «импортирован» в Великобританию из ее бывших африканских колоний.
Крайне показательным является быстрый характер изменений. За каких-то 60-70 лет Британия перестала быть страной с почти исключительно белым христианским населением. Причем в столице эти перемены происходят на порядок быстрее, чем в провинции. Поскольку же Лондон является политическим центром, присутствие этнических меньшинств в политике ощущается все сильнее. Наглядным примером является последний
Кабинет министров, родиной главы которого Риши Сунака является Пенджаб. Помимо него, представители небелых меньшинств занимают еще два ключевых поста. Глава МВД Суэлла Браверман имеет индийские корни, а министр иностранных дел Джеймс Клеверли - мулат: его отец британец, а мать - уроженка Сьерра-Леоне. Высокие посты позволяют небелым меньшинствам влиять и на миграционную политику, выстраивая ее в благоприятном для приема мигрантов ключе.
