Волга впадает в вырей
Роман Тимофея Круглова "Август"
«Да, Маша, это тебе не «Август 44-го» — это август 2008-го, нынешние диверсанты от Смерша не прячутся, а откупаются, япона мать! — отдуваясь, проворчал Кира…»
(из романа «Август»).
Роман Тимофея Круглова обозначен, как роман-круиз. Поэтому тотчас начинаешь связывать «Август» с другими «круизными» романами, по большей части детективными, то есть, ждешь-пождешь криминальной истории… И вроде ожидания оправдываются: на первых же страницах происходит убийство – и восклицаешь про себя: ага, Агата Кристи?! Но тайна убийства (кто да зачем) раскрывается очень быстро: нет, никакая не Агата. «Август» – наш роман, с нашими реалиями, с исконно русскими вопросами, с горячими политическими спорами, с войной и миром, и почти сказочной концовкой. Убитый - диверсант с Кавказа по клике Жеребец, он должен был взорвать корабль, но не удержался: походя пристал к хорошенькой пассажирке, а та для защиты использовала дарёную ручку с усыпляющим эффектом, а дальше в дело вступили профессионалы: приднестровцы, офицеры легендарного Рижского ОМОНА Толя Муравьев и Саня Анчаров, знакомые читателю по первому роману Тимофея Круглова «Виновны в защите Родины, или русский» (правда, здесь у них другие фамилии, под своими жить всё еще небезопасно).
|
|
|
На фото: Вероника Кургунцева |
С первых страниц автор подбрасывает читателю улики истории: к примеру, теплоход называется «Петербург», - но оказывается, что это бывший «Леонид Ильич Брежнев». И вот на этом лайнере (бывшем «Брежневе») летчик Андрей Николаевич Петров (напомним: в первом романе центрального персонажа звали Иванов, впрочем, он и тут мелькнет в заключительной части) впервые (так же, как приднестровцы) оказывается на незнакомой родине – точно князь Мышкин, открывающий для себя Россию (недаром агент спецслужб Кирилл Владимирович в конце второй части перечитывает «Идиота»). Правда, причина их долгого отсутствия на родине не болезнь: Россия ушла у них из-под ног. То есть, это путешествие по рекам Руси – первое знакомство с Родиной, на которую они вернулись кто после боевых действий, как бывшие Рижские ОМОНовцы, кто после работы по найму в чужедальних странах, как Андрей Петров, живший прежде в Эстонии. Это не Россия, которую мы потеряли, это Россия, которая потеряла трех (нет не трех - сто двадцать героев-ОМОНовцев в Риге, и миллион по отпавшим окраинам страны) верных…
На теплоходе «Петербург» происходит завязка любовных романов всех главных героев. Причем, это будут не быстротечные теплоходные связи – а крепкие, на всю оставшуюся жизнь. Агенты ФСБ (Кирилл с Машей), по легенде муж с женой, – в конце концов, тоже поженятся. То есть, каждый из претерпевших получит награду: женщину своей мечты. Мне поначалу показалось, что три любовных истории - это слишком: вроде как - чем сердце успокоится? Любовью.
Кто в Костроме сошел с теплохода - знакомиться с родителями суженой и обустраиваться, кто дальше поплыл. Но не успокоилось сердце любовью.
Плавное речное течение романа: от пристани к пристани (где покупают, к примеру, расписные игрушки: «Андрей выбрал солдата в гвардейском мундире. Солдата бравого, рыжего, усатого, с трубкой в зубах и стаканом в широко отведенной в сторону, приглашающе, правой руке. А в левой — бублик», или совершают заплыв на озере: «Две еле различимые головы на середине озера — одна белая, другая черная, согласно кивнули, подняли вверх руки, и тут же эти руки замелькали, как будто нокаутировать хотели вспенившуюся вокруг воду — мужчины быстро поплыли к берегу»), от монастыря – к монастырю (в том числе Ипатьевскому …), от события – к событию (умилительно хороша сцена на пристани с мужичком в кепке, поначалу неприятным и вроде как хамоватым, который не раздумывая бросился в драку с цыганами, вступаясь за своих – с теплохода, за нашенских), а на заднем плане, вроде только на телеэкране в корабельном баре, - локальная августовская война, от которой взрывная волна вполне могла докатиться до «Петербурга» - неожиданно прерывается. Точно наткнувшись на перегородившую реку плотину. И вот он: другой Берег. Еще одна Пристань. Последняя. «Самолет ИЛ-76 МЧС России, - на котором летел Петров, - не прибыл в аэропорт назначения, выполняя в сложнейших метеоусловиях рейс по эвакуации беженцев из района землетрясения на одном из архипелагов Индийского океана».
Догадка о том, что все выжившие герои, собравшиеся в Вырице, у Иванова, находятся не вполне на земле, - приходит, когда вспоминаешь, что вторая часть романа называется «У нас в раю», третья – «Небо и земля» (и небо и земля в конце книги как бы меняются местами: «Петров подошел к краю облака и задумчиво посмотрел вниз — на зарницы, играющие яркими всполохами огня над Европой. Где-то там, внизу, все еще воевал Толян, — уже генералом стал Русской армии»). Мерзкий службист Щербатый, окопавшийся вначале в КГБ, а после в ФСБ, по вине которого погибли Толик с женой, судя по всему, расправился также с Кирой и Машей: хотя в романе у киллера, посланного убить агента, который должен был передать Кириллу Владимировичу досье на предателя Щербатого, оружие раз за разом дает осечку. И тут же мелькает еще одна примета вырея: отсутствие комаров в летний вечер в Вырице, под Петербургом.
Вполне возможно не было чуда возвращения: и Петров разбился на самолете. А, может быть, наоборот: не погиб Андрей Николаевич, а впрямь спасся - так же, как Кирилл с Машей. Свойство русского вырея (ирия, рая) таково, что живые и мертвые счастливо в нем уживаются.
