Сколько помню я жизнь свою,
Сколько б праздников я не отметил,
Сколько б раз не стоял на краю,
На границе меж тем и этим…
Светом, годом ли, выбором тяжким
Между Родиной и покоем,
Меж словами «позор» и «достоин»,
Между призрачным и настоящим,
Вспоминаю, спустя двадцать лет, –
Их мы тоже ведь отмечали –
С удивленьем, что живы – вначале,
А потом, попривыкнув, с печалью,
Что Отчизны давно с нами нет…
Вспоминаю, спустя двадцать лет.
Где-то был телевизор, где – нет…
Бой курантов, фужеров, бокалов, –
Спирта много, шампанского мало.
Но под звон хрусталя и стекла,
Скрежет кружек солдатских и фляжек, –
Когда радостна ночь и светла,
Где застанет судьба, там и скажет
Обязательно кто-нибудь вдруг:
– Пусть же те, кто без роду, без племени
Отмечают, когда у них тут
Их часы Новый год им пробьют.
Ну а мы – по московскому времени!
Ну а мы – не без роду, без племени…
В Новый год по московскому времени
Соотечественники идут!
По нулям уж по-европейскому,
По-восточному – по нулям.
По какому-нибудь еврейскому,
И не знаю, как еще там…
Но на нашей, на русской улице
В Риге, Киеве, Караганде,
Ашхабаде, Таллине, Рыбнице,
В мире русском, а значит – везде:
Лишь тогда раздается салют,
С «новым счастьем» тогда только пьют,
Когда башен кремлевских куранты
Новый год по-московски пробьют!
И пока все двенадцать ударов
Про себя мы желанья твердим,
В Новый год превращается Старый,
И уходит печаль наша с ним.
Нам, быть может, еще не однажды
За границей встречать Новый год.
Ждет нас Родина, нет ли – неважно.
Она есть. И кто хочет – придет.
