В октябре Всемирный банк опубликовал аналитический доклад, посвященный оценке уровня бедности в странах Центральной Азии и тенденциям ее изменения. Несмотря на общее снижение уровня бедности, в отдельных странах региона она остается высокой, что создает целый ряд реальных и потенциальных угроз.
Для оценки уровня бедности в разных странах мира ВБ использует несколько критериев. Международной чертой бедности является показатель ежедневных расходов на душу населения в размере 1,90 долл. в день, установленный в 2011 г. и с тех пор не пересматривавшийся. Но в Центральной Азии бедность такого типа довольно редка, и потому этот показатель для нее не применяется. Помимо этого, существуют также показатели бедности для стран, находящихся на одинаковых уровнях развития. Для стран с уровнем доходов выше среднего черта бедности установлена в размере 5,5 долл. в день, а для стран с уровнем дохода ниже среднего – 3,2 долл. в день. К странам с доходами выше среднего в Центральной Азии относится Казахстан, а ниже среднего – Таджикистан, Киргизия и Узбекистан.
Наиболее благополучным является положение в Казахстане, который благодаря политике властей в нулевые и десятые годы демонстрировал высокие темпы экономического роста и при гораздо худших стартовых условиях практически достиг уровня России. Крайняя бедность, измеряемая расходами в размере 1,9 долл. в день, на территории республики сегодня практически отсутствует, а общий уровень благосостояния населения в последние годы заметно повысился. Из расчета 5,5 долл. на душу населения уровень бедности в Казахстане снизился с 65% в 2011 г. до 8,5% в 2017 г.
Тем не менее многие проблемы, как отмечают аналитики ВБ, остаются нерешенными, что делает республику уязвимой перед экономическими кризисами. Два наиболее заметных из них были зафиксированы в 2005 и 2013-2016 гг., в результате чего многие казахстанцы оказались за чертой бедности.
Самый высокий уровень бедности фиксируется в Таджикистане, хотя и там она также снижается. По методике, применяемой с 2012 г., уровень бедности в РТ сократился с 37,4% в 2012 г. до 29% в 2017 г., а доля населения, живущего ниже «международной» черты бедности (1,9 долл. в день), составляет сегодня менее 2%. При этом уровень бедности сильно колеблется в зависимости от сезона, примерно половина населения впадает в бедность хотя бы раз в год. Каждое пятое домохозяйство Таджикистана находится в состоянии бедности три и более кварталов, а каждое десятое – четыре квартала, то есть практически постоянно. Причем с 2013 г. удельный вес беднейших домохозяйств, как свидетельствуют данные Всемирного банка, сократился очень незначительно.
В Киргизии уровень бедности активно снижался в нулевые годы, когда экономика быстро росла. С 2000 по 2008 г. доля населения, проживающего менее чем на 3,2 долл. в день, сократилась с 79 до 20%. Однако затем процесс сокращения бедности остановился и все последующие годы оставался практически неизменным. В целом уровень бедности в КР практически такой же, как и в Таджикистане, а местами даже и выше. При этом из расчета в 1,9 долл. в день на человека бедность в стране находится на минимальном уровне. Если же в качестве критерия взять показатель в 5,5 долл., применяемый для стран с доходами выше среднего уровня, то окажется, что ниже черты бедности в стране живет около 70% населения.
Узбекистан вплоть до недавнего времени данные по уровню бедности своего населения международным структурам не предоставлял, что объяснялось общей закрытостью страны в период правления И. Каримова. Однако в 2018 г. Всемирным банком и Национальной статистической службой Узбекистана было проведено исследование, которое показало, что численность населения, живущего менее чем на 3,2 долл. в день, составляет всего 9,6%, а менее чем на 5,5 долл. – 36,6%. То есть Узбекистан по уровню бедности заметно уступал Казахстану, но уверенно опережал Киргизию и Таджикистан. Если же Узбекистан и Казахстан рассматривать в их «весовых категориях» (то есть в группах стран, соответственно, с доходами выше и ниже среднего), то уровень бедности у них окажется примерно одинаковым.
Социальные проблемы Центральной Азии во многом связаны с высокими темпами демографического роста, которые наблюдаются с середины прошлого века, когда в регионе начался «демографический взрыв». Высокая рождаемость и низкая смертность в среднеазиатских республиках сохранились и после распада СССР, вследствие чего их население быстро росло. Население Узбекистана с 1991 по 2017 г. увеличилось на 57% (с 20,6 до 32,4 млн. человек), Таджикистана – на 66% (с 5,3 до 8,8 млн.), Киргизии – на 41% (с 4,4 до 6,2 млн.). В условиях быстрого увеличения численности населения значительная часть прироста подушевого ВВП «съедалась» демографическим ростом, так как возрастающие доходы приходилось делить на все большее количество «ртов». Показательно, что численность населения Казахстана за этот же период возросла всего лишь на 10% (с 16,4 до 18 млн.), что в немалой степени способствовало увеличению подушевых доходов его граждан.
Положение усугубляется тем, что наиболее высокий уровень бедности, как отмечают аналитики ВБ, наблюдается в сельских и отдаленных районах, где возможности устроиться на хорошую работу крайне ограничены. К социальным группам, которые находятся в «зоне риска», относятся молодежь и женщины. Так, в Узбекистане доля безработных среди женщин в возрасте 15-24 лет составляла более 25%, а среди мужчин того же возраста – 13%. В Киргизии безработными являлись 28% женщин в возрасте 15-28 лет и 9% мужчин этой же возрастной группы.
Основные очаги нищеты находятся именно в сельской местности, где найти работу очень сложно. Особенно характерной такая ситуация является для отдаленных районов Таджикистана и Киргизии, где уровень бедности достигает 40%. Более состоятельное население (средний класс) сосредоточено почти исключительно в столице и нескольких крупных городах – Нур-Султане, Алма-Ате, Ташкенте, Душанбе, Бишкеке.
Такая ситуация создает растущие социальные и политические риски, в т. ч. ставя под сомнение основные достижения евразийской интеграции. В условиях прозрачных границ бедное население из сельской местности Киргизии, Таджикистана и Узбекистана в поисках лучшей доли едет на работу в Россию. Возможности для трудоустройства для многих из них расширяются благодаря наличию российского гражданства, а для выходцев из Киргизии – и членству республики в ЕАЭС.
Но и обширный рынок труда в России все же не является «резиновым», да еще в непростых экономических условиях. В последние годы трудовые мигранты из Средней Азии все чаще работают не только на стройке и в сфере ЖКХ, но и в крупных торговых сетях, водителями общественного транспорта и т. п., конкурируя за рабочие места с коренным населением. Неудивительно, что отношение к мигрантам из южных стран СНГ, как показывают социологические опросы, становится все более отрицательным, а несбалансированная миграционная политика провоцирует рост недовольства.
Основным инструментом, который позволит решить проблему бедности, экономист ВБ в Центральной Азии Уильям Зейтц считает сокращение занятости в сельском хозяйстве и ее увеличение в промышленности и сфере услуг, где существуют «хорошие» рабочие места. А главным препятствием для переселения людей в города является высокая стоимость жилья, особенно характерная для крупных столичных агломераций. По сути, бороться с бедностью он предлагает с помощью урбанизации и индустриализации, что выглядит вполне разумным решением. Помимо повышения уровня жизни, урбанизация позволит решить проблему высокого демографического роста, создающего для стран региона очевидные социальные риски. В городах уровень рождаемости всегда ниже, чем в сельской местности, и по мере урбанизации темпы естественного прироста населения снизятся, что будет способствовать росту подушевых доходов и снижению остроты социальных проблем.
Однако строительство жилья и промышленных предприятий требует инвестиций, привлечение которых вызывает немалые трудности. Их источником мог бы стать Китай, но его экономическое проникновение в регион сталкивается с растущими антикитайскими настроениями, особенно в Казахстане и Киргизии. Если же экономическая и демографическая ситуация в среднеазиатских республиках не изменится, в недалеком будущем они могут столкнуться с нарастанием социальной нестабильности, усугубляемой распространением радикального ислама.