Русский – национальность, состояние души или шанс для переезда в Россию?
Разговорились как-то в социальных сетях с моим киргизстанским приятелем-журналистом. Многословно сокрушаясь по поводу моего отъезда на ПМЖ в Белоруссию, он приговаривал, что, дескать, там, на родине предков, тебе, конечно, будет лучше и спокойнее. Горький юмор ситуации состоит в том, что мама моя родом с Поволжья, отец рожден в Фергане, а я, мой муж, мои дочь и зять – все мы родились в Средней Азии, а точнее, в Киргизии. И все мы русские. Вопрос родины для человека с такой родословной остается открытым.
Моя отповедь другу о том, что новая страна – это всего лишь вынужденный выбор, место (хотелось бы верить) комфортного пребывания и старения, закончилась полным его неприятием моих аргументов.
Откровенно говоря, будучи урожденной киргизстанкой, после обретения суверенитета я всегда боялась услышать в свой адрес: валите в СВОЮ Россию. К счастью, уехали без «кетсинов» в спину («кетсин» - уходи – (кирг.)). Уехали не потому, что разлюбили горный край, пропитанный солнцем воздух, хрустальную воду и спелые, сочные фрукты. Это все есть в стране и сейчас. Изменились люди, отношение не только к национальным меньшинствам, но и между самими киргизами. Уехали потому, что процесс становления идентичности государствообразующей нации (как называют теперь себя киргизы) затянулся. Как бы раздраженно не отмахивались от национального вопроса в Киргизии, он остро проявляется на всех уровнях (на бытовом, уровне представленности нацменьшинств в госструктурах, судах и правоохранительных органах).
Лет пять назад государственный секретарь Киргизии А.Мадумаров в одном из интервью вполне ясно и безапелляционно заявил, что Киргизстан – для киргизов, остальные тут квартиранты. Надо сказать, что когда подобные заявления оставались без нот протеста и вообще какого-либо ЗАМЕТНОГО реагирования, в том числе, со стороны России, у русских людей складывалось ощущение, что надеяться и рассчитывать в новых исторических условиях можно только на себя. Хотя могу себе представить реакцию, если бы подобные заявления были сделаны государственным деятелем России подобного ранга…
Рассчитывали на себя и выкручивались кто как мог. Кто-то отправлялся в Россию в начале девяностых и оседал в новых «исторических» местах. Кто-то отправлялся в Россию «за пенсией», оформлял ее и возвращался в Киргизию, доживать свой век с «понятными» людьми (в том смысле, что ментальность русских, исконно проживающих в России, не всегда близка русским, родившимся и прожившим в Азии).
Главный же вопрос: уезжать или оставаться? – каждый решал для себя сам, оттягивая момент в ожидании того, что жизнь наладится. А жизнь, между тем, становилась все сложнее. Из «островка демократии», которой называли Киргизию при первом президенте Акаеве, государство постепенно превращалось в страну, где правят не законы, а кланы. Бездарно проведенная приватизация, позволившая обогатиться небольшой группке людей, на долгие годы поставила крест на развитии промышленности в стране. Сегодня в цехах производств высокоточного оборудования и военной промышленности, где всю жизнь проработали мои родители, гуляет ветер. Нет цехов, оборудования, специалистов…
Анализируя, почему Киргизия находится в ее нынешнем состоянии, прихожу к выводам, что безнаказанность и бесконтрольность чиновников-управленцев, а самое главное, - осознание политическими элитами, что ресурсы страны больше не контролируются Москвой и находятся исключительно в их ведении – все это является закономерным итогом развала, экономического упадка и моральной деградации страны.
Время от времени в стране начинались спекуляции на тему употребления русского языка. В Конституции Киргизии за русским закреплен статус официального языка. Он не давал каких-то преференций при устройстве на работу или каких-то иных привилегий. Я всегда слабо понимала значение этого конституционного пункта, определив его для себя так: нам разрешено в этой стране говорить по-русски. Однако усилий по разработке государственных программ изучения киргизского, видеокурсов, да и обычных курсов, где люди могли бы изучать язык «титульной» нации, сделано не было. Вместе с тем, каждый при случае мог ткнуть – дескать, живешь в стране, а языка не знаешь. Ладно, мне, родившейся и выросшей во времена СССР, когда в Киргизии не преподавался язык в средней школе (нет у меня такой оценки в аттестате, поскольку преподавание киргизского было отменено в русских школах в 60-е годы).
Согласно Закону о государственном языке, принятому в 1989 году, единственным государственным языком объявлялся киргизский, на который предполагалось в кратчайшие сроки перевести все деловое, научное и официальное общение в пределах республики (со временем срок полного перехода на киргизский передвинули – сначала на 2000 г., потом на 2005 -й).
Истинный смысл всего этого лежал, естественно, совсем не в языковой плоскости. Началось вытеснение русских с руководящих, управленческих позиций. Введение экзаменов на знание государственного языка для государственных служащих практически закрывает доступ в органы власти для представителей нетитульной нации.
Помимо языкового вопроса, который остро стоит в Киргизии и сегодня, а также общей экономической нестабильности, безусловно, существует и проблема безопасности южных границ страны. Баткенская военная кампания в конце 90-х с боевиками Исламского Движения Узбекистана проявила проблемы государственной безопасности Киргизии. ( Боевики ИДУ намеривались через территорию Киргизии проникнуть в Узбекистан. Их отряды, численностью до пятисот человек, в августе захватили несколько высокогорных сел, взяли в заложники командующего внутренними войсками Киргизии генерал - майора Шамкеева, нескольких сотрудников МВД и четырех японских геологов. Выдвигаемые требования: освобождения из тюрем Узбекистана своих единомышленников и признания ИДУ официальной оппозицией режиму Каримова. Киргизские заложники были освобождены в октябре. Интенсивные бои с правительственными войсками Киргизии продолжались до декабря, когда все боевики были изгнаны из республики).
После переворотов 2005 и 2010 годов, когда супермаркеты и офисы столицы подверглись разграблению и сожжению, погромов на национальной почве в пригороде столицы и киргизско-узбекского конфликта на юге страны, у меня окончательно пропало чувство личной безопасности. Стало ясно, что никто в стране не гарантирует защиту твоих прав, гражданских, конституционных, личных. Тогда-то и встал вопрос о выезде из страны.
Направление для переезда было присмотрено давно - Белоруссия. Поскольку в России нет близких родственников, ехать наудачу в неизвестность было попросту глупо. Программа «Соотечественники» по переселению в Россию, безусловно, давала некоторые льготы отъезжающим, но на момент нашего переезда представлялась малоинтересной. Понятно, что в России и «своим» не всем созданы условия благоприятствования и у людей есть проблемы с жильем, детскими садами и прочим. Но, наверное, при переселении соотечественников из Киргизии в Россию, стоило бы все же учитывать «фактор местности», т.е. человека, который жил в городской квартире бессмысленно селить в деревне, рассчитывая, что он там станет вести хозяйство. Программа же, в большей части, строилась именно по такому принципу.
Видимо, в поговорке, что рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше, определена суть человеческого устройства – искать для себя лучшей доли. Поскольку нашей семье российская программа для соотечественников никак не казалась лучшей долей, мы решили искать Отечество по другой, своей собственной программе. Решение было принято, но осадок от нашей «ненужности России» оставался. Базировалось это ощущение на таких примерно мыслях: почему маленькая Германия смогла принять всех немцев и евреев из стран СНГ, обеспечив им достойную жизнь, а нефтегазовая Россия, имея проблемы с генофондом, не может забрать русских (как правило, хорошо образованных, умеющих работать и не увлекающихся спиртным) с окрестностей российского приграничья? Вместо этого Россия просто открыла ворота к себе ВСЕМ на общих основаниях.
Запомнился еще один эпизод из той еще, киргизстанской, жизни накануне отъезда. Я работала в киргизской неправительственной организации, финансируемой американцами. Однажды в наш офис явились представители одного из российских центральных телевизионных каналов. Как оказалось, они снимали фильм про американскую военную базу в Киргизии и американском же влиянии на Киргизию в целом. Конечно, времени у них было мало, а «говорящие головы» были нужны. Прямолинейность и узколобость мышления журналистов меня просто убила. Сначала они поинтересовались моим мнением за присутствие какой базы – российской или американской в Киргизии я бы высказалась. Когда я сказала, что как гражданка Киргизии я против обеих баз, поскольку, по логике вещей, у суверенной страны должны быть свои вооруженные силы и базы, способные защищать государственную безопасность. Очевидно, ответ не устроил московских телезвезд. Тогда в ход пошли другие аргументы. «Как можете вы, русский человек, работать в американском фонде, на американцев», – подначили меня интервьюеры. «А где в Киргизии российские фонды, кому и как сегодня в Киргизии помогает Россия, подскажите мне», - ответствовала я. Журналисты ушли ни с чем. Похоже, что ответов на мои простые вопросы у них не было. В фильм о российской базе наш диалог не попал. Фильм помпезно прошел на центральном канале. Вопросы, которые есть у киргизстанских русских, остались. За кадром.
Если не принимать во внимание круглые столы и конференции по положению русского языка и русской диаспоры, которые проводятся от случая к случаю и к определенным датам, площадок, где русские Киргизии могли бы получать интересующую их информацию (по гуманитарной помощи, культурной жизни и другим вопросам, касающимся русских) в стране очень мало.
С российскими миграционными службами нам все-таки пришлось иметь дело. Единственная кровная линия оказалась в Беларуси, страна в целом казалась привлекательной для переезда. Поскольку для приобретения в Беларуси недвижимости был предпочтителен российский паспорт, муж отправился к дальним родственникам в один из российских регионов для оформления гражданства России. Опуская все нюансы по процедуре оформления гражданства, могу сказать, что муж отстоял все нужные очереди, побывал во всех нужных кабинетах. На все про все ушло примерно около 4 месяцев и трех тысяч американских денег (нет, нет, не на взятки чиновникам, дорога в оба конца, проживание в России в период принятия решения о гражданстве).
Дальше было проще. Мы приехали в столицу Белоруссии Минск и купили себе квартиру на те средства, которые успели выручить от продажи своей квартиры в столице Киргизии Бишкеке. Мы не прибегали к помощи белорусского посольства в Бишкеке, поскольку приобретение квартиры в Минске дало возможность супругу (российскому уже гражданину) оформить здесь вид на жительство. Пакет документов был весьма простой. К слову, вся информация о процедурах и документообороте выдачи гражданства и вида на жительство в белорусской миграционной службе висит на стендах. Поэтому нет надобности отстаивать очереди в кабинет, чтобы проконсультироваться по какому либо ничтожному поводу. Да, собственно, и очередей нет.
Было много курьезных случаев, пока мы окончательно не перебрались в Минск. Один из них возник, когда супругу пришлось заниматься растаможкой нашего контейнера из Бишкека. Курьезность ситуации состояла в том, что в белорусской таможне попросту не оказалось инструкции, определяющей, каким образом нужно взимать плату, если гражданин одного государства (отправителем груза была я, имеющая киргизский паспорт) отправил груз гражданину другого государства (получателем груза был россиянин, мой муж) на территорию третьего государства (Белоруссия).
Сложно было объяснять, что наша история – это осколки, до сих пор разлетающиеся по территории СНГ и миру после развала СССР.
P.S Недавно мой американский друг, изучающий русский язык, сказал мне, что сделал интересное наблюдение: практически все названия наций в мире являются именем существительным, кроме русского. Русский – не кто, но какой? Покопавшись в форумах и на сайтах, нашла интересную точку зрения: «Россия – это для русских и колыбель, и убежище, и суровый воспитатель. Россия – колыбель из листовой брони – не очень комфортно, но и не затем вообще придумывалась.
Наша мифическая история делится на два периода: Первый – Золотой Век Киевской Руси и второй – период собирания земель. При этом важно понимать, что из Золотого Века мы были, словно Адам и Ева из Рая, изгнаны за грехопадение. В чем же оно заключалось? В разрушении единства Руси. В раздробленности. Именно раздробленность и была той причиной, по которой русские утратили независимость на несколько веков Ига. Именно она стала причиной подпадания разных частей русского народа под власть разных государств с разной культурой».
Я не могу ответить, кем я себя чувствую сегодня. Есть много вопросов и проблем, с которыми приходится сталкиваться, но если взять за основу, что русский – это прилагательное и ответить, какая я, то Я - ЖЕЛЕЗОБЕТОННАЯ, потому что так сложилась моя личная история. Вероятно, это качество вырабатывается, когда рассчитывать не на кого.
А в Россию мы будем ездить. В гости. Благо у Белоруссии и России много общего.
