Сегодня

448,15    483,46    61,99    4,86
Экономика

Чокан Лаумулин: “давно пора реабилитировать советскую эпоху”

Михаил ПакCentral Asia Monitor
7 декабря 2012

Небольшое журналистское наблюдение: разговор с системными людьми всегда рано или поздно завершается обсуждением геополитических моделей и того, какие из них подходят нашей стране, а какие нет. А если собеседник работает в Европе и имеет возможность оценить доминирующие политические модели, то можно биться об заклад: разговор получится захватывающим. Поэтому, как только член научного совета Центрально-Азиатского форума Кембриджского университета, председатель новых проектов Лондонской школы бизнеса и финансов Чокан Лаумулин нашел свободную минуту, обозреватель Central Asia Monitor решил с ним побеседовать.

 

- Я предлагаю вам обсудить вот что. Поколение сорокалетних в Казахстане, одним из ярких представителей которого вы являетесь, в нашей стране имеет довольно слабое звучание – мало известно о взглядах людей, которые взрослели на перестроечных лозунгах, почти ничего не слышно об их нынешних реакциях. Давайте поговорим о вас, людях, на которых развал Союза не повлиял катастрофически. Дальше мои персональные ощущения: среди представителей вашего поколения очень мало людей, которые готовы принимать участие в государственном управлении. Можете ли вы это прокомментировать?

 

- Первое, что я хотел бы подчеркнуть, это свое несогласие с вашими словами. Это широко распространенный стереотип – о том, что поколение сорокалетних слабо представлено в истеблишменте. Взгляните на возрастной состав членов правительства (в том числе недавно назначенных), руководства национальных компаний, ключевых министерств и вы обнаружите, что наших ровесников в структурах управления сейчас немало. Другое дело, что они, может быть, не всегда оправдывают те ожидания, которые были на них возложены.

 

Они – или, разумнее сказать, мы – в 1990-е, по мнению представителей других, более старших поколений, на старте выглядели свободными от различных структурных стереотипов людьми. В сущности, к моменту развала Советского Союза нам едва исполнилось по двадцать лет, и многие ожидали, что период нашего взросления совпадет с периодом взросления страны. Ждали работы в унисон.

 

Что здесь можно сказать? Да, мы не были потерянным поколением, поскольку были достаточно молоды, чтобы принять удары судьбы, и достаточно зрелыми, чтобы взять реформы в свои руки. Я вам скажу больше: именно на нас сделала ставку и западная политика и политология, которая рассматривает развал СССР как безусловное благо. Но уже сейчас видно, что это была такая уловка, поскольку именно “великая западная мысль” умудрилась списать все остальные поколения. В том числе и тогдашних тридцатилетних – считалось, что развал Союза больнее всего ударил именно по ним, поскольку целому поколению советских людей пришлось перестраиваться на полном ходу в период своего расцвета.

 

Теперь, глядя на них, а также анализируя основные постулаты западной школы политэкономии, сравнивая модели, можно совершенно уверенно сказать: этот жестокий подход шоковой терапии и разрыва преемственности нам очень дорого обошелся. Нам всем, а не только обозначенным поколениям. Кстати, все эти “советчики”, которые рекомендовали нам перейти в иную модель при помощи этих методов, сами на себе не хотят их испытывать.

 

- Разрыв преемственности? Вы говорите о смене традиций?

 

- Да, это единственное, в чем мы остались верными себе. Мы поддержали нашу знаковую традицию и в очередной раз разорвали свою преемственность. Это наша политическая традиция. Но, с другой стороны, это всегда дает нам силы к большим скачкам. Мы всегда развивались не поступательно, а взрывообразно. И в этом контексте, если вернуться к мысли о нашем поколении, от нас ждали новых традиций государственного мышления, переосмысления роли страны. Все ведь тогда задумывались над тем, каким путем пойдет страна, как она будет развиваться. Это и сейчас актуально.

 

- А может, вашему поколению не хватает высказываний для того, чтобы заявить о своих амбициях, приемлемых политических моделях? Ощущается разрыв в поколениях – полемика о государстве ведется тридцатилетними и пятидесятилетними. А хочется услышать еще и третью сторону.

 

- А о чем высказываться? – мой встречный вопрос. Строительство любого государства начинается с идеи. Даже термин “идеология” не передает столько политического материала, сколько слово “идея”. Нужна объединяющая идея. Заметьте, когда разрушали Советский союз, первое, что делали – это вынимали идею. На протяжении большого количества лет, с 1956-го до перестройки и после, разрушался в первую очередь идеологический стержень. Когда его вынули, естественно, все государство рассыпалось. И для создания государства сначала нужен идейный стержень, на который нанизывается все остальное. Надо понять: кто мы, что мы… Но что такое национальное строительство в наших условиях? Обычное заполнение вакуума, образовавшегося после крушения СССР? Но какой из 15 идей можно заполнить вакуум, созданный после падения государства, выигравшего самую крупную глобальную войну и контролировавшего больше половины мира? Какая из 15 стран может предложить такую идею? Никакая, и ничем такую дыру невозможно заполнить.

 

Поэтому уже давно пора реабилитировать советскую эпоху – и чем быстрее мы это сделаем, тем лучше для нас самих. У меня проходит невероятное количество дискуссий, как очных, так и заочных – как со сторонниками моделей более резкого национального развития, так и с интернационалистами. Но давайте вспомним, положа руку на сердце: есть ли примеры долгосрочного развития государств, построенных на модели национального возрождения? Нет. Долгосрочных моделей нет.

 

Интернациональные объединения и жили гораздо дольше, и работали эффективнее. Сегодня это и США, и Британия, и то, что пытаются делать немного в другой региональной форме в Евросоюзе. Вы следите за мыслью: они руководствуются моделью империй, а в этом формате твоя социальная или этническая принадлежность не имеет значения. Важно то, что ты сделал. Причем примеры подобного взаимодействия у казахов есть: они уже принимали участие в мощнейшей империи, выстроенной именно по такому принципу. Это империя Чингисхана. Принцип, абсолютизированный до крайних пределов: оценивать не по этнической или религиозной принадлежности, а по умению работать, управлять. И самые яркие карьеры  были возможны только в том формате.

 

Но я хотел бы отметить, что национализм – это тоже концепция манипуляции.

 

- Если учитывать эти модели, с кем нам по пути?

 

- С тем, с кем хорошо.

 

- Хорошо, а если разбирать политические модели и соотносить их с нашей ментальностью – в какую сторону имело бы смысл двигаться? Очень модная сейчас полемика о демократии – подходит она нам или нет?

 

- Честно говоря, либерально-демократическая модель нам не очень подходит. Я не буду лукавить: нам очень трудно договориться с соседями по поводу того, как чистить двор, не говоря уже о том, чтобы договориться о совместном управлении государством – это утопия. Особенно учитывая наш национальный характер. И я сейчас говорю не только о казахском этносе. В нашем обществе сложилась культура доминирования, определенные традиции, определенное отношение к государству – и эти признаки, нас характеризующие, уходят корнями в столетия. Сейчас снова считают, что избавиться от них можно только методами шоковой терапии, но зато в одну ночь. Это или лукавство, или диверсия.

Давайте не будем забывать: насаждение чужой модели – это попытка управления. Мы проиграли холодную войну в 1991 году, и все, что происходило с нами позже – это итог того поражения. Мы двигаемся в чужой политической парадигме, тенге полностью привязан к доллару, наши предприятия зарегистрированы в оффшорных зонах. Даже средства, которые вымываются в виде коррупции, оседают не на счетах казахстанских банков.

 

Впрочем, надо отдать должное: в рамках существующего статус-кво наша власть довольно неплохо находит ответы на большинство вызовов. А если смотреть за пределы модели, то изменение этого режима не в наших силах. Разве могла Германия изменить режим существования спустя двадцать лет после поражения во Второй мировой войне?

 

- Но мы ведь все же пытаемся встроиться в существующие геополитические модели! Например, создание Таможенного союза и движение в сторону Евразийского союза – это же тоже элементы цивилизационного выбора?

 

- Я думаю, что все попытки оценить события внутри Казахстана и любого другого образования с участием нашей страны без осознания того, что происходит за ее пределами, будут обречены на провал. Если взглянуть на картину мира более широко, то мы увидим, что самые значимые внутриказахстанские события всегда тесно связаны с изменением геополитической картины мира. Само появление независимой республики – это результат распада СССР, огромной глобальной силы, и появления однополярного мира. И очередное улучшение, на мой взгляд, связано с созданием Евросоюза, геополитической модели Европы.

 

В третий раз за последние 100 лет европейцы обозначили свои претензии на поход в сторону Востока. Немецкий Drang naсh Osten. И граница интересов этого, будем называть, вторжения проходит ровно по тем же городам и селам Украины, где она проходила в 1918 и 1943 годах. Хотя бы по этой причине дальнейший характер действий на европейском направлении определит и характер наших отношений – создания или несоздания Евразийского союза.

 

- Тогда, учитывая высказанную вами мысль, я не могу удержаться, чтобы не спросить: а возможен ли альянс Европы и России?

 

- Политика – искусство возможного. Но, отвечая на ваш вопрос, я скажу, что нет. Здесь опять встает во весь рост вопрос моделирования. У нас принято бояться Китая, но самая при этом для казахов кровопролитная война, в которой было потеряно 600 тысяч человек, – это война с Германией, а если шире – с Евросоюзом. Что стало главным результатом Второй мировой войны? Исчезновение Европы как главной политической силы мира – фактически изменение хода истории и установление биполярного мира во главе с США и СССР. С политической карты мира исчезло самое большое государство – Британская империя. Европа за короткий срок потеряла все свои колонии, и координировалось это СССР и США, как это ни парадоксально. Этот процесс начался в полную силу в 1945-м и завершился в 1956-м с полным отчуждением британцев и французов от Суэцкого канала. И в этом проекте США и СССР действовали вместе. Что, кстати, не помешало им параллельно сразиться на улицах Будапешта.

 

Эта игра очень сложная, подразумевает она большое взаимодействие, она стратегическая – в ней невозможно руководствоваться только интересами и тем более наживой. Эта игра в полной мере отразится на нашей жизни – уже сейчас мы меняемся каждые десять лет, поэтому говорить о долгосрочных проектах было бы, наверное, неправильно.

 

И эта большая игра усложняется с каждым годом. В нее добавлены новые элементы – это и Китай, и Индия, и Иран, и Пакистан. Это изменение религиозной карты – и, как следствие, добавление исламского фундаментализма; это и изменения в странах Магриба. Все имеет отношение к этой игре – и обязательно скажется на нас тоже. Уже сказывается.

0
    2 423
Информация
Возможность комментирования данной публикации было отключена.