Люди редко задумываются о том, когда и как появился тот или иной праздник, или возникла устоявшаяся традиция. И Новый год здесь – не исключение.
Указы и забавы царя-реформатора
Традицией встречать Новый год мы обязаны Петру Великому. В последние дни 1699 года самодержец подписал два указа, которые внесли в жизнь народа и страны важные новшества. Во-первых, царь повелел производить счисление лет не от сотворения мира, а от Рождества Христова. Разница между двумя летоисчислениями составляла целых 5508 лет. Во-вторых, установил, что отныне новолетие будет начинаться не 1 сентября (дня Семёна Летопроводца), а 1 января. Обосновывая принятые решения, Пётр I, полтора года во главе «Великого посольства» колесивший по Европе и многое у неё почерпнувший, особо подчеркнул то, что подобным образом «считают во многих европейских христианских странах и в народах славянских, которые с православной нашей церковью во всём согласны».
«Царь подумывал и о переходе с юлианского календаря на григорианский, - утверждает историк Игорь Андреев. - Однако подобное решение, затрагивающее исчисление переходящих дат всех церковных праздников, грозило большими осложнениями и невероятным смятением умов. Здесь даже у Петра не хватило на это смелости, и он отступился».
Напомним, что юлианский календарь в качестве единого календаря христианского мира был утверждён в далёком 325 году на I Вселенском соборе в Никее. Другие народы мира по-прежнему пользовались собственными календарями. Оказалось, что юлианский календарь расходится с астрономическим. Причём, разрыв этот со временем лишь увеличивался. Проблему попытался решить папа римский Григорий ХIII, чьим именем был назван новый (григорианский) календарь. При его введении сознательно пропустили 10 дней. В результате в 1582 году после четверга 4 октября наступила пятница 15 октября. Примечательно, что не все европейцы отнеслись к нововведению с доверием и энтузиазмом. Не случайно, именно тогда у протестантов возникла поговорка: «Лучше разойтись с Солнцем, чем сойтись с папой».
Истоки современной национальной традиции бездельничать в первые дни Нового года прослеживаются в тех же петровских указах. Именно Пётр Великий первым предписал отдыхать с 1 по 7 января. А так как по юлианскому календарю Рождество в России приходилось на 25 декабря, то Новый год праздновался уже после Рождества. 1 января не приходилось на рождественский пост (как в наше время), что устраивало верующих.
А ещё Пётр I повелел «учинять украшения из древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых» по большим улицам и над воротами домов. По словам историка новогодних обрядов, доктора филологических наук Елены Душечкиной «к будущей рождественской ёлке указ Петра имел весьма косвенное отношение: во-первых, город декорировался не только еловыми, но и другими хвойными деревьями; во-вторых, в указе рекомендовалось использовать как целые деревья, так и ветви, и, наконец, в-третьих, украшения из хвои предписано было устанавливать не в помещении, а снаружи - на воротах, крышах трактиров, улицах и дорогах. Тем самым ёлка превращалась в деталь новогоднего городского пейзажа, а не рождественского интерьера, чем она стала впоследствии».
К встрече Нового года Пётр Великий готовился основательно. Подданным царя было разъяснено, как им надлежит вести себя в первую неделю года. Требовалось не сидеть по домам, а участвовать в массовых гуляньях, поздравлять друг друга с наступившим Новым годом. Во дворах следовало зажигать костры, а в тесных дворах – жечь хворост или солому в старых бочках, поставленных на столбики.
«Огненные потехи» на Новый год – ещё одно петровское новшество. 31 декабря 1699 года к Кремлю прикатили 209 пушек. В 12 часов на Красную площадь с факелом вышел царь-пиротехник и запустил в небо первую ракету.
В том, что «огненные потехи» в России прижились, став ещё одной новогодней традицией, мы убеждаемся каждый год…
Одним – маскарад, другим - колядование
Преемники великого реформатора поддерживали и развили далеко не все его нововведения. Рождество и Новый год каждый из них праздновал, сообразуясь с собственным вкусом и пристрастиями.
Дочь Петра Елизавета с молодости очень любила маскарады. Зачастую являлась на них в мужском костюме. 2 января 1751 года «Петербургские Ведомости» описали новогодний бал, данный в императорском дворце, в большом зале которого «в осьмом часу началась музыка на двух оркестрах и продолжалась до 7 часов пополуночи». После танцев были накрыты столы «на которых поставлено было великое множество пирамид с конфектами, а также холодное и горячее кушанье». Многочисленных гостей потчевали «разными водками и наилучшими виноградными винами, также кофием, шоколадом, чаем, оршатом и лимонадом и прочими напитками…»
В шумной толпе придворных встречала Новый год и императрица Екатерина II, которая устраивала в последний день уходящего года по-настоящему роскошный маскарад.
Во второй половине ХVIII века широкое распространение получила традиция дарить новогодние подарки. А вот ель в России тогда ещё не наряжали. Это может показаться странным или забавным, но ёлки как опознавательный знак в те времена на крышах кабаков использовали их владельцы. С тех давних пор выражение «идти под ёлку» означало пьянствовать. Не случайно, пьяниц называли «ёлкиными» или «Иванами-ёлкиными».
Петровские реформы раскололи российское общество на европеизированные «верхи» и жившие по заветам дедов и прадедов «низы». Разнилось и отношение разных слоёв общества к встрече Нового года. Меньше других в ХVIII столетии этот праздник интересовал православных русских крестьян, которые, заметим, составляли подавляющее большинство населения Российской империи.
Новый год в те времена был «втиснут» между Рождеством и Крещением, празднование которых у нашего народа имело давно устоявшуюся традицию. Исследователь Марина Громыко в книге «Мир русской деревни» констатировала:
«Время от Рождества (25 декабря) до Крещения (6 января) называется Святками. Всё оно выделялось в деревенской жизни духовным подъёмом в делах церковных, праздничностью – в мирских. Особенно весело отмечались эти дни молодёжью. Каждый вечер устраивались "игрища" молодёжи в избах. Работу на святочные посиделки не брали.
Примечательной чертой этого цикла было колядование, или славление: ходили группами от двора ко двору, исполняли песнопения, посвящённые Рождеству Христову, величания хозяину, хозяйке и их детям. Начинали обычно с церковного песнопения…»
Резвилась молодёжь и на Крещение. К ночи народ собирался у рек и озёр, где служился Великий чин освящения воды. Люди не упускали возможности окунуться в проруби. Окунали в неё и младенцев. Крещенской водой наполняли вёдра и бочки, которые затем развозили по дворам. Там кропили ей избы и скотину.
«Все помешаны на ёлках»
Традицию наряжать новогоднюю ель в 1818 году заложила у нас принцесса Фредерика Луиза Шарлотта Вильгельмина - дочь прусского короля Фридриха III, ставшая после православного крещения Александрой Фёдоровной и супругой Николая I.
Изначально в Германии ель являлась не новогодним, а рождественским атрибутом. Достаточно вспомнить известную сказку немецкого романтика Эрнста Теодора Амадея Гофмана «Щелкунчик и мышиный король», сюжет которой позднее лёг в основу великого балета Петра Чайковского. Впрочем, если копнуть глубже, то окажется, что уже в языческие времена у германских племен ель считалась их главным деревом. Издавна германцы ходили в лес, где у самой высокой ели зажигали свечи. Ель украшали цветными тряпочками. Затем пели песни. Позже ёлочки стали срубать, приносить в дома и устанавливать на столе. На них развешивали яблоки и сахарные изделия. Хвойными ветвями украшали жилища. Им приписывали особые свойства – отгонять несчастья и болезни. Ни одно столетие немцы блюли традицию перед сочельником чистить печные трубы. Считалось, что хвоя изгонит нечисть, проникающую в жилище через дымоход.
После крещения германских народов их обычаи и обряды, связанные с почитанием ели, начали постепенно приобретать христианский смысл. Ель стали употреблять в качестве рождественского дерева и устанавливать в домах 24 декабря в Сочельник - канун Рождества. Так ёлочка стала символом Рождества.
В 1818 году двадцатилетняя супруга Николая I, в ту пору ещё не императора и даже не наследника престола, решила последовать традициям своих предков и устроить в Москве первый рождественский вечер, украсив помещения елями.
«Биограф» русской ёлочки Елена Душечкина, посвятившая новогоднему дереву специальное исследование, констатировала: «Процесс принятия ёлки в России был долгим, противоречивым, а временами даже болезненным. Этот процесс самым непосредственным образом отражает настроения, пристрастия и состояние различных слоёв русского общества. В ходе завоевания популярности, ёлка ощущала на себе восторг и неприятие, полное равнодушие и вражду. Прослеживая историю русской ёлки, можно увидеть, как постепенно меняется отношение к этому дереву, как в спорах о нём возникает, растёт и утверждается его культ, как протекает борьба с этим культом и за него, и как ёлка, наконец, одерживает победу, превратившись во всеобщую любимицу».
Действительно, всеобщей любимицей, без которой немыслим Новый год, ёлочка стала отнюдь не сразу. Показательно, что в 20-30-х годах ХIХ века журналисты, помещавшие в газетах отчёты о рождественских праздничных мероприятиях, никогда о ней не писали. Не упомянул её и наш русский гений Александр Сергеевич Пушкин, когда рассказывал о святках в «Евгении Онегине». Нет ёлочки в лермонтовском «Маскараде» и произведениях других поэтов и писателей того времени.
Любопытно и то, что интерес к рождественской ёлке возник тогда же, когда начались знаменитые споры между славянофилами и западниками - в конце 1830-х годов. Было ли случайным это совпадение, история умалчивает.
В 1840-х гг. в Санкт-Петербурге и Москве появились ёлочные базары. А первая публичная ёлка была проведена в 1851 году в Первопрестольной в Благородном собрании.
Специальные ёлочные игрушки появились не сразу. Поначалу на ветки развешивали яблоки, конфеты, а также раскрашенные или обёрнутые в блестящую бумагу орехи. Игрушки и гирлянды стали использовать позднее. Верхушку дерева венчали Вифлеемской звездой, а на ветки цепляли свечи. Их зажигали в Рождественскую ночь. Возле ёлки устраивались детские утренники. К концу таких праздников ребятне позволялось оборвать висевшие на ёлочке лакомства.
Традиция подобных новогодних мероприятий распространилась в России так быстро, что известный журналист и писатель Иван Панаев позволил себе иронизировать о том, как «все помешаны на ёлках. Начиная от бедной комнаты чиновника до великолепного салона, везде в Петербурге горят, блестят, светятся и мерцают ёлки в рождественские вечера. Без ёлки теперь существовать нельзя. Что и за праздник, коли не было ёлки?»
Один из первых рассказов об устройстве ёлки в русском доме оставила жена знаменитого русского писателя и крупного общественного деятеля Александра Герцена Наталья Александровна. В январе 1842 года в письме подруге она поведала о подготовке ёлки для двухлетнего сына Саши: «Весь декабрь я занималась приготовлением ёлки для Саши. Для него и для меня это было в первый раз: я более его радовалась ожиданиям. Удивляюсь, как детски я заботилась...» На память о первой ёлке неизвестный художник сделал акварель «Саша Герцен у рождественской ёлки». На ней сидящий на руках у няни ребёнок смотрит на установленную на столе ёлочку. На обороте рукою Герцена зафиксирована дата: «1841. Декабря 29. Новгород».
Между тем ровно четырьмя годами ранее Герцен встречал Новый год не за праздничным столом, а… в чистом поле. В конце 1837 года опальный мыслитель наконец-то получил разрешение императора сменить место ссылки с Вятки на Владимир. Герцен, горевший желанием быстрее оставить опостылевшую ему Вятку, выехал из неё как раз 29 декабря. Спешка обернулась тем, что Новый год он встречал в 80 км от Нижнего Новгорода в компании ямщика, станционного смотрителя и камердинера Матвея. Биограф Герцена Вадим Прокофьев нарисовал неподражаемую картину «новогодних торжеств»: «Шампанское замерзло "вгустую", ветчина поддавалась только топору… Смотритель сморщился от непривычного шампанского, и Герцен, сжалившись, долил ему в вино полстакана рома. Смесь имела успех. Ямщик распорядился сам, насыпав изрядную толику перца в пенное вино, и даже простонал: "Славно огорчило!"».
Что же касается встреч Нового года членами императорской семьи, то в ХIХ столетии такие подробности старались не афишировать. Правда, некоторую информацию на сей счет донесли до нас очевидцы. Вот дневниковая запись фрейлины Анны Тютчевой (дочери знаменитого поэта) за 1 января 1854 года:
«Вечер под Новый год я провела у императрицы, где говорили о войне и щипали корпию для армии. В одиннадцать часов подали шампанское, поздравили друг друга, и императрица отпустила нас: так принято в царской семье, чтобы к двенадцати часам каждый удалялся к себе...
В день Нового года – обедня в парадных туалетах, принесение поздравлений, визиты. Вечером я сопровождала великую княгиню во французский театр…»
Последний русский император иногда довольно подробно сообщал о том, как и с кем проводил новогодний праздник. Выглядело это в его изложении рутинно и скучно. Вот что Николай II начертал в дневнике 1 января 1896 года: «Спали хорошо и проснулись рано. Полоскался с наслаждением в моей ванне и после кофе засел за несносные телеграммы. В 11 час. начался выход. В первый раз проделали вдвоём церемонию новогоднего выхода. Слава Богу, Аликс выстояла молодцом и обедню, и приём дипломатов, и безмен, не только дам, но и Государственного Совета, Сената, двора и свиты! Обновили нашу столовую семейным завтраком. В 3 часа поехали с некоторыми визитами по семейству. Сидели у милой Мама и пили у нее чай. Вернувшись домой, сел заниматься. Обедали вдвоём, и затем весь вечер развешивали образа в новом киоте в спальне».
Между тем к началу ХХ столетия еловое дерево превратилась в важнейший и неотъемлемый атрибут новогодних праздников. Без пушистой красавицы были немыслимы ни Рождество, ни святки. Ель оказалась настолько органичной, что воспринималась разными слоями общества как давний народный обычай.
На ёлки иногда попадали и дети из бедных семей. Вот заметка из газеты «Южный край» от 4 января 1906 года:
«Дмитриевское попечительство для детей бедного населения своего прихода устроило 3 января ёлку. Детишки с восторгом плясали вокруг нарядного залитого огнями дерева и с нетерпением ждали, когда станут его разбирать. Каждый получил кроме разных лакомств и безделушек еще что-нибудь из платья. Как дети, так и их родители, уходя, благодарили устроителей этого праздника».
Писали газеты и о трагических последствиях встречи Нового года. 3 января 1906 года «Новое время» сообщило подробности убийства в новогоднюю ночь в ресторане «Медведь» бывшим офицером Сумского драгунского полка Окуневым студента Санкт-Петербургского университета Давыдова:
«По словам очевидцев, Окунев сделал замечание студенту Давыдову о том, что он не прямо стоял во время исполнения гимна в 12 часов, но затем в течение двух часов ночи между ними не было произнесено ни слова. В начале третьего часа утра, когда Окунев уходил уже из зала, он обозвал Давыдова мерзавцем. Тогда, отойдя в переднюю, Давыдов, выхватив студенческую шпагу, ударил ею Окунева по шее. Первой пулей из браунинга Давыдов был ранен в верхнее предплечье, следующая же пуля, разбившая череп, положила его насмерть. Последние четыре пули попали в уже мёртвого Давыдова».
Новогодний праздник в Стране Советов
Смена власти и общественного строя в России в 1917 году привели и к смене календаря. 24 января 1918 года ленинский СНК принял «Декрет о введении в Российской республике западноевропейского календаря». В 1918 году 1 февраля сразу стало 14-м.
Парадоксально, но после перехода с юлианского на григорианский календарь 25 декабря оставалось выходным днём. В годы Гражданской войны и нэпа народ, как и прежде, наряжал ёлки и встречал Новый год.
Так продолжалось до «года великого перелома». В январе 1929 года ЦК ВКП(б) обратился ко всем членам партии с письмом «О мерах по усилению антирелигиозной работы». Началась критика церковных обычаев, к числу которых относилось и празднование Рождества.
Ситуацию усугубил переход на так называемую непрерывку. Вместо семидневной недели в СССР согласно постановлению СНК СССР от 24 сентября 1929 года была введена непрерывная рабочая неделя, что позволило не прерывать производственный процесс на предприятиях и стройках. Труженик Страны Советов четыре дня работал, на пятый – отдыхал, а выходной был скользящим. В итоге получалось, что в любой день 80% рабочих находились на рабочем месте. Так было и в Новый год.
Детей, оставшихся в новогодние дни без родителей и традиционной ёлки, по-своему «успокаивали» партийные пропагандисты. В 1931 году ленинградский детский журнал «Чиж» поместил стихотворение А. Введенского «Не позволим», где были такие строки:
Только тот, кто друг попов,
Елку праздновать готов.
В первой половине 1930-х годов новогодние праздники для детей в школах и детсадах не проводились. Не было и государственной торговли еловыми деревьями. Встреча Нового года «ушла в подполье».
К счастью, «репрессии» на новогодние праздники и ёлки не затянулись. Поворот к патриотизму и национальным ценностям и традициям, осуществленный большевиками в середине 1930-х годов, «реабилитировал» и новогодние праздники с любимыми народом ёлочками.
28 декабря 1935 года в «Правде» выступил кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) Павел Постышев. Он писал:
«В дореволюционное время буржуазия и чиновники буржуазии всегда устраивали на Новый год своим детям ёлку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями ёлку и веселящихся вокруг неё детей богатеев.
Почему у нас школы, детские дома, ясли, детские клубы, дворцы пионеров лишают этого прекрасного удовольствия ребятишек трудящихся Советской страны? Какие-то, не иначе как "левые" загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею.
Следует этому неправильному осуждению ёлки, которая является прекрасным развлечением для детей, положить конец…
Организации детской новогодней ёлки наши ребятишки будут только благодарны».
В конце 1930-х годов, как и в конце 1830-х, ёлочка вновь оказалась в центре всеобщего внимания. Правда, из рождественской ёлка превратилась в новогоднюю, а на её макушку стали надевать пятиконечную звезду.
В январе 1939 года «Пионерская правда» опубликовала рассказ Аркадия Гайдара «Чук и Гек», в котором братья, готовясь в тайге к встрече Нового года, наряжали ёлку:
«На следующий день было решено готовить к Новому году ёлку.
Из чего-чего только не выдумывали они мастерить игрушки!
Они ободрали все цветные картинки из старых журналов. Из лоскутьев и ваты понашили зверьков, кукол. Вытянули у отца из ящика всю папиросную бумагу и навертели пышных цветов.
Уж на что хмур и нелюдим был сторож, а и тот… принес им серебряную бумагу от завертки чая и большой кусок воска, который у него остался от сапожного дела.
Это было замечательно! И игрушечная фабрика сразу превратилась в свечной завод. Свечи были неуклюжие, неровные. Но горели они так же ярко, как и самые нарядные покупные…
Пусть игрушки были и не ахти какие нарядные, пусть зайцы, сшитые из тряпок, были похожи на кошек, пусть все куклы были на одно лицо - прямоносые и лупоглазые, и пусть, наконец, еловые шишки, обёрнутые серебряной бумагой, не так сверкали, как хрупкие и тонкие стеклянные игрушки, но зато такой ёлки в Москве, конечно, ни у кого не было. Это была настоящая таёжная красавица - высокая, густая, прямая и с ветвями, которые расходились на концах, как звёздочки».
В советское время родилась и замечательная традиция встречать Новый год в компании Деда Мороза и Снегурочки. Если первый – калька с Санта-Клауса, то вторую позаимствовали из пьесы нашего великого драматурга Александра Николаевича Островского.
Дед Мороз и Снегурочка сразу полюбились народу. И не только советскому. Историк Алексей Попов в журнале «Родина» справедливо заметил, что со временем в восприятии путешествовавших по Советскому Союзу иностранцев «сказочные Дед Мороз и Снегурочка превратились в символы страны победившего социализма, а ветхие сани, запряжённые тройкой белых лошадей, "обгоняли" по своей популярности Транссибирский экспресс».
PS. Вполне вероятно, что какое-то из новшеств, впервые применённое при встрече 2014 года, придётся народу по вкусу, укоренится и станет традицией. История встречи Нового года свидетельствует о том, что исключить подобного хода событий нельзя. А это вдохновляет на поиск!
С наступающими праздниками вас, дорогие друзья! Новых вам удач и свершений!
