Коллаж: Русские в Казахстане
Многочисленные проблемы и сбои в системе государственной власти говорят об отсутствии в Казахстане внятной системы принятия решений. Механизм их принятия весьма размыт, и, как правило, вопрос заключается в том, какие полномочия сумеет отвоевать себе конкретный руководитель. Многое зависит от того, кто из министров сможет найти применение тому или иному комитету, агентству и выторговать его для себя. Например, комитет по атомной энергетике периодически оказывается в составе разных ведомств, поскольку может относиться и к энергетике, и к науке, и к образованию, и к индустрии. Таких примеров масса: из ведомства в ведомство «кочуют» структуры, отвечающие за геологию, водные ресурсы, недропользование.
Все определяется аппетитами и номенклатурным весом руководителей ведомств, причем каждый хочет «рулить», но не хочет отвечать за последствия. Пробиваются амбициозные программы со щедрым финансированием. Не успев выполнить одни программы, власти выдают массу новых, но никто не отвечает ни за степень их проработки, ни за уровень эффективности предыдущих. Постоянные метания от одной программы к другой обусловлены отсутствием у руководства достаточной компетенции и часто являются следствием бездумного копирования зарубежного опыта и модных тенденций. Глав ведомств снимают, меняют местами, но качественных изменений в отраслях не происходит.
К примеру, за годы независимости 16 раз менялись министры сельского хозяйства. Итог: печальные последствия проведенной в авральном темпе приватизации колхозов и совхозов до сих пор не преодолены и агросектор не может достичь показателей советского периода. И потому сегодня власти ставят в пример тех немногих сельских руководителей, которые, не поддавшись давлению и всеми правдами и неправдами отстоявшие целостность своих хозяйств, имеют высокие производственные результаты.
Стало правилом, что при выдвижении кадров даже на самые высокие должности игнорируется факт их профессиональной некомпетентности. В силу этого они смутно представляют себе специфику работы на вверяемых им участках деятельности, но пытаются активно «руководить». Возглавив ведомство они, как правило, отменяют программы по развитию, разработанные и реализуемые предшественниками, заменяют их на свои. Если посмотреть биографии практически всех руководителей госорганов и нацкомпаний, то сложно найти соответствие между занимаемыми ими должностями, образованием и опытом работы. В советское время такое было просто невозможно, но сейчас практикуется повсеместно.
Инженер электронной техники, например, может возглавлять Агентство по регулированию естественных монополий, министерство здравоохранения, быть министром экономики и бюджетного планирования.
Яркий пример – Асылжан Мамытбеков. Юрист по образованию он 5 лет возглавлял Министерство сельского хозяйства. Выбил из бюджета беспрецедентный – около 300 млрд. тенге – объем средств для финансового оздоровления АПК, но ни одно из серьезных преобразований в агропроме довести до убедительных результатов так и не смог. Зато по уровню коррупции возглавляемое им ведомство оказалось в числе лидеров.
Следует отметить, что нередко основным субъектом принятия решений, как и лоббистом своих экономических интересов в высших эшелонах власти, являются крупные компании. При этом сращивание государственного и частного капитала позволяет бизнес-корпорациям без проблем отстаивать свои интересы на государственном уровне.
Наглядный пример. В Казахстане до последнего времени регулировались только предельные розничные цены на бензин Аи-92, Аи-80 и дизельное топливо. Оптовые цены на эти виды топлива находились в «свободном плавании». Результат – крупные оптовые поставщики (свыше 80% оптового рынка топлива принадлежит 5 компаниям – ТОО «Petrosan», АО «КазМунайГаз-Переработка Маркетинг», ТОО «Petroleum Operating», ТОО «Саутс-Ойл», Litasko SA) имеют возможность манипулировать ценами и диктовать свою ценовую политику.
В частности, при повышении в августе 2014 года стоимости литра Аи-92 со 115 до 128 тенге из разницы в 13 тенге оптовым поставщикам досталось 11 тенге, розничным (которые несут дополнительные затраты на транспортировку, хранение, реализацию нефтепродуктов и т.д.) – всего 2 тенге. Другой пример. При «замороженных» с марта по конец мая 2015 года розничных ценах на бензин Аи-92 оптовые цены на него выросли на 26%.
Вопрос необходимости регулирования оптовых цен на топливо в правительстве, парламенте безрезультатно обсуждался несколько лет. Так, при его обсуждении на рабочей группе представителем Минэнерго было заявлено о «невозможности регулирования оптовых цен на нефтепродукты, в связи с их различной себестоимостью на трех отечественных НПЗ». Но у всех АЗС тоже разная себестоимость, поскольку у них различные условия получения нефтепродуктов, оборотные средства, что не мешало властям устанавливать для всех розничных реализаторов топлива единую предельную цену.
Оптовые поставщики продавили (через НК«КазМунайГаз», Ассоциацию организаций нефтегазового и энергетического комплекса KAZENERGY, министерство энергетики) решение с 4 сентября 2015 года отказаться от госрегулирования розничной цены АИ-92. Затем в Минэнергетики, ссылаясь на то, что рынок сам отрегулирует цены, отпустили в «свободное плавание» и розничные цены на дизтопливо и АИ-80. Видимо, «забыв», что рыночные механизмы регулирования не действуют, когда дефицит какого-либо товара (особенно такого безальтернативного, как бензин) решается единственным способом – повышением его цены.
До последнего времени основной тенденцией законодательства Казахстана в сфере энергетики было сворачивание льгот в отношении иностранных инвесторов и выравнивание их в правах с национальными, а по некоторым вопросам и ужесточение положения инвесторов по сравнению с местными компаниями. Однако сейчас, когда мировая экономика испытывает кризис и значительно сузились инвестиционные возможности мировых финансовых институтов, а падение мировых цен на нефть не позволяет не только наращивать, но и поддерживать достигнутый уровень ее добычи, власти пошли на снижение (ценой сокращения доходов госбюджета) налоговой нагрузки для недропользователей. Заявлялось, что такая «коррекция» позволит компаниям направить высвободившиеся средства на поддержание уровня производства нефти.
Заявки компаний на снижение налоговой нагрузки рассматриваются специальной комиссией. Однако решения принимаются весьма специфические. Так, в 2016 году с такими заявками обратилось более 40 нефтедобывающих компаний, но льготы предоставили только 6, причем почти все они… китайские.
В поисках новых источников поступлений в бюджет в правительстве заговорили о возможности проведения новой масштабной приватизации принадлежащих государству активов. Так, к 2020 году АО НК «КазМунайГаз» планирует продать не только десятки непрофильных активов в Казахстане и за рубежом, некоторые из которых уже неоднократно, но безрезультатно выставлялись на торги. В списке предприятий, чьи госпакеты акций могут быть проданы, числятся и НПЗ. Власти, вероятно, надеются переложить бремя выплаты затраченных на их модернизацию средств на новых владельцев. Однако в текущей ситуации эти стратегические предприятия придется вновь продавать за бесценок.
Кто может стать покупателем в это кризисное время? Если ранее среди претендентов на покупку акций, к примеру, Павлодарского НХЗ были российские компании («Роснефть», ЛУКОЙЛ), то сегодня они вряд ли пойдут на такую сделку. Ведь все проблемы с обеспечением Казахстана нефтепродуктами в Астане объясняют негативным влиянием России. Поэтому наиболее вероятным участником сделки может стать Китай, уже владеющий НПЗ в Чимкенте. И контролирующий, по официальным данным, 25% (а по экспертным оценкам свыше 30%) нефтедобычи в республике. Не исключена возможность и приобретение госдоли в НПЗ принадлежащими крупным чиновникам частными компаниями.
В Казахстане действует целая система «сдержек и противовесов», не позволяющая мелкому и среднему бизнесу, а также и просто гражданам проявлять свои самоуправленческие инициативы. В частности, создана Национальная палата предпринимателей Республики Казахстан (НПП). Формально ее цель – усиление переговорных позиций бизнеса с правительством и государственными органами, выработка единого подхода при разрешении проблем предпринимателей по их обращениям. Но с этим неплохо справлялись отраслевые ассоциации.
По факту НПП стала мощной бюрократической прослойкой между бизнесом и властью. Несмотря на нарушение Конституции РК (которой для предпринимателей установлена лишь одна обязанность – уплата налогов) и противоречие Гражданскому кодексу (гарантирующему свободу предпринимательства), установлено обязательное членство в НПП всех субъектов бизнеса от акционерных обществ до индивидуальных предпринимателей с обязательными (причем немалыми) членскими взносами.
Для справки: начиная с 2014 года, ежегодная сумма сборов составляет около 6 млрд. тенге, но в этом году планируется собрать почти вдвое больше – 11,3 млрд. тенге (1$= 332 тенге) и почти половину этой суммы потратить на содержание себя любимых – центрального и местного аппарата. При этом предельные размеры членских взносов в этой «некоммерческой» организации устанавливает… правительство, которое также имеет право вето на решения съезда НПП. То есть палата ничего не может сделать без одобрения правительства?!
Властям необходимо не «загонять джина в бутылку», а заняться повышением доверия населения к правительству, вовлечением гражданского общества в процессы разработки и реализации социально-экономической политики. Тем более что в плане законотворчества обе палаты парламента абсолютно непрозрачные и из года в год ситуация лишь ухудшается. Чиновникам, обвиняющим граждан в пассивности, полезно заглянуть в социальные сети, где буквально бурлят дискуссии по важнейшим социально-экономическим проблемам. Заглянуть – и прислушаться к мнению людей.
