Образование 30 апреля 1918 года на V краевом съезде Советов Туркестанской Советской Республики (ТСР) в составе Российской Советской Федерации знаменовало важнейшее историческое событие – создание на территории Средней Азии первого в истории региона светского государства. Кроме того, эта дата стала отправной точкой на пути к национальному самоопределению проживавших здесь этносов путем национально-территориального размежевания их исконных территорий. Ранее в истории Туркестана тенденции к национальному самоопределению не наблюдалось. Наоборот, существовало тяготение к наднациональным образованиям типа Великого Турана. Но уже через год после Октября большевики пришли к заключению: только власть (с условием строгого подчинения центру) и национальные квартиры смогут удержать местных товарищей от соблазна встать на сторону тех, кто, используя идеи пантюркизма и панисламизма, в начале 20-х годов прошлого столетия бросили все силы на то, чтобы оторвать Туркестан от Советской России. Еще с ноября 1918 г. в Туркестанской Советской Республике по инициативе лидеров Октябрьской революции началась работа по подготовке национальных партийных кадров и широкое их привлечение во все сферы государственной деятельности. В обращении к советским депутатам и партийным организациям, опубликованном в газете «Правда» 2 марта 1919 г., тогдашний нарком по делам национальностей И.В. Сталин акцентировал внимание на том, что «со стороны пролетариата тех наций, которые являлись нациями угнетающими, необходима особая осторожность и особое внимание к пережиткам национальных чувств у трудящихся масс наций угнетенных или неполноправных». Посему нарком призывал «отсечь все и всякие ограничения, формальные и фактические, унаследованные от старого режима или приобретенные в атмосфере гражданской войны, мешающие развитию максимальной самодеятельности народов Востока по пути к освобождению от пережитков средневековья и разрушенного уже национального гнета».
На местах между тем понимали: допущение «самодеятельности» «темной массы туземного пролетариата, находящегося в рабской зависимости от всемогущих баев, верным союзником которых является духовенство, имеющее огромное влияние и играющее на самой темной стороне несознательной массы – на фанатизме и невежестве», способно на корню разрушить начатое. Поэтому посты в сформированных в ходе V краевого съезда Советов ТСР местных органах власти – Центральном Исполнительном Комитете (ТурЦИК) и Совете Народных Комиссаров республики (СНК) – заняли лишь 23% представителей коренного населения.
Процесс их введения в уездные Советы шел также медленно и уже в июне 1919 г. во время первой краевой конференции мусульманских коммунистов было заявлено о недоверчивом отношении «многих ответственных товарищей» к местным пролетариям, развитии национального антагонизма «бывшими царскими чиновниками, втершимися в советские органы».
Намереваясь смягчить сложившуюся конфронтацию, 10 июля 1919 г. ЦК РКП(б) направил ТурЦИКу и крайкому Коммунистической партии Туркестана (КПТ) радиограмму, призывавшую к необходимости «широкого пропорционального населению привлечения туркестанского туземного населения к государственной деятельности без обязательной принадлежности к партии, удовлетворяясь тем, чтобы кандидатуры выдвигались мусульманскими рабочими организациями».
Однако по решению ТурЦИКа радиограмму решили не обнародовать, объясняя это тем, что туркестанское общество «еще недостаточно развито для участия в управлении автономным Туркестанским государством». Те, кто на это все же решился, в частности чрезвычайный комиссар ВЦИК и СНК РСФСР по Средней Азии П.А. Кобозев, были обвинены туркестанским руководством в попытке государственного переворота и подлежали аресту. В направленной партийным руководством ТСР в адрес ЦК РКП(б) и СНК РСФСР ответе отмечалось, что данное постановление ЦК «вызывает недоразумения и затруднения, так как в правительство войдут по этому принципу все деклассированные элементы и явные противники советской власти».
С другой стороны, подкрепленное серьезной аргументацией нежелание руководства ТСР доказывать туркестанцам «искренность намерения правящей партии искоренить все следы империализма великорусского» и привлекать широкие слои местного населения к участию в политических делах грозило делу не меньшим злом – усилением пантюркистских и панисламистских настроений, подогреваемых западными разведками.
Эта мысль прозвучала 16 марта того же года в докладе комиссара по национальным делам ТСР С. Турсунходжаева. «Должно быть ясно, что, если социальная революция не захватит Азии, то последняя будет использована международным капиталом для ее подавления, – говорилось в нем. – Понятно, что капитал для спасения своего положения использует все силы, какие только возможно использовать, и Азия в этом смысле представляет великий соблазн. Из этих сил наиболее значительные на мусульманском Востоке – это Турция и Афганистан. <…> Пред всеми этими реальными возможностями один только Туркестан – очаг мусульманской социальной революции, может при благоприятных условиях способствовать умеренно национально-шовинистической идее, существовавшей и существующей в психологии мусульманских стран, и представляя для этих стран идеальный образец благоденствия мусульманского трудового народа, получившего это благоденствие от социальной революции, противопоставить идее панисламистской идею социальной революции. И по этим соображениям, помимо иных, необходимо приурочить всю внутреннюю политику Туркестана к этой основной задаче укрепления, развития социальной революции в мусульманских странах».
К середине осени 1918 г. Советский Туркестан, действительно, де-факто оказался в состоянии необъявленной войны с англичанами, развернувшими здесь две миссии: одну во главе с генерал-майором У. Маллесоном, другую – под руководством полковника Ф. Бейли. Установив связи с туркестанскими буржуазными националистами, клерикально-феодальными кругами и антисоветским подпольем, они сконцентрировались на подготовке и организации вооруженного восстания в Туркестане против советской власти и образовании «Туркестанской демократической республики» под контролем Великобритании, снабжая повстанческие отряды деньгами и оружием из ближайших к Туркестану английских баз в Мешеде, Кашгаре и Афганистане. Объем британской помощи только басмачам в 1918 г. составил 100 млн рублей, 20 тысяч винтовок, 40 пулеметов, 16 горных орудий и несколько миллионов патронов. В Мешхеде (на северо-востоке Ирана) для поддержки мятежа готовился отряд сипаев в составе 500 человек с пулеметами.
Идейным топливом интервентов был панисламизм, с которым большевики, кстати сказать, тоже пытались заигрывать, но сильно обожглись, доверившись бежавшему из Турции авантюристу, заядлому пантюркисту, идеологу и участнику геноцида армян, греков и ассирийцев в Османской империи Энвер-паше, пообещавшему обеспечить большевикам полный контроль над Средней Азией взамен на поддержку большевистским правительством турецкого сопротивления. «Пока соберем всех (туркестанцев. –
О.Б.) под вашим началом, под лозунгом пантюркизма, а после заменим идеологическую платформу» – таковой была главная мысль В.И. Ленина в беседе с опальным османским политиком.
Но уже в октябре 1921 г., прибыв в Бухарскую Народную Советскую Республику (БНСР) и казнив в тот же день сопровождавших его советских партийных работников, Энвер-паша объявил о создании здесь пантюркистского государства и возглавил басмаческое движение, члены которого именовали себя «моджахедами» священного джихада против «красных империалистов».
Особенность панисламизма и пантюркизма состояла в том, что ростки их идей, как сорняк, произрастали даже на «красной» почве среди тех, кто прокламировал большевистские лозунги. Примечательным в этом отношении эпизодом стала разработка председателем ТурЦИКа Тураром Рыскуловым и рядом руководящих работников Краймусбюро проектов «Тюркской Советской республики» и «Тюркской коммунистической партии». Их основные тезисы Рыскулов озвучил 17 января 1920 г. в ходе V краевой партконференции, заявив о несоответствии утвержденной 15 октября 1918 г. Конституции ТСР духу автономии края и необходимости ее отмены; о неприемлемости жесткого подчинения центру, распоряжения которого не соответствуют местным условиям жизни; о целесообразности объединения тюркских народов РСФСР под знаменем тюрков во избежание розни между ними, а также с целью сплочения вокруг Тюркской Советской республики иных тюркских народностей.
Однако созданная 23 февраля 1920 г. Туркестанская комиссия во главе с М.В. Фрунзе однозначно высказалась за сохранение прежнего положения в государственном устройстве ТСР как автономной республики в составе РСФСР. А уже 8 марта 1920 г. реформы Рыскулова, лоббируемые, как выяснилось, татарскими и башкирскими национал-коммунистами, были отвергнуты ЦК РКП(б) как национал-уклонистские, способные ослабить «федеративную связь с центром мировой революции – Советской Россией» и сделать Туркестан «достоянием английского империализма».
Спустя три года, на четвертом совещании ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей (9–12 июня 1923 г.) Турар Рыскулов был изобличен генсеком Сталиным в «тайных сношениях с басмачами». Вместе с ним обвинение разделили член Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б), председатель Совета народных назиров (министров) Бухарской Народной Советской Республики Ф. Ходжаев, заведующий организационным отделом и секретарь Туркестанского бюро ЦК РКП(б) А. Икрамов, назир финансов Бухарской республики С. Ходжаев.
Национальное размежевание в этой сложной ситуации было единственно верным решением. Впервые вопрос о выделении из ТСР Горной киргизской области, куда вошла бы северная часть современного Киргизстана с географическим центром в селе Кочкорка (в южной части полыхало басмаческое движение), в 1922 г. был поднят председателем Семиреченского облисполкома А. Сыдыковым. Инициатива нашла поддержку в высших эшелонах власти, однако нашлись противники в местных политических кругах: предложение было саботировано председателем ЦИК Туркестана Н. Тюрякуловым и председателем ревкома Семиреченской области У. Джандосовым.
Свою победу сторонники национально-территориального размежевания одержали 24 октября 1924 г. В этот день постановлением II сессии ЦИК СССР на базе Бухарской, Хорезмской советских республик и Туркестанской АССР были образованы Узбекская ССР, Туркменская ССР, Таджикская АССР в составе Узбекской ССР, Кара-Калпакская автономная область в составе Киргизской (Казахской) АССР и Кара-Киргизская автономная область в составе РСФСР.
Эта дата стала началом киргизской государственности, которой, если следовать мысли немалого в современном Киргизстане числа адептов пантюркизма, был принесен в жертву «единый монолит тюркских этносов», «разбитый Сталиным ради образования новой советской общности».
Однако учитывая, что уже к концу XIX века из пяти миллионов туркестанцев к кара-киргизам себя относили лишь 201579 человек, не сделай Сталин этот шаг, к середине XX столетия киргизы растворились бы в массе тюркских народов, о которых, как о тюргешах и абарах, сегодня вспоминал бы лишь узкий круг специалистов.
