Сегодня

448,15    483,46    61,99    4,86
История

100-летний вопрос. Могла ли Россия обойтись без революции?

Иван ЗацаринИстория России
17 мая 2017

Мы не Дания и не Австралия

 

Можно ли реализовать задачи революции, не прибегая к столь сильному средству, как революция? Часто на этот вопрос отвечают положительно, противопоставляя революции реформу. Действительно, если перемены совершаются после столкновений, как правило сопровождающихся многочисленными жертвами и материальными разрушениями, то почему их нельзя совершить загодя, сверху, путем мудрых, хорошо продуманных реформ?

 

На самом деле межформационный переход без революции – это путь между Сциллой и Харибдой, который требует крайне благоприятного стечения обстоятельств вкупе с невероятной мудростью правителей и лояльностью им со стороны влиятельных групп правящего слоя.

 

Возможно ли пройти таким путём? Есть прецеденты развитых стран, которые обошлись без революций в своей истории (например, Дания и Австралия). Незначительность количества таких государств уже само по себе свидетельство того, что полностью нереволюционный путь индустриального перехода – счастливое исключение, связанное со специфическими условиями. Можно расширить список «счастливых исключений», рассматривая те страны, которые на одних этапах сталкивались с революциями, но затем, «наученные опытом», избегали их при следующей фазе межформационного перехода (Англия-Великобритания в XVII и XIX веках). Но не будем забывать, что и эти страны сталкивались на своём «мирном пути» с тем, что Ленин удачно называл «революционной ситуацией». И опыт прежних потрясений влиял на поведение правящих элит. Можно сказать, что после казни Карла I у последующих британских правителей в таких ситуациях «чесалась шея».

 

В России в начале ХХ века накопились острые социальные противоречия, связанные с аграрным, рабочим и национальным вопросами и проблемами с системой вертикальной мобильности в условиях самодержавия. У Николая II «шея не чесалась», и разразилась революция 1905-1907 годов, из которой, судя по последующим событиям, не были извлечены достаточные уроки. Ведь самодержавная система накренилась, но устояла, что вызвало некоторое самоуспокоение верхов.

 

Столыпинские «20 лет покоя»  

 

Но как быть с реформатором Столыпиным? Его апологеты весьма оптимистично смотрят на перспективы империи, если бы политика не была прервана. Так считает и историк Михаил Давыдов: «Модернизация П.А. Столыпина, которая продолжалась и после его гибели, открывала перед Россией совершенно новые перспективы, и на этом пути страна не знала бы ни ГУЛАГа, ни «Большого скачка», ни «Большого террора»…». Звон колоколов, слёзы на глазах…

 

Но позвольте, отсюда хотелось бы поподробнее… Я еще понимаю, что получи Столыпин «20 лет спокойствия» (утопия, конечно, полная, но допустим на минуту) – и в России не было бы колхозов. Их функции выполняли бы крупные фермы на прусский манер, где бывшие крестьяне трудились бы за скромную зарплату. Но ведь «20 лет спокойствия» в условиях наличия недовольной части населения нужно как-то поддерживать силой.

 

И Столыпин вовсе не был в этом отношении вегетарианцем. В 1866–1895 годах по политическим делам было казнено 44 человека (приговорено 137). С января 1905 года в России принялись казнить без суда по подозрению в терроризме и вооружённом сопротивлении властям. Только в декабре 1905-го было казнено без суда 376 человек (это еще были «цветочки» от Витте), в первые три месяца 1906-го – 670 человек. «Ягодки» последовали, когда при Столыпине были введены военно-полевые суды. И смертные приговоры выносили не только они. В 1907 году в России было казнено 1139 человека, в 1908-м – 1340, в 1909-м – 717. Затем расправы пошли на спад. Конечно, по сравнению со сталинским временами – капля, но по сравнению с XIX веком – качественный скачок. Чтобы удержать меняющуюся Россию «20 лет в покое», Столыпин был готов применять массовые расправы. Пусть террора, увенчавшийся ГУЛАГом, начинался до прихода к власти большевиков.

 

Столыпин утверждал: «Государство может, государство обязано, когда находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные законы, чтобы оградить себя от распада». Он считал, что правительство может приостанавливать «все нормы права». Так царский премьер предвосхитил аргументацию сначала Ленина, а затем и Сталина – в тяжелую годину государство имеет право игнорировать право в борьбе со своими врагами.

 

Столыпинская аграрная реформа – отдельная сложная тема, но как бы ни оценивать столыпинские реформы, их масштаб был недостаточен, чтобы справиться с усугублявшимися в России проблемами.

 

Намёк истории не понят

 

В 1905 году самодержавие «не поняло намёка истории». Завалы на пути дальнейшей модернизации России сохранялись, реформы не обеспечивали «рассасывание» кризиса аграрного сектора, связанного с малоземельем, помещичьей системой, низкой производительностью труда на селе. Это вело к накапливанию «горючего материала» как в деревне, так и в городе. Нарастал и конфликт в элитных слоях, вызванный аристократически-бюрократическим характером правящего слоя. Система осталась самодержавной, то есть авторитарной, хотя и поделилась толикой власти с «общественностью» (то есть с интеллигенцией, технократическими слоями и политизированной частью буржуазии). Поделилась только под сильнейшим давлением. Что же удивляться, что «общественность» относилась к самодержавию критически и по мере сил интриговала против имперской бюрократии, эффективность работы которой оставляла желать лучшего?

 

После очевидно незавершённой революции 1905–1907 годов новая революция была предопределена. Но её формы и результаты могли быть совершенно различными.

+3
    1 844