Фото:Первый избранный староста Пишпека Илья Терентьев с семьёй
История - вещь сама по себе очень интересная. Знай её не знай, изучай не изучай - от этого она не перестанет быть историей. То есть знанием прошлого и памятью о нём. Не всегда это прошлое у семьи, рода, общества или государства было безупречным. Ведь это история многих людей, где нашлось место всему: подвигу и подлости, гениальному и глупому. От этого никуда не деться.
Зачем человеку знать своё прошлое? Чтобы, оглядываясь на опыт предков, он мог задать себе вопрос: "Правильно ли я поступаю в настоящем и как это отразится на моём будущем?" То же самое в отношении символов эпохи в виде памятников и названий улиц. В годы суверенитета всё постсоветское пространство буквально захлестнула "эпидемия" переименований и сносов памятников. Считалось, что это поможет избавиться от "проклятого советского прошлого". Как вариант - от "наследия русской оккупации".
В этой публикации мы хотим поговорить об исторической памяти народа и властей. Почему она именно такая, какая есть, то есть разная? Чем отличается конъюнктура момента от подлинного уважения исторического наследия? Попробуем в этом разобраться.
На 2018 год выпало, помимо прочих, два важных юбилея.
Об одном власти Кыргызстана вспомнят обязательно - 140-летие Пишпека-Фрунзе-Бишкека.
О втором юбилее, скорее всего, не вспомнят вообще. Между тем 170 лет назад родился человек, при котором, собственно, Пишпек и начал становиться городом. Речь - об Илье Федотовиче Терентьеве. Впрочем, по порядку.
Статус города и одновременно уездного центра Пишпек получил в 1878 году. До этого центром уезда был Токмак. Но там случались наводнения (город и сейчас периодически подтапливает), и перед большим начальством, у которого, видимо, лопнуло терпение, встал вопрос: куда перенести уездную "столицу"? "Претендентов" было четыре: Кочкорка, Кутымалды (нынешний Балыкчи), Беловодское и Пишпек. Окончательный выбор власти Семиречья сделали в пользу последнего. Первое преимущество - к Токмаку Пишпек был ближе всех. При тогдашней ситуации с транспортом это был весомый аргумент.
О втором же преимуществе писал генерал-лейтенант Герасим Колпаковский - военный губернатор Семиреченской области, бравший кокандский Пишпек ещё полковником за 16 лет до этого. В одном из донесений Колпаковский сообщал о Пишпеке: "Город находится на соединении четырёх дорог - из Верного (нынешний Алматы), Каракола, Нарына, Ташкента и на перехлёсте караванных троп из китайского Кашгара, Сырдарьинской и Ферганской областей". Это преимущество и решило всё дело: 29 апреля 1878 года Пишпек получил статус города, а 31 августа Колпаковский утвердил "План проектного расположения вновь предполагаемого города Пишпека".
Писательница Софья Нурматова сообщает:
"В 1878 году в Пишпеке было всего лишь 13 строений европейского типа, в то время русские переселенцы обычно жили в саклях. Это были землянки из камня и глины с саманом и плоской крышей. В основном однокомнатные, без окон, с земляным полом, посреди комнаты находился очаг, на котором готовили пищу. Камни для строительства привозили на телегах из разрушенной кокандской крепости". Она же цитирует известного краеведа и этнографа Фёдора Пояркова: "Город только что зарождался, в нём было всего несколько разбросанных там и сям домишек, и кое-где их окружали небольшие садики из тополей и молодого карагача, а на далёкое пространство расстилалась голая, безлюдная, мёртвая степь с раскалёнными песками и камнями".
Что касается Ильи Терентьева, то в год, когда Пишпек получил статус города, ему было всего лишь 30 лет. Он жил в Верном, торговал пивом и вряд ли думал, что когда-нибудь станет пишпекским старостой.
Известно, что родился Илья Федотович в 1848 году в семье ижевского мастера-оружейника, перебравшегося в Верный. В молодости участвовал в походе на Кокандское ханство. Трудно сказать, что заставило Терентьева в 40 с лишним лет отойти в Верном от дел и перебраться в Пишпек, однако он это сделал. На въезде в Пишпек Терентьев увидел поляну, на которой потом стал выращивать хмель для своей пивоварни - первой, варившей пиво промышленным способом.
С тех пор терентьевское пиво прославилось на весь край и даже за его пределами. Доказательство тому - в Историческом музее Кыргызстана. Там и по сей день хранятся серебряная медаль и Почётная грамота, вручённая Терентьеву на всемирной выставке "Париж-1900", а также медали со знаменитой Нижегородской ярмарки 1896 года и Семиреченской областной ярмарки 1902 года.
Стоит отметить, что до Терентьева градоначальники назначались из города Верного. И да: Нариман Тюлеев - не первый градоначальник Пишпека-Фрунзе-Бишкека, севший в тюрьму за лихоимство по приговору суда. Первым был Илья Сапожников в 1891 году. Как сообщают историки, Сапожников часть податей горожан присваивал себе. А государство нигде и никогда не любило, когда к нему залезали в карман. То есть, по сути, некоторые прежние назначенные градоначальники (как, впрочем, и некоторые нынешние, избранные горкенешем) занимались не городом, а собственным обогащением.
Терентьева избрали городским старостой в 1895 году на собрании уполномоченных в количестве 15 человек, которых в свою очередь избрало общее городское собрание. Вроде бы демократия, верно? Но не будем спешить с выводами: начнём с того, что женщины голосовать и избираться вообще не имели права. Выражать свою волю избирателя они могли только через родственников или опекунов мужского пола по доверенности. Но и мужчинам здесь везло не всем, а только тем, кто был 25 лет от роду и старше, имел российское подданство и на 100 рублей недвижимости (так было принято для Пишпека, в каждом поселении империи устанавливались свои ставки). Также голосовать не имели права евреи, осуждённые или поднадзорные, лишённые духовного сана, действующие священники, отстранённые от должности чиновники, кабатчики, прокурорские и полицейские чины, а также те, за кем числились недоимки в пользу города.
Как бы там ни было, Терентьев с первых дней избрания городским старостой взялся за город основательно. Это сейчас улицы, настолько кривые, что можно подумать, будто их проектировали по пьяной лавочке, встречаются только на столичных окраинах. А тогда такими были все улицы Пишпека. Особенно в Дунганской слободе. Которая находилась в границах нынешних проспекта Жибек Жолу, улиц Тоголока Молдо, Московской и Уметалиева. При Терентьеве пишпекские улицы выровняли. До тех пор пока уже в Бишкеке при попустительстве (соучастии?) столичных властей не стали строить как, где и что попало, это был один из самых, пожалуй, грамотно спланированных городов в стране.
Ещё вопрос - озеленение города. Как его решают в Бишкеке, к примеру при мэре Албеке Ибраимове, мы знаем. Терентьев решал вопрос озеленения так: каждый горожанин обязан был вдоль улицы рядом со своим домом посадить минимум 25 саженцев деревьев, а всякого приезжего купца обязывали выделить на озеленение города некоторые суммы с доходов от торговли. Эта традиция массово сажать деревья в городе благополучно пережила царский режим и была продолжена в Советской Киргизии. Сейчас деревьев сажают мало - всё больше вырубают.
Кроме Терентьева, в городской управе того времени служили ещё 7 человек: казначей, помощник по хозяйственной части (он следил за состоянием и исправностью мостов, прудов, дорог и арыков, а также за водоснабжением), секретарь, двое арычных смотрителей, один базарный смотритель и техник. На этих людях и держалось всё городское хозяйство. Именно под их началом в Пишпеке построили первые больницу, "Городское общество мелкого взаимного кредита" (первый банк), аптеку, школу и гимназию. При Терентьеве построили три кинотеатра: "Марс", "Метеор" и "Эдисон". На месте последнего сейчас Национальный русский театр драмы. При Терентьеве в Пишпеке провели первый водопровод и стали освещать улицы. Именно при нём город стал расти и к началу ХХ века насчитывал уже 40 улиц, а к моменту революции - уже 17 тысяч жителей.
В 1906 году по инициативе Терентьева открылась ежегодная Пишпекская скотопромышленная ярмарка - одна из крупнейших в Семиречье. Действовала она вплоть до Первой мировой войны.
Скончался Илья Федотович Терентьев 16 мая 1914 года.
О принципиальности Ильи Терентьева рассказывали много. Мы же вспомним сейчас один факт: когда в 1897 году умер уездный фельдшер, у него остались пятеро детей - два сына и три дочери. Городские гласные (по-нашему - депутаты) никак не хотели назначить сиротам пособие на учёбу, хотя умерший имел перед городом просто колоссальные заслуги. Но Терентьев выразил своё "особое мнение", и дети смогли учиться за казённый счёт. Старший сын фельдшера окончил Верненскую гимназию с золотой медалью и после Русско-японской войны работал в Пишпеке земским врачом. Он умер в 1940 году заслуженным врачом Таджикской ССР. Про младшего сына мы рассказывать много не будем - его знают больше. Это Михаил Васильевич Фрунзе, в честь которого в 1926 году назвали город.
Что осталось в нынешнем Бишкеке от времён Ильи Терентьева? Кроме памяти о нём, которой с годами становится всё меньше, - как минимум два здания, каждое из которых имеет право называться домом Терентьева.
Первому зданию повезло больше: оно находится сейчас на пересечении бульвара Эркиндик с улицей Абдумомунова (бывших Бульварной и Уездной). В годы, когда жил Терентьев, заметим, специальных административных зданий в Пишпеке не строили. Город арендовал дома у зажиточных горожан. В том самом первом доме Терентьева размещалась городская управа.
Кто только этот дом за век с небольшим не занимал: первые профсоюзы после революции, Дом печати, ревком Кара-Киргизской автономной области (первый дом правительства), штаб стрелковой бригады, приёмная Президиума Верховного совета Киргизской ССР, Центральное статистическое управление… В 1985 году здание захотели снести: для того, как пишут исследователи, чтобы открыть там зону отдыха. Дескать, здание обветшало и вообще там всё плохо. Тем более один из углов этого дома успел-таки обвалиться.
Два года шла "война" за здание, и в 1987 году началась его реставрация - общественники победили чиновников. Здание было практически перестроено заново, повторив свой первозданный вид, и сейчас является памятником, не подлежащим сносу. После реставрации в этот первый дом Терентьева в 1989 году въехало республиканское Общество охраны памятников. Позже в этом здании недолгое время размещалось Министерство иностранных дел Кыргызстана, а сейчас - Национальная комиссия по делам ЮНЕСКО и Национальный союз писателей.
Второму дому, который историки называют дачей Терентьева (там староста жил), повезло меньше. После распада СССР здание передали Министерству культуры. В 2002 году правительство своим постановлением за №568 включило здание в государственный список памятников истории и архитектуры республиканского значения. Но прошло ещё 5 лет, и в 2007 году в Бишкекглавархитектуре заявили, что… дом полностью разрушен и утратил свою ценность.
Но власть в стране в очередной раз сменилась - и в 2013 году тогдашний мэр Бишкека Иса Омуркулов пообещал восстановить здание и дать на это не меньше 5 миллионов сомов. Тогда же состоялась и закладка капсулы у дома Терентьева. Омуркулов на церемонии произнёс прочувствованную речь:
"Дом Терентьева станет напоминанием каждому из нас о том, что было заложено этим человеком во имя становления и процветания нашего любимого города. Возрождение дома - дань уважения человеку, который очень многое сделал в своё время для нашего города. Дом Терентьева - это часть истории нашего города, а история поддерживается теми поколениями, которые живут сейчас. История есть в настоящем, она будет в будущем. История города - это то же, что и биография человека. И если стирается история, то стране и людям, живущим в ней, нечего сказать. И восстановление этого дома - это огромный вклад в историю прошлого и настоящего".
Реставрацию дома Терентьева власти Бишкека пообещали начать через год. Прошло четыре года, но… так ничего и не произошло. В 2017 году бишкекские журналисты пытались докопаться до причин этой тишины. И внезапно выяснилось, что ответить внятно на вопросы о здании некому. В мэрии журналистам сообщили, что землю, где находится дом, в 2011 году взял в аренду владелец бизнес-ассоциации "Дордой" Аскар Салымбеков - на 49 лет. И вообще, сказали в мэрии, Салымбеков недоплатил за проект реставрации, поэтому все претензии к нему.
В свою очередь вице-президент ассоциации "Дордой" Шаршен Касенов сообщил журналистам: "На проектно-сметную документацию ассоциация "Дордой" перечислила 500 тысяч сомов. Прошло полтора года, но по сей день нам не дали никаких бумаг, эскизов даже на реставрацию фундамента".
Дальше - больше. Касенов вдруг объявил, что "Дордой" землю, на которой стоит дом Терентьева, арендует не всю, а лишь ту её часть, что за домом. Высказал Касенов тогда и такую позицию: "Я всегда говорил: чем памятники, лучше строить центры для оздоровления. Вы посмотрите, сколько в городе аптек! Раньше, когда я учился, было всего две аптеки, все занимались спортом. А теперь?"
Ни прибавить, ни убавить. Интересно: сколько в Кыргызстане ещё "денежных мешков", тоже считающих, что памятники, а значит, и ПАМЯТЬ об отечественной истории - вещь ненужная, которую в карман не положишь? Зато босс Касенова Аскар Салымбеков недавно получил от Бразилии орден "Риу-Бранку". За какие, интересно, заслуги? Ну, кроме официальных: "За вклад в развитие торгово-экономических и культурно-гуманитарных отношений между Кыргызской Республикой и Бразилией, а также за вклад в развитие спорта и международных связей спортсменов двух стран".
Одно из информагентств подвело печальный итог эпопее с домом Терентьева: "В то время как от дома старосты почти ничего не осталось, представитель "Кыргызреставрации" Джумамедель Иманкулов продолжает рассказывать журналистам о планах. Теперь, по его словам, на месте объекта будет не музей, а... офисные помещения. Не для того ли столько лет ждали, когда здание полностью разрушится, чтобы на его месте построить какую-нибудь очередную элитку?"
Порой задумаешься: а может, чиновники Кыргызстана так относятся к историческому достоянию страны только потому, что сами оказались неспособными создать и десятой доли того, что было создано до них? И только по этой причине они хотят вытравить из памяти народа не только созданное, но и самих создателей?
Хорошо, допустим, что советское прошлое действительно было таким проклятым, что от него нужно было избавиться любой ценой. Но тогда почему, стремясь от него избавиться, так называемые демократические деятели действовали - и действуют до сих пор - так же, как действовали власти в СССР и даже в царское время? Именно так: утверждение, что наследие предшественников разрушали только большевики, - миф, не имеющий ничего общего с реальной историей. И здания, считавшиеся памятниками архитектуры, сносили, и улицы - и даже города - переименовывали при разных российских императорах.
В общем, власть, называющая себя демократической, действует, как царская или большевистская - в самом худшем варианте.
И здесь снова придётся вспомнить недавнее голосование депутатов Бишкекского горкенеша по переименованию проспекта Чуй. Особую "прелесть" ситуации придаёт тот факт, что 15 февраля этого года Жогорку Кенеш не принял закона об индексации зарплат, объяснив это традиционным: "В бюджете нет денег". На переименование улиц, выходит, деньги находятся?
Есть смысл сравнить отечественный опыт всех эпох с мировым. Американцев упоминать не будем: они перестали быть великой нацией с прошлого года, уничтожив у себя памятники генералам войск Конфедерации в Гражданской войне - Роберту Ли и Пьеру де Борегару. Вспомним Францию и Китай.
Во время Великой Французской революции 1792 года в Париже тоже творилась своя вакханалия переименований. Сначала переименовали месяцы календаря. Потом провели реформу времени, удлинили на 40 минут (!) астрономический час, сделали самой старшей игральной картой самую низшую - туза и едва не переименовали шахматные фигуры. Города тоже переименовывали. К примеру, в честь идеолога революционеров Жана-Поля Марата (к слову, не француза даже, а швейцарца) переименовали города Компьен и Гавр-де-Грас - в Марат-на-Уазе и Гавр-Марат соответственно. А парижский холм Монмартр - в Монмарат. Длилась эта шизофрения до 1806 года. Потом Наполеон - уже императором - навёл порядок. И никто не возмутился, ибо революционеры "достали" всех.
В 1792 году в Париже снесли памятник королю Людовику XIV, который простоял ровно 100 лет - с 1692 года. В 1810 году на его месте построили Вандомскую колонну. Принято считать, что она была отлита из русских и австрийских пушек, захваченных Наполеоном во время кампаний 1805 года. Эта версия колонны простояла чуть меньше памятника королю - до 1871 года. В тот год во французской столице случилось то, что потом назовут Парижской коммуной. Комиссаром по культуре у коммунаров стал художник Гюстав Курбе, который целый год до этого выступал за перенос колонны. Однако совет коммуны проголосовал за полное уничтожение Вандомской колонны. Её разрушили. После разгрома коммуны её восстановили. Нужно было найти крайнего. Им и оказался Курбе. Художника на полгода посадили в тюрьму и обязали оплатить стоимость восстановления колонны. Выйдя из тюрьмы, через 6 лет Курбе умер в нищете.
С тех пор во Франции никто и никогда не заикался о сносе памятников, а улицы переименовывали только в особых случаях. Таких, например, как Сталинградская битва 1942-1943 годов. Только во Франции насчитывается два с лишним десятка улиц, городов, скверов и площадей, названных в честь Сталинграда. Не говоря уже о Бельгии, Чехии, Италии, Великобритании и Индии. В Брюсселе есть отель Floris Stalingrad и даже кафе с названием "Сталинград". Третий в Европе по размеру антикварный рынок - в Лионе - называется Brocante Stalingrad.
Вообще французы - очень интересный народ в плане истории. В отличие от кыргызстанских доморощенных либералов с националистами и примкнувших к ним депутатов разного уровня, они не требуют отречься от прошлого. Среднестатистический парижанин, например, спокойно ходит или ездит по мосту Александра III, названному в честь предпоследнего русского императора. А Вандомская колонна стала символом военных побед Франции, как и бульвар Севастополь. Ну а что касается учреждённого Наполеоном Бонапартом ордена Почётного легиона, то (хотя этот император бесславно закончил свои дни в ссылке) им французы награждают до сих пор. В своё время, кстати, этим орденом была награждена кыргызский политик Роза Отунбаева.
А всё почему? Потому, что французы считают: что было - то было. Прошлое не надо хаять - из него надо делать правильные выводы. Все памятники Франции охраняются государством. Как, впрочем, и Западной Европы в целом. Более того: когда в 2013 году на Украине снесли памятник Ленину, финны прокомментировали это так: "Для Европы это дикость. Ни один нормальный человек не может одобрить такой вандализм, эти вандалы просто напугали обычных жителей Европы. И они (вандалы) не найдут поддержки среди простых европейцев".
В Китае - то же самое. Достаточно примера отношения к Мао Цзэдуну. По этому поводу китайцы говорят:
"Председатель Мао, конечно, не одобрил бы нынешних реформ. Думается, он расстрелял бы руководство КНР за "отход от марксизма-ленинизма", а заодно послал бы в лагеря миллионы бизнесменов на трудовое перевоспитание. Однако Мао Цзэдун до сих пор популярен: каждый студент, достав айфон, процитирует вам слова Великого Кормчего: "Ибу ибу ди дада муди" ("Шаг за шагом идём мы к великой цели"). Да, Мао уничтожал частную собственность и раскулачивал богатых крестьян. Но он объединил Китай, научил читать страну, где 93 процента населения были неграмотны, увеличил число фабрик в 10 раз. Вот вы в СССР отказались от идей Ленина, постановили, что годы его власти были кровавы и чудовищны. У вас начались споры между сторонниками и противниками этой точки зрения, которые привели к распаду страны. А Китай не хочет потрясений".
Любопытно, кстати, что в некоторых бизнес-школах Европы и США в качестве учебных пособий применяют не только знаменитый "Цитатник" Мао Цзэдуна, но и менее известный цикл его лекций 1938 года "О затяжной войне".
Официальная точка зрения Компартии Китая: Мао на 30 процентов был неправ, а на 70 - прав. В Поднебесной стало уже аксиомой то, что без Мао Цзэдуна не было бы современного Китая. Среди китаеведов бытует такое мнение: плох Мао или хорош, но он был человеком, который предложил Китаю новый путь развития и уверенно вёл страну по выбранному пути. Ну а за непочтительность к Великому Кормчему можно получить проблемы. Три года назад популярный ведущий центрального телевидения КНР Би Фуцзянь на банкете начал напевать и комментировать арию из одной революционной оперы. Практически после каждого куплета Би отпускал едкие реплики. Самой приличной из них была: "Мао заставил нас страдать". Ну а неприличной - именование Мао "старым сукиным сыном". В итоге Би отстранили от эфира на 4 дня. Позже он извинился за свои слова.
Наследие прошлого Китай также охраняет ревностно. Причём не только своего, но и чужого. Китайцы сейчас на разных мероприятиях поют советские песни, а в Москве самым популярным местом для китайских туристов является Мавзолей Ленина.
Напоследок хочется отметить одну интересную закономерность: любая страна, где уничтожаются памятники прошлого, начинает испытывать серьёзные проблемы - Украина, Польша, Таджикистан, Афганистан. Можно назвать это мистикой или случайностью, но, когда в Бишкеке в 2003 году памятник Ленину всего лишь ПЕРЕНЕСЛИ на Старую площадь, в Кыргызстане куда-то напрочь исчезла политическая стабильность.
Прав американский экономист Нассим Талеб: "Прошлое, если смотреть на него правильно, куда больше расскажет вам о свойствах будущего, чем настоящее". Вот этого как раз нам всем и не хватает - правильного взгляда на своё прошлое. А что такое "правильный взгляд на прошлое"? Это прежде всего понимание того простого факта, что прошлое не бывает ни хорошим, ни плохим.
Прошлое не обязывает нас любить себя или ненавидеть - оно требует от нас только правильной, а не конъюнктурной оценки. И то, как мы относимся к тому, что оставили нам предки, определит отношение к нам наших потомков.
И эту истину пока ещё никто не оспорил.
