К тому, что в органах исполнительной власти и в правоохранительных структурах нашей страны остались лишь единицы «нетитульных», мы уже давно привыкли. А вот в парламенте и в маслихатах до сих пор их присутствие было более заметным. Однако, похоже, все идет тому, что уже совсем скоро и оно станет минимальным. Во всяком случае, на такой вывод наталкивает знакомство со списками новоизбранных депутатов.
После того, как политические партии, преодолевшие 7-процентный барьер, обнародовали имена тех, кого они решили делегировать в мажилис, и настоящие политологи, и многочисленные «пикейные жилеты» принялись активно обсуждать соблюдение ими женской и молодежной квоты. Дескать, при составлении предвыборных списков партии включили в них вполне достаточное, в процентном отношении, количество женщин и молодых людей, а при формировании уже непосредственно депутатских пулов некоторые из них существенно сократили их долю. Хотя законом это не возбраняется.
А вот об «этническом раскладе» мало кто говорит. И дело тут, полагаю, не только в том, что законодательством РК он никак не регулируется. Причина такого, можно сказать, стыдливого замалчивания заключается, скорее, в другом: уж очень скользкая эта тема, и человек, затронувший ее, рискует навлечь на себя обвинения в нагнетании межнациональной напряженности, в отсутствии патриотизма, а точнее, той его разновидности, которая стала мейнстримовой в современном Казахстане, и в прочих грехах. Призывы к пропорциональному представительству этносов в органах власти сегодня у нас гораздо чаще предаются анафеме, чем пользуются поддержкой. Все больше становится тех, кто уверен: о благе страны пекутся только казахи, а другие – это, в лучшем случае, потенциальные эмигранты. И потому, мол, «инородцев» лучше держать подальше от властных структур.
Но давайте ближе к конкретике. По итогам предыдущих парламентских выборов, состоявшихся в 2016-м, от партии «Нур Отан» в мажилис прошли 84 человека. Из них 20 имели неказахские имена и фамилии – 23,8 процента. Теперь, спустя пять лет, этот показатель снизился до 19,7 процента (15 из 76).
Занявшая второе место партия «Ак жол» увеличила свое представительство в нижней палате чуть ли не вдвое – с 7 до 12. Но, как и в прошлый раз, включила в число членов своей депутатской фракции лишь одного «нетитульного». Похоже, «акжоловцам» он понадобился исключительно для того, чтобы список не выглядел абсолютно моноэтничным и чтобы избежать новых обвинений в националистических проявлениях (а такие обвинения в адрес партии со стороны ее оппонентов звучат все чаще). Один из двенадцати – это 8,3 процента.
И только Народная партия Казахстана, открестившись накануне начала избирательной кампании от наименования «коммунистическая», все же не стала рвать с принципом интернационализма. Из десяти человек, которых она делегировала в мажилис нового созыва, трое, или 30 процентов, представляют национальные меньшинства нашей страны. Среди них фигурирует и Ирина Смирнова, одна из самых активных парламентариев последних лет.
В сумме из 98 новоизбранных депутатов, прошедших по партийным спискам, лишь 19 являются «нетитульными» (возможно, автор этих строк ошибся с национальной принадлежностью одного-двух, но общей картины это не меняет). Впрочем, есть еще мажилисмены от Ассамблеи народа Казахстана, присутствие которых можно расценить как дань соблюдению некой этнической квоты (за исключением одного казаха, все остальные представляют другие этносы). С их учетом общее количество неказахов в нижней палате будет 27 (из 107). То есть, они составляют 25,2 процента. Тогда как в общей численности населения страны доля «нетитульных» достигает почти трети.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в мажилисе стало больше людей, которые придерживаются взглядов, близких к националистическим. Сохранил свое депутатское кресло «нуротановец» Бахытбек Смагул (он будет заседать третий созыв подряд), который приобрел особую известность после прошлогодних трагических событий в Кордайском районе. Напомню, что именно он уже после погромов выдвинул против дунганской общины серьезные обвинения, оперируя фактами, которые на поверку оказались, мягко говоря, недостоверными, – якобы ее представители избегают службы в казахстанской армии, игнорируют ДУМК и Наурыз и т.п. Эти высказывания спровоцировали в соцсетях рост антидунганских настроений и были восприняты многими как некое оправдание случившегося акта насилия.
К этому мажилисмену со стажем добавился «дебютант» – выдвинутый партией «Ак жол» Казыбек Иса, один из самых ярых противников русского языка и едва ли не главный инициатор упразднения его нынешнего конституционного статуса. Кроме того, среди новоизбранных депутатов есть Айдос Сарым, которого многие называют «главным идеологом умеренного крыла национал-патриотов», а также кое-кто из его сподвижников. На все это можно было бы не обращать особого внимания (тем более что разноголосица наверняка пойдет на пользу парламенту), если бы не одновременное сокращение числа депутатов-«инородцев»: какой сигнал посылает власть представителям других этносов?
В еще большей степени подобный подход проявился при формировании составов местных представительных органов. Например, в Алматы неказахи составляют сегодня около 40 процентов населения. В предыдущем созыве маслихата южной столицы их было 13 из 39, или ровно треть. Меньше, чем «в идеале» (с точки зрения пропорционального представительства), но более или менее приемлемо. Однако теперь количество таких депутатов сократилось почти вдвое (до 7 из тех же 39), а их доля уменьшилась сразу до 17,9 процента. Выходит, при нынешней избирательной системе, когда многое зависит от решений партийных боссов, «нетитульным» стало гораздо сложнее попасть в маслихат, чем прежде, при мажоритарной системе, когда кандидаты боролись за голоса электората сами, в одномандатных округах. А какой национальности подавляющее большинство партийных бонз и тем более чиновников, оказывающих непосредственное влияние и на исход выборов, и на формирование списков депутатов, - это вы прекрасно знаете.
Или посмотрите на вновь избранный маслихат одной из самых густонаселенных и интернациональных по составу областей нашей страны – Карагандинской. Из 38 мест 29 получила партия «Нур-Отан», которая лишь 5 из них отдала неказахам. Это при том, что последние составляют почти половину населения региона. Остальные девять мандатов поровну поделили между собой «Ак жол», НПК и «Ауыл». Как эти три партии распорядились ими, пока неизвестно.
Для сравнения приведу данные об этническом составе законодательного органа Астраханской области (в нем заседают 58 депутатов) – российского региона с наибольшим казахским населением. Общая численность жителей превышает миллион человек, что вполне сопоставимо с населением и Алматы, и Карагандинской области. Русские составляют 67,5 процента, казахи и татары, наиболее крупные диаспоры, – в сумме чуть больше 23-х процентов. Этнический расклад в областной Думе выглядит следующим образом: депутатов со славянскими Ф,И.О. – 39 (67,4 процента); с казахскими и татарскими – 15 (25,8 процента), есть также кореец, немец…
А теперь вопрос: в какой из двух стран у национальных меньшинств больше возможностей для реализации своих политических прав?
