В прошлой статье мы инициировали обсуждение проекта концепции развития языковой политики в РК на 2023-2029 годы, сделав акцент на том, как привлечь внимание простых граждан и экспертного сообщества к реформам в данной сфере. Сегодня вместе с историком и политологом Николаем Осиповым мы продолжаем анализировать документ, но уже на предмет того, насколько достижимы (и при каких условиях) поставленные в нём цели.
- Николай Иванович, чем новый документ отличается от всех предыдущих?
- Предлагаемая для обсуждения концепция, точнее её проект, является третьим по счёту программным документом такого рода (после Закона РК «О языках» и госпрограммы развития и функционирования языков в РК). Главное её отличие в том, что она включает в себя все инициативы в языковой сфере, которые были выдвинуты за более чем четвертьвековой период. Иначе говоря, ничего принципиально нового в ней нет. Как я уже отмечал, всё концептуальное, что есть в её содержании (а это не более 20 процентов текста), ранее уже много раз было продекларировано.
В документе определены пять направлений планирования и реализации казахстанской языковой политики. Первым из них заявляется приоритетность установления казахского как единым образом понимаемого государственного языка. Вторым декларируется его обязательность на всех уровнях госуправления. Третьим устанавливается необходимость утверждения казахского языка как средства межнационального общения во всех сферах общественной жизни. Четвёртым видится его переход на латинский алфавит с целью модернизации. И, наконец, пятое направление предусматривает формирование казахско-русско-английского трёхязычия при определяющей роли казахского языка.
Примечательно, что и аналитика, и статистика, содержащиеся в концепции, приводят к выводу о том, что, несмотря на высокие показатели владения казахским языком и его применимости, ни одно из этих направлений по сей день в должной мере не реализовано.
- Какие слабые места в реализации языковых реформ вы бы назвали?
- В аналитической части текста концепции даются различные негативные оценки результатов осуществления языковой политики. В их числе: во многом декларативный статус казахского языка, его переводческая роль на фоне основного языка делопроизводства - русского, невостребованность, безразличное и пренебрежительное отношение к его применению в самых различных сферах государственного управления и форматах общения. То есть, авторы документа признают, что низкий уровень владения казахским языком является общераспространенным явлением на всех уровнях его употребления. При этом отмечается преобладание и предпочтительность (в глазах населения) использования русского языка в качестве средства межнационального общения.
К этому списку нужно добавить нерешённость многих вопросов, связанных с переходом на латинскую графику, что не позволяет сформировать единообразную практику её применения в использовании казахского языка. Плюс имеют место методическая неподготовленность и недостаточная кадровая обеспеченность, что обесценивает все образовательные усилия по внедрению на приемлемом уровне трёхъязычия.
В целом недостаток учебных пособий, различных словарей, орфографических и терминологических справочников в сочетании с дефицитом преподавателей казахского языка для различных категорий обучающихся приводит к неравномерности уровня владения им различными группами казахского и неказахского населения страны. Констатируемая несформированность общей системы, неопределённость механизмов повышения потребности в государственном языке также не позволяют реализовать установку на обеспечение ведущей роли казахского языка во всех сферах общественной жизни.
- В чём вы видите главные ошибки разработчиков всех этих программных документов?
- Они продолжают выражать уверенность в том, что при большей комплексности, систематичности, напористости и масштабности административных, научно-образовательных и медийно-коммуникативных усилий представителей власти и общественности можно в обозначенные сроки преодолеть выявленные проблемы в реализации языковой политики и привести её в полное соответствие с заявленными приоритетами и ориентирами. Более того, интенсификация и систематизация деятельности всех ответственных госструктур и заинтересованных общественных объединений по совершенствованию процессов изучения государственного языка, его модернизации посредством латинизации, лексикологического и терминологического развития представляются разработчиками документа достаточными мерами для преодоления всех трудностей на пути превращения казахского языка в фактор консолидации казахстанской нации.
Что касается перехода на латиницу и внедрения трёхъязычия на всех ступенях образования, то они в концепции рассматриваются как средства повышения уровня развития казахского языка и расширения сферы его распространения и использования. Тем самым предполагается поднять его статус как государственного, прежде всего, по отношению к русскому языку. Требуемые для этого огромные финансовые, интеллектуальные, материально-технические, организационные и кадровые ресурсы разработчики документа собираются изыскивать преимущественно посредством постоянного и возрастающего по темпам и размерам роста государственных расходов до 2029 года и, несомненно, в дальнейшем до 2050 года. Хотя в самом тексте концепции такие расходы не определены ни по объёмам, ни по срокам.
- А какой, на ваш взгляд, должна быть эффективная языковая политика?
- На мой взгляд, предлагаемая концепция развития языковой политики, как и все предыдущие подобного рода программные документы в этой сфере, противоречит опыту исторического и цивилизационно-культурного развития страны. Казахстан как цивилизационная целостность и политическая реальность складывался под определяющим воздействием России и «русского мира». В основе его языковой политики лежало казахско-русское двуязычие, которое по-разному и в различных формах реализовывалось, начиная с середины XIX века.
Теперь это двуязычие предлагается преодолевать посредством того же перехода на латинскую графику, развития трёхъязычного образования и усиления казахоязычного контента во всех сферах. При этом не берется в расчёт, что в численном отношении русскоязычные казахи и предпочтительно использующие русский язык двуязычные казахи явно преобладают над преимущественно казахоязычными казахами. Как я уже отмечал, складывается ощущение, что авторы концепции вдохновляются идеалом построения в Казахстане моноэтнического общества, хотя это чревато обострением межэтнических и культурных противоречий, деградацией самого казахского языка и, как следствие, социальными потрясениями и конфликтами.
Поэтому считаю необходимым изменение прежних концептуальных подходов к осуществлению языковой политики современного независимого Казахстана. Как мне представляется, важнейшими условиями формирования на просторах Евразии передовой и процветающей казахстанской нации и национального казахстанского государства является конституционно-правовое установление казахско-русского государственного двуязычия и культурно-коммуникативное утверждение этого билингвизма во всех сферах политической и общественной жизни страны. Кросс-культурные тюрко-славянские евразийско-цивилизационные основы формирования Казахстана предопределяют важность проведения именно такой языковой политики.
В прошлой статье мы инициировали обсуждение проекта концепции развития языковой политики в РК на 2023-2029 годы, сделав акцент на том, как привлечь внимание простых граждан и экспертного сообщества к реформам в данной сфере. Сегодня вместе с историком и политологом Николаем Осиповым мы продолжаем анализировать документ, но уже на предмет того, насколько достижимы (и при каких условиях) поставленные в нём цели.