Коллаж: © Русские в Казахстане
Россия повышает боеготовность своих военных баз в Киргизии и Таджикистане: видимо, «жареным» запахло не только из Афганистана.
Министр обороны России Сергей Шойгу сообщил о мерах, принимаемых его ведомством по предотвращению проникновения боевиков из северных провинций Афганистана на территории государств Центральной Азии, являющихся союзниками РФ по ОДКБ. Как передает РИА Новости, на состоявшемся в Пекине совещании министров обороны государств — членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), Шойгу сообщил о повышении боеготовности российских баз в Таджикистане и Киргизии.
«Оснащаем их современным вооружением и военной техникой, … оказываем помощь нашим партнерам в регионе в укреплении боевых возможностей вооруженных сил, совместно планируем их применение», — сказал он. На осень намечается ряд антитеррористических учений в Казахстане, Киргизии, России и Таджикистане.
Но, видимо, террористические угрозы для ЦА и границ России столь велики и склонны к «расползанию», что Шойгу призвал оборонные ведомства государств ШОС объединить усилия для обеспечения общей безопасности. «Настало время», — констатировал он. В Пекине российский министр очень прозрачно дал понять: ШОС, в перспективе, может стать военным блоком и серьезным центром силы.
Но что повысило риски для Центральной Азии настолько, что Россия снова усиливает свои военные базы в Киргизии и Таджикистане? Только ли то, что, по информации главы российского оборонного ведомства, боевики запрещенной в РФ террористической организации «Исламское государство» (ИГ) после их разгрома в Сирии и Ираке перебираются в Центральную и Юго-Восточную Азию и «создают там новые террористические ячейки», чего, конечно, вполне достаточно для усиления баз. Тем более, что в арсенале террористов — самое современное оружие. Как сказал Шойгу, его применение в густонаселенных районах «может иметь катастрофические последствия».
В общем, ЦА и прилегающие к ним российские регионы явно сталкиваются с нарастающей опасностью, и это при том, что, во-первых, точное количества террористов, сосредоточенных на границе Афганистана, вряд ли кто знает. Разрыв в оценках огромен — от полутора до десяти тысяч боевиков. Во-вторых, «спину» ИГ «укрепляют» такие слегка «позабытые» террористические группировки как «Исламское движение Узбекистана», «Джамаа Ансарулла» родом из Таджикистана, «Исламское движение Восточного Туркестана». Последнее угрожает — ни много, ни мало — «самому» Китаю.
Ставшее уже клише утверждение, что реальным «виновником» нестабильности Афганистана и порождения «Исламского государства» являются США, сбрасывать со счетов не стоит, как бы оно ни опровергалось Вашингтоном, взявшим на себя ответственность за безопасность этой страны, однако преимущественно на словах. А это означает, что попытки недопущения прорыва боевиков в Центральную Азию и к границам России носят многоплановый характер, и ответ на них содержит, в том числе, защиту от США и их участия в смене режимов государств региона. Это гораздо более серьезное дело, чем противодействие ИГ в его «чистом» виде, без внешней «подпитки».
Так что «агитация» Шойгу государств ШОС объединиться и реагировать — не пустая; другое дело, какой реальный отклик она найдет. Напомним, что членами ШОС, помимо России и Китая, являются Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан, Индия и Пакистан. То есть в нем представлены четыре ядерные державы, располагающие огромными армиями. Только китайская насчитывает 2,2 миллиона военнослужащих, индийская — около полутора миллионов, российская — один миллион, и пакистанская — более 600 тысяч.
Словом, коллективная военная мощь ШОС впечатляет, и России, как видно, нужна ее помощь. Думается, Китай, имея под боком такой взрывоопасный регион, как Центральная Азия, в котором он к тому же претендует на серьезное влияние, найдет не вызывающий для Запада способ подсобить и России, и ЦА — собственно, в заданных условиях это одно и то же. Зато доподлинно известно, что Центральная Азия — это сфера интересов экстремистских организаций, сроки реализации которых тяжело прогнозируемы. Но, судя по усилению Россией своих баз в Киргизии и Таджикистане, градус тревожности высок.
Военный эксперт Алексей Леонков рассказал Sputnik (Таджикистан), как именно Россия способна укрепить свои военные базы на территории этих двух центрально-азиатских республик. По его словам, они могут получить более современное оружие российского производства: «Речь идет о сухопутных средствах, бронетехнике, артиллерии, системах залпового огня. Вопрос коснется и авиационной техники, совершенствования средств ПВО».
Но достаточно ли этого в условиях высокой конкуренции России и США в Афганистане с ее проекцией на Сирию и другие государства Ближнего Востока? И конкуренция эта становится все сильнее и опаснее — не только для РФ и ЦА, но и для Китая. И не только с точки зрения классического восприятия безопасности, но и успешности транспортно-экономических проектов Поднебесной, таких как «Один пояс, один путь» — он оценивается в десятки миллиардов долларов.
Вопрос — как поступит Китай в такой ситуации, крайне актуален. Если судить по словам министра обороны КНР Вэя Фенхе, эта страна оценивает ситуацию с безопасностью адекватно. Он отмечает, что одной из основных задач ШОС является повышение уровня сотрудничества государств организации в области обороны и безопасности. Такого же мнения, подчеркнул он, придерживается и председатель КНР Си Цзиньпин.
Отметим, что совещание прошло в преддверии июньского саммита глав-государств ШОС в китайском Циндао. Центральный вопрос: о чем там договорятся лидеры этого блока, и как далеко они продвинутся в проблематике обороны и безопасности, поддержания мира и стабильности? Потому как совершенно очевидно: Россия ни глобально, ни локально (Центральная Азия) в одиночку с угрозами не справится — уж слишком они многоплановые, и протяженность границ региона с Афганистаном впечатляет.
В частности, с Таджикистаном она составляет более 1300 километров. 201-я военная база в этой республике — крупнейший зарубежный военный объект РФ — дислоцирована в Душанбе и Курган-Тюбе. Численность военнослужащих составляет порядка 7,5 тысяч человек. В прошлом году база была усилена, по данным открытых источников, реактивными системами залпового огня «Ураган», приспособленными к горному рельефу. Кроме того, на нее были переброшены оперативно-тактические ракетные комплексы «Искандер-М».
Что же касается Киргизии, у нее нет общей границы с Афганистаном, но от этого степень ее уязвимости не понижается: местная армия — едва ли не самая слабая в мире. Во-вторых, эту республику, соседствующую с Таджикистаном, гораздо легче дестабилизировать, поскольку она постоянно «кипит» изнутри и представляет собой хорошо «удобренную» почву для террористических и революционных «всходов». В Киргизии дислоцированы четыре российских военных объекта — авиационная база быстрого реагирования в городе Кант (считается объектом ОДКБ); военно-морская база в городе Каракол, хоть республика не имеет выхода к морю; база связи в поселке Чалдовар и автономный сейсмический пункт в Майлуу-Суу.
С одной стороны, такое обилие российского военного присутствия в двух республиках Центральной Азии впечатляет и дает основание полагать, что с проблемами безопасности и террористической угрозой здесь справятся. Но с другой — чем больше Россия вкладывается в свои военные объекты за рубежом, тем больше они привлекают внимание экстремистских групп и враждебных Москве центров силы. Тратиться России на свои базы за рубежом приходится капитально, но, вероятно, этого уже тоже недостаточно. А значит, и на это был сделан явный намек в Пекине, дело сейчас в грамотной перегруппировке геополитических сил.
