Любой конфликт в Каспийском регионе может войти в стадию необратимости - эксперт
Интервью агентства Новости-Азербайджан с доктором исторических наук, профессором, действительным членом Русского географического общества, координатором региональных программ (старший научный сотрудник) Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАН, политическим экспертом Александром Князевым.
Основной спектр вопросов касался ситуации в Каспийском регионе, а также деятельности и перспектив ШОС.
Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) — региональная международная организация, основанная в 2001 году лидерами Китая, России, Казахстана, России, Таджикистана, Киргизии и Узбекистана.
За исключением Узбекистана, остальные страны являлись участницами «Шанхайской пятёрки», основанной в результате подписания в 1996—1997 гг. между Казахстаном, Киргизией, Китаем, Россией и Таджикистаном соглашений об укреплении доверия в военной области и о взаимном сокращении вооружённых сил в районе границ.
- На ваш взгляд, каковы приоритеты ШОС на Каспии, и, в частности, в регионе Южного Кавказа? В какой степени политические факторы мешают реализации экономических и энергетических проектов в Каспийском регионе на нынешнем этапе? Какова роль энергетической и транспортной геополитики в Каспийском регионе?
– Каспий находится в пространстве ответственности ШОС, это уже политико-географическая данность. Из пяти каспийских стран две – Казахстан и Россия, являются странами-участницами, страной-наблюдателем является Иран. То есть, нравится это кому-то или нет, но это три пятых доли Каспия. А если брать по береговой линии, то и гораздо больше.
У России растет интерес к своей части каспийских энергоресурсов. Каспий уже является одним из поставщиков каспийских углеводородов в Китай, это казахстанская нефть и туркменский газ. И этот интерес будет расти. А главный приоритет при заинтересованности в энергоресурсах – это стабильность, безопасность, невмешательство в дела региона не каспийских стран.
Думаю, что активность ШОС в каспийском направлении будет только расти, и в этом плане у меня вызывает обеспокоенность ориентированность Азербайджана и Туркмении на внерегиональные силы. Это один из факторов конфликтогенности, пока скорее латентной, но она велика. Думаю, что задача ШОС – максимальное вовлечение в свои проекты этих двух стран.
ШОС имеет право на активность в Прикаспии, куда больше, нежели изрядно отдаленные Евросоюз, и тем более США. И с точки зрения безопасности региона эффективность НАТО и США вызывает большие сомнения, ярким примером является Афганистан.
За одиннадцать лет афганская проблема только усугублена. США и НАТО проиграли войну в Афганистане – по большому счету, проиграли Китаю, который стоит за Пакистаном, военные и религиозные круги которого, в свою очередь, в значительной степени контролируют талибские группировки.
Однополярный мир закончился, глобализация не тотальна, она успешно замещается региональными центрами, и главное для политического истеблишмента любой небольшой страны в настоящее время – правильно определить единственный для себя такой центр.
Феномен ШОС в том, что это организация диалога двух держав Евразии - Китая и России, в рамках которого путем компромиссов определяются интересы и других, меньших стран. ШОС – это вектор. Время индивидуальной многовекторности, заканчивается для многих стран. Или, как минимум, сужаются ее рамки.
Интересы Китая и России на Каспии лежат в экономической, прежде всего, плоскости. Для Китая это больше энергетика, для России не менее, а возможно и более, важна транспортно-коммуникационная составляющая. Ведь Каспий – это выход на Иран и через Иран к портам Персидского залива, это глобальный транспортный коридор Север-Юг.
Но достижение экономических интересов достигается только при условии обеспечения стабильности. Реализуемое же США и их союзниками давление на Иран стабильности никак не способствует. Трубопроводные проекты, лоббируемые западными политическими, подчеркиваю, кругами, носят не рыночный характер. Они политизированы, тот же так называемый «Транскаспийский газопровод» – проект просто нецелесообразный с точки зрения бизнес-интересов. Если уж и есть потребность вывести туркменский газ на западные рынки, то самым привлекательным является маршрут через Прикаспийскую низменность, через иранскую территорию.
Что мешает? Политика США и ЕС. Но Транскаспийский проект одновременно является раздражителем в сфере региональной стабильности и безопасности. Каждый защищает свои интересы – допустят ли Россия и Иран строительство такого газопровода? Какими средствами они будут препятствовать его реализации? Да, можно, конечно, попытаться защитить это строительство, этот проект американскими или натовскими силами, но это уже будет просто война… Искусство политики – войны избежать, найти оптимальный для каждой из сторон компромисс.
Кстати, с учетом Турции и, теперь, вот, Украины, Причерноморье в широком смысле тоже можно считать включенным в пространство ШОС… Каспий – уже по определению.
- Насколько неразрешенность иранской проблемы влияет на региональную политическую стабильность и безопасность Каспийского региона?
- Давайте сначала уточним, что мы понимаем под «иранской проблемой»? Я не вижу никаких проблем, хоть какое-то отношение имевших бы к ядерной программе Ирана. Напротив, угрозы войны извне заставляют Иран продолжать свою ядерную программу в ее военном аспекте, создавать «фактор сдерживания». Пока же можно лишь поздравить иранцев (и заодно россиян) с запуском на 100-процентную мощность АЭС в Бушере.
Вся информационная, извините, возня вокруг ядерной программы Ирана – это, во-первых, стремление подчинить иранское руководство устремлениям западного политического истеблишмента к полному контролю над регионом (обойдясь без конспирологии, промолчу про большее), и борьба за иранский рынок мирного атома – во-вторых. По второму пункту пока выигрывает Россия. По первому – Иран.
Я много раз бывал в Иране – это в высочайшей степени консолидированное общество с высоким уровнем доверия своему руководству. Религиозный фактор, пусть со мной не согласятся сами иранцы, вторичен, на первом плане – чистый прагматизм, направленный на достижение максимальных выгод для своей страны и построение полноценного социально направленного государства. В чем, надо отметить, иранцы весьма преуспели. Думаю, что в вопросах социальной сферы все страны бывшего СССР и бывшего социалистического лагеря, вышедшие из социализма, могли бы Ирану весьма позавидовать.
Неопределенность ситуации вокруг Ирана, нагнетаемая с Запада, естественно влияет на региональную стабильность и безопасность не лучшим образом. А устремления не каспийских стран к своему военному присутствию на Каспии делают ситуацию вообще взрывоопасной. Один мой китайский коллега как-то высказался примерно следующим образом: цель создания ШОС – бросить вызов американским стратегическим планам и намерениям расширения своего военного влияния на Центральную Азию. Резковато, не совсем так, но в любом случае, очевидно, что ресурс широкой «многовекторности» исчерпан. Новая стадия развития международной политики и соответствующие ей качества жесткости, которые проявляются все более в силу обострения глобальной конкуренции, нынешнего уровня балансирования между противоположными интересами глобальных субъектов уже скоро не позволят.
Лично мне представляется, что лучше бы обойтись без вызовов, о которых говорит китайский коллега, и вообще без вызовов, и уж тем более без угроз. Специфика Каспийского региона такова, что здесь любой конфликт может мгновенно войти в стадию необратимости. Каспий – это разделитель, если угодно, двух конфликтогенных регионов, Кавказа и Центральной Азии, и если их объединить, то мало не покажется никому…
ШОС — это не интеграционное объединение. И если без апологетики, то очевидно, конечно, что она до сих пор переживает изрядно затянувшийся период поиска собственной идентичности. Хотя, можно это назвать и эволюцией институциональных основ, если быть оптимистом. Как бы там ни было, опыт еще «шанхайской пятерки», ставшей основой нынешней организации, продемонстрировал высокий и во многом уникальный потенциал этого альянса, показал способность входящих в ШОС стран к поиску разумных и не противоречащих национальным интересам участников компромиссов, возможности внутреннего посредничества между странами-участницами.
В отличие от блоковой структуры, страны-участницы ШОС создали механизм взаимодействия, который предусматривает неприменение силы или угрозы силой, исключает ведение военной деятельности, нарушающей стабильность в регионе. Думаю, что именно этот принцип является одним из факторов притяжения для широкого круга стран, понимающих неоднозначность глобализации, и предпочитающих иметь ей альтернативу.
— Ваши предположения о возможном определении статуса Каспийского моря с учетом позиции Ирана в среднесрочной перспективе?
— Не факт, что эта проблема будет решена быстро, слишком много возникает других, текущих, а простого решения, судя по всему, нет. Самое главное – научиться поэтапно решать проблемы Каспия, не увязывая их с достижением согласия по определению статуса. Как пример – совместное освоение спорных месторождений по принципу 50 на 50. Политика в отношении правового статуса Каспия должна ориентироваться на принципы экономического прагматизма с точки зрения интересов каждой страны. Но только разумных интересов, а не простого эгоизма.
Собственно, между Россией и Казахстаном, Россией и Азербайджаном, Азербайджаном и Казахстаном консенсус присутствует. Но проблемным является в этом вопросе не только Иран, позиция Туркмении тоже слабо способствует принятию окончательного решения. Вот уже где эгоизм во главе угла, так это у Ашхабада.
Есть интересное предложение президента Казахстана Нурсултана Назарбаева по созданию на Каспии территориальных и рыболовных зон, закрепленных за прикаспийскими государствами, и зон общего пользования. Думаю, если Иран получит какие-либо преференции в иных вопросах взаимоотношений с другими государствами Каспия, его позиция может сдвинуться с мертвой точки.
Иран отличается от других стран региона тем, что при любом результате раздела моря, он ничего не теряет из того, что имел до распада СССР по той причине, что никогда не вел добычи углеводородных ископаемых на Каспии.
Современное состояние Ирана не зависит от собственной добычи энергоресурсов на Каспии, а для планов развития страны начало такой прибыльной деятельности рассматривается как фактор благоприятный, но отнюдь не первостепенный. Вопрос в большей степени политический, позиция по Каспию – один из аргументов Ирана в дискуссиях более широкого содержания.
Кстати, северное направление внешней политики Ирана, включая и каспийское, наименее зависимо от политической и идеологической ситуации внутри страны, у основных политических групп есть общее видение интересов Ирана в Центральной Азии и на Кавказе, на Каспии.
— Проведение второй международной конференции «Парадигмы международного сотрудничества на Каспии: энергетика, экология, модернизация, безопасность", под эгидой Делового совета шанхайской организации сотрудничества( ШОС) ожидается 12- 13 сентября в казахстанском Актау. Как организатор масштабного мероприятия, какие результаты вы ждете от конференции? И в чем принципиальные отличия этой конференции от предыдущей?
— Актаусская конференция с постоянной формулой целей и задач, которую я год назад обозначил как «Парадигмы международного сотрудничества на Каспии», задумана как ежегодная, с расстановкой внутри темы акцентов, исходя из текущей актуальности. На прошлогодней конференции, которая носила в некотором роде экспериментальный характер, говорили обо всем: о безопасности, экономике, коммуникациях, экологии. В этом году главными тематическими акцентами будут каспийская энергетика и участие ШОС в каспийских процессах.
Если в прошлом году все делалось исключительно на собственном энтузиазме организаторов, то за прошедший год нам удалось заручиться поддержкой правительства Казахстана, акимата (администрации) Мангыстауской области, найти хорошего местного партнера в лице Каспийского государственного университета технологий и инжиниринга им. Ш. Есенова, на площадке которого все будет происходить. Вовлечен более разнообразный и авторитетный круг участников, большой интерес проявлен представителями многих не каспийских стран – помимо Китая, это даже далекая Шри Ланка, а также Польша, Италия.
Результаты – производная от содержания работы. Если в выступлениях участников, в дискуссиях буду звучать какие-то интересные для кругов, принимающих решения, идеи, будут сформулированы какие-либо новые парадигмы каспийского развития, то и результаты конференции будут, как минимум, приниматься во внимание. В этом, собственно, и состоит смысл нашей работы.
