Альтернативы интеграции стран постсоветского пространства не существует. Формирование «национальных государств» как основных субъектов человеческой истории было связано с зарождением и оформлением индустриальной формации, именно национальное государство стало квинтэссенцией индустриальной модели развития. Оно исчерпало ресурсы для своего воспроизводства по мере перехода общественного развития – в его глобальном измерении – в новую стадию: постиндустриальную. Постиндустриальные виды деятельности, да и развития в целом, вышли за рамки существующих национально-государственных границ. Стремительно растущая глобальная конкуренция не оставляет выбора между частичным сохранением суверенитетов в формате интеграционного альянса («Евразийский проект») либо их полной потерей и подчинением программам «управляемых конфликтов», «управляемого хаоса» в результате попыток реализации геополитического проектирования, далекого от национальных интересов стран региона (Большая Центральная Азия, Большой Ближний Восток, Новая Южная Азия, Независимый Курдистан, Восточный Туркестан и т.п.).
Вопрос должен ставиться о другом: о механизмах, принципах и алгоритмах реализации евразийских интеграционных проектов, начальным из которых является Таможенный союз. Какова должна быть динамика интеграционных процессов? Что необходимо сегодня: решение проблем развития Таможенного союза внутри сложившейся триады – Белоруссия, Казахстан, Россия – или расширение путем присоединения стран с неясными перспективами – Киргизии, Таджикистана, да и Украины?
Для понимания этих механизмов, принципов и алгоритмов необходимо признать несколько аксиом. Одна из них – признание неадекватности применения понятия «Центральная Азия» и синхронная констатация того факта, что Казахстан в геополитическом контексте является отдельным субъектом любого проектирования. Участие Казахстана в ТС или ЕАС нельзя рассматривать лишь в связке с соседним регионом – Средней Азией. Впрочем, по прошествии постсоветских 20 лет не существует и Средней Азии – как совокупности политических, экономических и даже общественных институтов. Сама история попыток интеграции в мифическом регионе «Центральной Азии» говорит все более о размежевании, нежели об объединении. А для наиболее несостоявшихся из образований – Киргизии, Таджикистана – даже о вероятности внутренней фрагментации.
Большой ряд сомнений существует к настоящему времени относительно интеграции и, в условно говоря, «малом круге»: в составе России, Казахстана и Белоруссии. Однозначно непросты и интеграционные взаимоотношения в паре Россия–Казахстан. Стремительно растущие внутриэлитные (кланово-региональные) противоречия в Казахстане в условиях неопределенности политического будущего республики в целом не позволяют говорить о курсе Казахстана на евразийскую интеграцию как окончательно сложившуюся, устоявшуюся.
Именуемая евразийской, эффективная интеграция России с Казахстаном и Средней Азией возможна лишь в среднесрочной политической перспективе, если вести речь о неких эффективных показателях интеграции. Что естественным образом подразумевает под собой наличие большого ряда не только экономических, но и политических консенсусов. Активное политическое декларирование быстрого расширения Таможенного союза и уже в быстрой перспективе – Евразийского союза за счет простого присоединения Киргизии, Таджикистана, а также Украины в этих реалиях превращается в набор магических, но малодейственных заклинаний...
Простейший анализ показывает, что в случае вступления Киргизии в Таможенный союз заградительные пошлины повысят конкурентоспособность киргизских товаров в сравнении с китайским импортом. Правда, при проблемной киргизской границе, что обусловлено недопустимой слабостью и коррумпированностью всех государственных институтов КР, сразу возникает вопрос: смогут ли пошлины ограничить контрабандные потоки? Ответ однозначен: заградительные пошлины на внешней (для ТС) границе КР будут иметь смысл только при присутствии на этой границе таможенников и пограничников из других стран ТС. В случае несогласования процессов экономической интеграции Киргизии (и Таджикистана) в ТС всеми тремя странами ТС и одновременного обеспечения безопасности стран можно получить коридор нестабильности от границы Афганистана до Белоруссии. В порядке дополнения Киргизия за счет имманентной слабости всех государственных институтов быстро превратится в некий «внутренний офшор» для стран ТС, где можно будет уходить от налогов и отмывать деньги. Процедуры уже имеющегося опыта парламентской республики лишь усугубляют эту ситуацию. Можно предполагать, что Казахстан – в определениях realpolitique – будет против вступления Киргизии в ТС, так как в таком случае именно он будет буфером для России и именно он будет испытывать наиболее проблемные феномены, связанные с вступлением Киргизии в ТС, что, в свою очередь, чревато возникновением дополнительных проблем в двусторонних отношениях РФ и РК.
Небезынтересной в этом контексте видится некая конфигурация условного Пограничного союза, возможно, в кооперации с уже имеющимся и пока в малой степени реализованным форматом ОДКБ. В такого рода кооперации, где уже на данном этапе могла бы осуществляться совместная охрана внешней границы с элементами таможенного контроля и с возможностью перехода в дальнейшем к правилам, уже действующим в ТС. Понятие «таможенный» само по себе подразумевает включенность вопроса о границах.
По большому счету Таможенный союз для Киргизии – это вызов состоятельности государства и системы управления, на который они в нынешнем своем состоянии ответить не способны. Не случайно главный персонаж западного проекта Роза Отунбаева публично настаивает на быстром вступлении в ТС уже в 2013 году. Она лоббирует это, имея в виду неизбежные негативные последствия для всех: и для Таможенного союза, и для России, и для Киргизии, и исходя из сложного опыта соседнего Казахстана. По сути, это простая провокация, особенно если учесть, что одновременно группой киргизских политиков проектируется ухудшение отношения к «русскости» как таковой, ведь только инертно хорошее отношение к России и русскому сдерживает пока западный проект для Киргизии от прямой реализации. Форсированное вступление в Таможенный союз в течение короткого времени прогнозируемо вызовет резко негативные социальные последствия, которые, судя по всему, планируется перевести в антирусское, антироссийское, антипостсоветское русло.
В целом же, учитывая реальную экономическую и социально-политическую ситуацию, возможность расширения Таможенного союза ограничена в обозримой перспективе только формулой «3 + 3»: страны – учредители ТС: Россия, Белоруссия и Казахстан; и участники процесса вступления в ТС: Киргизия, Таджикистан, Украина. Понятно, что вторая цифра является переменной. В целом же это означает, что прием новых стран можно осуществлять только после выполнения ими всех требований по соответствию стандартам ТС во всех без исключения сферах: законодательной, практически-правовой, в сфере безопасности, в сфере участия в других международных организациях и иных международных отношениях и т.д.
