2013-й год, по словам большинства специалистов, в первую очередь запомнится серьёзными геополитическими поражениями Америки, которая всё больше напоминает позднюю Римскую империю. Соединённые Штаты отступали по всем фронтам, на словах при этом отстаивая своё «исключительное» положение. Главным событием года стал триумфальный марш России, которая одержала несколько внушительных внешнеполитических побед к ряду. Ну и, конечно, нельзя было не обратить внимание на рост амбиций Китая, провозгласившего в этом году свою «доктрину Монро», согласно которой Юго-Восточная Азия становится «вотчиной КНР».
Смерть Чавеса
Год начался с события, которое вызвало эйфорию в Вашингтоне: скончался главный критик «лицемерной империи гринго» венесуэльский команданте Уго Чавес. Самый экстравагантный из современных мировых лидеров, один из главных вдохновителей интеграционных процессов в Латинской Америке — для США он был вечным бельмом в глазу. Он сумел увлечь и сплотить вокруг себя региональных лидеров в противостоянии Вашингтону, создать так называемую Боливарианскую альтернативу, подчеркивал, что Латинская Америка не является «выкидышем Европы», что это самостоятельная цивилизация, развивающаяся по собственным законам, история которой началась отнюдь не с «великих географических открытий».
Чавес во многом способствовал тому, что идея США о создании зоны свободной торговли в Западном полушарии провалилась. Он стремился объединить все страны, которые выступают против американской односторонней политики, наладил прекрасные отношения с Ираном, Белоруссией, Китаем, но главные надежды связывал с Россией. «Соединенные Штаты не хотят возрождения этой державы, — говорил он в 2008 году, — но Россия возрождается, и миру нужна сильная Россия».
Вполне естественно, что в Америке о Чавесе никто не плакал. Как заявил глава международного комитета Палаты представителей республиканец Эд Ройс, «его смерть — это удар по антиамериканскому альянсу левацких лидеров. Что ж, скатертью дорога!» Однако, как выяснилось позже, с уходом харизматичного венесуэльского команданте по сути ничего не изменилось. Просто лидером интеграции в Латинской Америке стала уже не Венесуэла — страна, зависимая от экспорта энергоносителей, — а такой экономический гигант как Бразилия.
Переворот в Египте: крах политического ислама
Большим разочарованием для американской политической элиты стала очередная смена власти в Египте. В Вашингтоне были уверены, что президент Мохаммед Мурси крепко сидит в своем кресле. Его называли «правителем, верным идеалам февральской финиковой революции». Однако египтяне рассудили иначе.
Любопытно, что ещё в 2011 году американский политолог Збигнев Бжезинский, человек с богатым жизненным опытом, на вопрос о том, как будет развиваться ситуация в Египте, ответил: «В этой стране армия всегда управляла и будет управлять. Давайте подождём». Его тут же обвинили в том, что он мыслит старыми категориями. И когда, став президентом, Мурси отправил в отставку руководителей военной хунты, а они взяли под козырёк и ушли, многие провозгласили, что египетские генералы ослабли и сломлены психологически. Но в действительности, похоже, военные не обольщались по поводу руководящих качеств «Братьев-мусульман» и были уверены, что народ ещё обратится к ним за помощью.
Как и во время финиковой революции, толпа на площади Тахрир, несмотря на всю ее телегеничность, оказалась второстепенным игроком в египетской драме. Цели военных и демонстрантов вновь совпали. И те, и другие мечтали избавиться от Мурси. И армия фактически воспользовалась народными протестами, чтобы сохранить власть, которая принадлежала ей в Египте с тех самых пор, как в 1952 году полковник Гамаль Абдель Насер осуществил военный переворот. Насер построил государство по образу и подобию кемалистской Турции, сделав военных своей главной опорой.
После свержения Мурси политологи заговорили о том, что масштабная трансформация, которую переживает ближневосточный регион, ещё далека от завершения. И если в прошлом году казалось, что арабские страны медленно, но верно продвигаются к созданию халифата, теперь выясняется, что «исламское пробуждение» вызвало ответную реакцию у сторонников светских ценностей и представителей так называемого «глубокого государства». Ставка Барака Обамы на радикальных исламистов, похоже, себя не оправдала.
А ведь ради того чтобы достучаться до них, американский президент без зазрения совести сдал таких верных союзников США, как Хосни Мубарак в Египте и Бен Али в Тунисе, не возражал против того, чтобы к власти в Ливии пришло правительство, на добрую половину состоящее из членов «Аль-Каиды», и признал бывших террористов «умеренными светскими политиками». Согласно данным Gallup, за время правления Обамы отношение к Америке на Ближнем Востоке стало даже хуже, чем в эпоху позднего Буша. И это несмотря на каирскую речь, заигрывания с «Братьями-мусульманами», ливийскую и сирийскую эпопею.
Стоит отметить, что военный переворот в Египте приветстовал сирийский президент Башар Асад, заявивший о «крушении идеи политического ислама». «До событий в Каире, — отмечала британская газета Independent, — Асада считали последним арабским лидером-националистом, который противостоит исламистам и отстаивает светские ценности». Но нынешним летом маятник качнулся в другую сторону.
Конечно, официальная позиция Вашингтона заключалась в том, в Египте мы наблюдали за реваншем «военщины», которая свергла первого в истории страны демократически избранного президента. Однако американцы понимали, что рано или поздно им придётся приспосабливаться к ситуации и заново делать ставки в ближневосточной игре.
Сирия: Обама vs Путин
Поворотным моментом, безусловно, стала Сирия. Обама чуть было не ввязался в очередную ближневосточную авантюру на стороне радикальных исламистов, сражающихся со светским государством в лице Асада. И лишь в самый последний момент схватился за предожение Путина о ликвидации запасов сирийского химического оружия. «Блестящая импровизация, которая свидетельствует о том, что Москва возвращает себе влияние на мировой арене и вновь может на равных вести диалог с Соединёнными Штатами», — так комментировали российскую инициативу в мировых СМИ.
И если в начале августа Обама съязвил, что на последних встречах мировых лидеров у Владимира Путина «был скучающий вид плохого ученика на задней парте», через месяц ему пришлось прикусить язык и даже произнести слова благодарности в адрес российского президента. Обидчивый, самовлюблённый лидер США, который ненавидит, когда кто-то выставляет его безвольным слабаком, этот момент явно не забудет. И те два года, что ему ещё предстоит провести в Белом доме, посвятит сведению счётов с Путиным, который так легко и непринуждённо сумел переиграть его, временно заняв место главного действующего лица на мировой арене. Для страдающего звёздной болезнью Обамы — это настоящий удар.
«Несмотря на то, что многие рассуждают сейчас о благополучном разрешении сирийского кризиса, в действительности ситуация только осложнилась, — пишет The American Thinker, — и главная проблема здесь даже не в геополитическом противостоянии «великих держав», а в психологии лидеров. Обама привык выступать в роли правителя Нового Рима и не потерпит конкуренции. У него нарциссический тип личности. Вспомним его поджатые губы, скрещенные руки, обиженное капризное выражение лица. Американские президенты никогда так не выглядели — это больше напоминает упрямых юнцов и новоиспечённых провинциальных учителей. И скорее всего, мы ещё увидим, как он будет распекать нерадивого ученика Путина, посмевшего бросить ему вызов».
«Большая сделка» с Ираном
После сирийского триумфа Путина Обаме тоже захотелось примерить на себя лавры миротворца и он начал готовить «большую сделку» с Ираном. На переговорах в Женеве в обмен на обязательство ИРИ заморозить на полгода работы на ядерных объектах западные страны приостановили действие международных санкций.
Политологи заговорили о том, что Соединенные Штаты готовят почву для возрождения альянса с Тегераном. Ведь, как показал опыт войны с терроризмом, стратегические интересы двух стран во многом совпадают. Военные операции США в Афганистане и Ираке оказались на руку иранцам, поскольку в результате были уничтожены их главные соперники в регионе: Саддам Хусейн и «Талибан». Благодаря американским солдатам впервые с момента образования иракского государства шиитское большинство, которое тяготеет к бывшей метрополии, оказалось у власти в Багдаде. Именно после этого возникла версия, что США втайне планируют заменить своих суннитских союзников шиитскими партнёрами. Как отмечал бывший агент ЦРУ на Ближнем Востоке Роберт Бэр, «Америка не должна мешать Ирану в его стремлении к господству в исламе. Два государства созрели для заключения альянса по образцу того, что создали в свое время Никсон и Мао».
По мнению некоторых, администрация Обамы рассчитывает «перевернуть страницу в затянувшейся драме», признав Иран региональной сверхдержавой и переложив на него ответственность за судьбу Ближнего Востока. Не секрет, что это давно уже стало идеей фикс для американского президента. Ведь Соединенные Штаты, переживающие сланцевую революцию, в ближайшее время преодолеют зависимость от ближневосточной нефти, и сохранять в этой ситуации прежнюю систему союзов, которая требует от Вашингтона неимоверных усилий и крупных финансовых вложений в регион, было бы в высшей степени неразумно. Однако следует понимать, что так просто соскочить у Обамы не получится. Ему еще предстоит сражение с влиятельными нефтяными и военными корпорациями, а также лоббистскими структурами, заинтересованными в сохранении статус-кво.
И главное, — новая американская политика воспринимается в штыки в двух государствах, которые традиционно считались ключевыми ближневосточными союзниками США: в Израиле и Саудовской Аравии. Обе страны выступают против переформатирования американской политики в регионе, которое подразумевает отказ от силового решения сирийской проблемы и диалог с Тегераном. Существующая система, уверяют они, отлажена, обладает высокой способностью к адаптации, и сильный вырвавшийся из изоляции Иран в нее никак не вписывается. Политики в Иерусалиме и Эр-Рияде в резком тоне отчитывают Вашингтон: израильский премьер Нетаньяху рассуждает об «исторической ошибке Обамы», а саудовский принц Бандар, тот самый Бандар, которого президент Буш-старший называл своим сыном, говорит о «крутом развороте» во внешней политике Саудовской Аравии и разрыве с США.
Не исключено, конечно, что, в итоге, Запад вновь вернется к традиционной антииранской политике, особенно если в Тегеране (а это очень вероятно) женевские соглашения будут восприниматься лишь как возможность «потянуть время». Но надо понимать, что в случае срыва «большой сделки» Обама окончательно может забыть о своих амбициях на международной арене.
Россия возвращается
Ведь главный внешнеполитический проект его первого срока — «перезагрузка» в отношениях с Россией, судя по всему, окончательно похоронен. Это стало очевидно еще летом, когда произошёл казус Эдвадрда Сноудена, который в американских СМИ назвали «увесистой пощёчиной Вашингтону». «В Соединенных Штатах, похоже, поняли, наконец, — утверждал тогда политолог Дмитрий Саймс, — что Россия это — не бобик, который стоит по стойке «смирно» и высовывает язычок по команде американского начальника».
Стало также очевидно, что нынешние лидеры России и США вряд ли сумеют найти общий язык, ведь у них практически нет точек соприкосновения. Путин живет в реальном мире, Обама — в идеалистическом. Путин отстаивает консервативные, по сути, ценности; Обама давно уже стал иконой постмодерна. Путин для Обамы — слишком резок и прямолинеен, Обама для Путина — чересчур легковесен, наивен и сосредоточен на мелких проблемах, которые представляются российскому президенту политической мишурой.
После того как Путин вернулся в президентское кресло, Россия дала понять, что не считает аксиомой тот вариант развития, который предлагает Запад, и намерена ориентироваться на собственные ценностные представления. Появилась и новая самоидентификация: дипломаты и политологи всё чаще апеллируют к опыту России XIX века — страны великой культуры, которой удалось добиться высоких темпов экономического роста. Любопытно, что к этому образу возвращаются и на Западе. Острое идеологическое противостояние второй половины XX века — в прошлом, современная Россия, как и романовская империя, считается реакционным соседом, с которым, увы, приходится иметь дело. Как и в XIX веке, царящий на Западе культ личной свободы противопоставляется российским традициям, согласно которым государственные интересы превалируют над частными.
Переиграв США на Ближнем Востоке, буквально через два месяца Путин праздновал победу и на Украине. Предложенная ЕС ассоциация, по мнению большинства экспертов, привела бы страну к дефолту и экономическому краху. Москва же, не обставляя это никакими политическими условиями, смогла предоставить столь необходимую Киеву помощь. Даже глава немецкого МИД Франк Вальтер Штайнмайер вынужден был признать, что «ЕС предложил такой пакет финансовой и экономической помощи, который был совершенно недостаточен, чтобы на постоянной основе привязать Украину к Европе».
Долгие годы Путина выставляли на Западе «гонителем» таких «борцов за свободу» как Михаил Ходорковский (в свое время бывшему олигарху, который планировал продать большую часть активов своей компании одному из американских нефтяных гигантов, удалось создать влиятельное лобби в Европе и США) и участницы т.н. «группы Пусси Райот». Теперь всех этих узников совести выпустили из темницы. И хотя это выгодно было бы представить как результат давления со стороны других великих держав или как вынужденный шаг Путина накануне Олимпиады 2014 года, в западных СМИ в политической амнистии увидели, скорее, показатель силы российского президента, его уверенности в себе. «В этом году Владимир Путин, как во внутренней, так и в международной политике ощущает себя на вершине власти. И именно поэтому он решил избавиться сейчас от старых политических проблем, — утверждает руководитель русской редакции «Deutsche Welle» Инго Маннтойфель. — С точки зрения Путина, Сноуден, Сирия и Украина — это его главные успехи в уходящем году. Провозгласив Россию оплотом традиционных ценностей, он перешел в контрнаступление и на идейном фронте. Впервые после распада Советского Союза ему удалось сформировать российскую политическую идеологию, находящую сторонников как внутри страны, так и за ее пределами». «Россия возвращается», — рефреном звучит в ведущих мировых СМИ.
Китайская «доктрина Монро»
Что любопытно: практически по всем вопросам международной политики Москву сейчас поддерживает Пекин. И на Западе всё чаще можно услышать, что от скрытого противостояния США и КНР постепенно переходят к противостоянию открытому. В Европе и Америке, конечно, раскручивается миф о гегемонистских амбициях КНР, но это такой же пропагандистский трюк, как и рассуждения о «русской угрозе». В действительности Россия и Китай — две региональные сверхдержавы, которые стремятся утвердить своё лидерство: одна — в Евразии, а вторая — в Юго-Восточной Азии.
Как известно, ещё в 2011 году США объявили, что любой ценой будут удерживать свое военно-политическое превосходство в Азиатско-тихоокеанском регионе, а значит, столкновения с Китаем им, похоже, не избежать. И в этом смысле год завершается символическим событием: в Восточно-Китайском море корабль ВМС КНР из группы сопровождения авианосца «Ляолин» едва не протаранил американский крейсер «Cowpens», который китайцы заподозрили в шпионаже. (В итоге крейсер вынужден был свернуть со своего пути, чтобы избежать столкновения с китайским судном).
Пекин чувствует себя все более уверенно. И причина тому — не только постепенное ослабление Соединенных Штатов, но и рост мощи КНР. По паритету покупательной способности ВВП Китая уже составляет три четверти от американского: он достиг 12 с половиной триллионов долларов против 15 с половиной у США. При этом американцы в долгах, как в шелках, — госдолг США превышает ВВП и составляет 17 с половиной триллионов долларов, а у Китая огромные золотовалютные резервы — 3 с лишним триллиона долларов, то есть первое место в мире.
В конце ноября Пекин ввел зону ПВО над Восточно-Китайским морем и потребовал от иностранных самолетов при заходе в эту зону заблаговременно отчитываться о целях и маршруте. КНР ведёт несколько территориальных споров с соседями, и эксперты всё чаще задаются вопросом, насколько сильны китайцы в военном отношении. «Если ещё три-четыре года назад, — рассказывает директор Центра анализа стратегий и технологий Руслан Пухов, — любая китайская делегация — гуманитарная или военная — во время визита в европейские страны поднимала вопрос о снятии эмбарго на поставки Китаю оружия, сейчас — как отрезало. Специалисты объясняют это тем, что технологии, которые были нужны КНР, уже либо украдены, либо получены самостоятельно».
Не так давно в пустыне Гоби прошли успешные испытания баллистической ракеты DF-21D, способной поражать авианосцы. Эта ракета ломает всю американскую стратегию локальных войн, ведь США давно уже привыкли бомбить противников со своих неуязвимых авианосцев (вспомним, что в 1996 году во время выборов на Тайване Пекин устроил демонстрацию силы, но когда американцы прислали в район конфликта два авианосца, китайцы вынуждены были отступить. И в КНР это восприняли как болезненный удар).
Да, на официальном уровне в Китае говорится о «стратегическом диалоге» с Америкой, но в СМИ при этом раскручивается тема национального унижения, которому западные державы, в том числе и США, подвергали Китай в эпоху «опиумных войн». При этом провозглашается курс на реализацию «китайской мечты» — Великое государство, великая нация. Китайский Институт марксизма выпустил обязательный для просмотра фильм «Думай об опасности в мирное время: исторические уроки падeния КПСС», рассчитанный даже на неграмотного крестьянина.
Любопытно, что в последнее время китайские политологи активно изучают опыт России во время войны с Грузией 2008 года. «Посмотрите, — говорят они, — Грузия была союзником США, но американцы ничего не смогли сделать, чтобы защитить её. И когда другой союзник Вашингтона — Филиппины — бросают нам вызов, почему мы не можем поступить с ними, также как русские поступили с Грузией?»
В газете «Хуаньцю шибао» недавно было опубликовано интервью с профессором Чикагского университета Джоном Миршаймером. На вопрос «Может ли Китай прийти к величию мирным путем? он ответил отрицательно. «У Китая есть собственная «доктрина Монро», — заявил он. — И эта страна не заинтересована в том, чтобы допускать Америку в свою «вотчину»». Доктрина Монро, как известно, на протяжении двух веков позволяла США чувствовать себя хозяином в Западном полушарии, Китай сейчас стремится доминировать в Юго-Восточной Азии. И многие эксперты убеждены, что рано или поздно это приведет к столкновению с Соединенными Штатами. По крайней мере, влиятельные американские политологи насчитали недавно 12 причин возможного конфликта между двумя державами. А американо-китайский конфликт — это намного серьёзнее ближневосточных войн. Это фактически начало третьей мировой.
