Фото: Русские в Казахстане
Шанхайская организация сотрудничества создавалась как международная организация, главным полем деятельности которой в первую очередь являлась борьба с проявлением «трёх зол»: терроризма, экстремизма и сепаратизма. Однако после прошедшего на днях бишкекского Форума ШОС отчетливо оформились намерения Китая интенсифицировать экономическое сотрудничество в рамках Организации, реализуя свою стратегию создания экономического пояса Великого Шелкового пути. О перспективах и противоречиях взаимодействия этого проекта в рамках ШОС и в Евразии рассказывает известный эксперт по Центральной и Средней Азии.
Вопросы безопасности и противодействия терроризму, экстремизму и сепаратизму на пространстве Центральной Азии, как и, впрочем, всей Евразии, а также налаживание добрососедских взаимоотношений после распада СССР стали ключевыми для всех задействованных в этом процессе стран. Оформившись из «Шанхайской пятерки», в 2001 году ШОС объединила в своем составе Россию, Казахстан, Киргизию, Таджикистан, Узбекистан и Китай. В организационно-правовую базу Организации легли «Декларация о создании Шанхайской организации сотрудничества» и «Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом», позднее – «Декларация глав государств», Хартия ШОС и некоторые другие основополагающие документы. Вскоре ШОС оформилась институционально и стала функционировать как полноценная международная структура, обладающая собственными рабочими механизмами, персоналом и бюджетом, был создан Секретариат ШОС со штаб-квартирой в Пекине, Региональная антитеррористическая структура и т.д. Статус наблюдателей получили Монголия, Иран, Пакистан, Индия, Афганистан. Партнерами по диалогу ШОС стали Шри-Ланка, Беларусь и Турция.
На Западе и в Японии ШОС назвали организацией, «отличной от блоков образца «холодной войны». Ведь ШОС не является военным блоком (как NATO) или открытым регулярным совещанием по безопасности, а занимает все же промежуточную позицию и имеет соглашения о партнёрстве с ООН, СНГ, ОДКБ, ЕврАзЭС и АСЕАН. Тем не менее, внутри Организации, как и в любой другой крупной структуре с несколькими более и менее явными «центрами силы», со временем начали просматриваться некоторые противоречия.
Напомним, что главными задачами ШОС были провозглашены укрепление стабильности и безопасности на широком пространстве, объединяющем государства-участников, борьба с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, наркотрафиком, развитие экономического сотрудничества, энергетического партнерства, научного и культурного взаимодействия. Однако стремительно возвышающийся Китай, вполне резонно следуя свои национальным интересам глобального экономического роста, диверсификации рынка и ресурсно-технологической базы, стал рассматривать страны ШОС как перспективный рынок сбыта и хороший плацдарм для реализации и возрождения своих старых «великих» достижений (к которым и относится Великий Шелковый путь). В результате этого китайская сторона заявила о том, что приоритеты ШОС между антитеррористической и экономической деятельностью должны делиться поровну, а в перспективе экономическая стратегия может занять главное место в деятельности Организации.
23 июня 2014 года на экономическом Форуме ШОС можно было увидеть вполне четкую попытку реализации КНР выбранной геоэкономической и геополитической стратегии по созданию экономического пояса ВШП, которая нашла итоговое одобрение представителей всех стран Организации. Теперь основным вопросом выступает то, как этот потенциальный проект затронет уже действующие экономические союзы и сообщества на постсоветском пространстве – и прежде всего ЕврАзЭс и ЕАЭС – и в каких формах может выразиться их взаимодействие или, наоборот, противодействие. Прокомментировать ситуацию сотруднику Бюро информации Notum согласился руководитель международной экспертной группы в Информационно-аналитическом центре «Caspian Bridge», эксперт по Центральной и Средней Азии, востоковед, доктор исторических наук Александр Князев.
«Не думаю, что стратегически между китайским экономическим поясом ВШП и ЕАЭС возможно какое-либо взаимодействие, разве что на тактическом уровне, в каких-то конкретных ситуациях. Но по большому счету - ни за что. ЕАЭС - помимо иных его смыслов - инструмент противодействия продвижению и китайских экономических интересов в странах-участницах ЕАЭС в той их части, которая вступает в конкуренцию с собственными интересами. Что касается ШОС – китайцы придают ей очень большое значение как своему инструменту, как показывает практика последних лет, - для осуществления своей экспансии на пространстве ШОС или используя это пространство как транзитное, что, собственно, можно и увидеть в проекте ВШП с его экономическим поясом. При этом в ШОС Китай столкнулся с достаточно жестким сопротивлением со стороны России по целому ряду вопросов - банк ШОС, фонд ШОС и так далее, поэтому Пекину приходится часть вопросов своей региональной политики переводить в плоскость двусторонних отношений.
Есть примеры прямого противопоставления китайскими политиками и чиновниками проекта ВШП Таможенному союзу, что проецируется и на ЕАЭС. ВШП - это фактически новая версия ШОС, но без российского участия. Китайская поддержка ряда позиций России против Запада в связи с крымской и украинской ситуациями не должна быть поводом расслабиться. Китай делает только то, что выгодно ему. Проект ВШП частично совпадает с американским региональным проектированием, особенно в части развития широтных транспортных коридоров, противопоставляемых российским и частично казахстанским. Это обычная, хотя и глобальная по масштабам, конкуренция, ничего личного, только бизнес».
На вопрос, возможно ли задействование России в рамках проекта ВШП, эксперт предположил, что «возможно, но только на уровне риторики, не влекущей за собой реальных действий с обеих сторон».
От себя хочется отметить то, что политика Пекина на пространстве ШОС находится под повышенно острым вниманием на Западе. Аналитики отмечают, что американские эксперты уповают на то, что Пекин, идя на контакт с Россией в ШОС, в первую очередь стремится разыграть в своих целях «российскую карту», но не заинтересован в расширении российского политического влияния. Однако ежегодные встречи глав государств ШОС и двусторонние контакты на высшем уровне демонстрируют стремление и российской, и китайской сторон к взаимодействию в ряде ключевых сфер в политике и экономике. Ведь не случайно президент РФ Владимир Путин в своей речи очередного саммита ШОС еще в 2009 году выразил подход к российско-китайскому сотрудничеству: «Как сказал Лао-цзы, кто умеет крепко стоять – того нельзя опрокинуть, а кто умеет крепко опереться – того нельзя свалить. И мы с вами опираемся друг на друга в течение столетий. Уверен, Россия и Китай всегда могут опереться друг на друга, могут рассчитывать на помощь и взаимную поддержку…». Всё же исторически и геополитически у наших стран больше предпосылок и поводов для сотрудничества и согласованных действий, а не для размежевания или противоречий, которые вполне уместны и нормальны в контексте любых межгосударственных отношений.
Что касается ШОС и перспектив ее расширения, отдельный вопрос здесь может вызвать скорое и вероятное снятие санкций Запада против Ирана, который пока остается в статусе наблюдателя ШОС, и решение искусственно подогретой США и союзниками ситуации вокруг ядерного потенциала ИРИ, что не давало этой стране возможности реализовывать все международные права независимого и сильного современного государства. Будем следить за развитием событий.
