Казахстанская национальная нефтяная компания АО «НК «КазМунайГаз» (КМГ) намерена продать фонду национального благосостояния «Самрук-Казына» свою 50-процентную долю участия в проекте Кашаган (гигантское шельфовое нефтегазовое месторождение Казахстана в северной части Каспийского моря). Сумма сделки составит 4,7 млрд долларов. Об этом говорится в сообщении КМГ, опубликованном на сайте Лондонской фондовой биржи. Там же сообщается, что провести сделку планируется до конца текущего года. Есть еще один оговоренный пункт: «Самрук-Казына» предоставит КМГ опцион на покупку, предоставляющий последней право выкупить все или часть акций Кашагана в любую дату между 1 января 2018 года и 31 декабря 2020-го. Это — крайне любопытная сделка, если учесть, что КМГ фактически принадлежит Фонду национального благосостояния. Для чего нужно перекладывать долги из одного кармана в другой и отразится ли сделка между КМГ и фондом «Самрук-Казына» по продаже акций Кашагана на сроках запуска проекта? Об этом корреспондент ИА REGNUM спросил у казахстанского экономиста, аналитика Сергея Смирнова.
- Сергей, как вы думаете, каковы истинные причины данной сделки?- Я думаю, что это все затеяно как реструктуризация долга КМГ. Недавно (председатель правления АО «Самрук-Қазына») Умирзак Шукеев заявил, что суммарный долг КМГ составляет 18 млрд долларов. Из этого можно сделать вывод, что КМГ не в состоянии тянуть данный проект и вкладываться в его развитие. Еще одной целью данной сделки может быть повышение имиджа компании. Ведь вряд ли кто-то будет давать ей кредиты, зная, что у нее такие огромные долги.
- Но ведь фонд «Самрук-Казына» как материнская компания КМГ мог бы просто дать «дочке» деньги для закрытия долга?- Я сомневаюсь, что «Самрук» может выделить КМГ 18 млрд долларов. Если он это сделает — он сам может по миру пойти. У него же не только КМГ — убыточная компания. Есть и другие.
- Сумма сделки 4,7 млрд долларов. При долге в 18 млрд они вряд ли помогут. К тому же какой смысл покупать акции, которые, по сути, и так тебе принадлежат?- Ну де-юре акции принадлежат КМГ. И все долги должен выплачивать именно он. И когда «Самрук» покупает половину активов КМГ на Кашагане, он тем самым сокращает и выплаты КМГ по Кашагану, берет их на себя и, размазывая по всей структуре фонда, увеличивает инвестиционную привлекательность «КазМунайГаза».
- Имеет ли к этой сделке отношение заявление премьер-министра Казахстана Карима Масимова о запуске Кашагана в конце 2016 — начале 2017 года?- Думаю, да. Я полагаю, что запуск Кашагана произойдет значительно позже того срока, который пообещал премьер. А раз запуск произойдет позже, то и КМГ придется вкладываться в проект больше. А так как у него огромные долги, то ему платить за свое участие в Кашагане особо и нечем.
- То есть рассчитывать на то, что с приходом фонда «Самрук-Казына» в проект изменятся сроки его запуска, не приходится?- Неважно, кто придет на Кашаган, — это никак не повлияет на начало его эксплуатации. Проект Кашаган сам по себе сложен технологически. Инвестор (как недавно Китай) может принести деньги, а нужны технологии, которых на сегодняшний день, похоже, ни у кого нет. Все инвесторы данного проекта, это уже очевидно, переоценили свои возможности. Поэтому проект никак не могут запустить и регулярно переносят сроки.
Не стоит забывать и о том, что конец 2016 и начало 2017 года — это зимний период. А в зимний период проводить какие-то работы на Кашагане весьма проблематично: там мелководье, все промерзает, что приводит к технологическим проблемам. Кстати, ранее срок запуска проекта уже переносился с зимнего периода на весну как раз по этой причине.
- То есть вы не верите, что запуск будет осуществлен в конце следующего года. Но когда?- Прогнозы делать сложно, так как информации по проекту практически никакой нет: ни о состоянии оборудования, ни о других технических проблемах. Вот в сентябре прошлого года они пытались его запустить, но оказалось, что произошло растрескивание труб (из-за чего произошла утечка попутного газа). Другое оборудование также требует ремонта и замены, даже несмотря на то, что не эксплуатировалось. Об этом не говорят, конечно, но я думаю, такие проблемы есть.
- Карим Масимов заявил также, что инвесторы будут менять прохудившиеся трубы за свой счет: так как «они не являются возмещаемыми — государство не будет возмещать эти расходы». Не приведет ли это к еще большей отсрочке проекта?- Это очень интересное заявление. Ведь тот же «КазМунайГаз» является соинвестором проекта.
- А теперь и «Самрук-Казына»… Получается, что в любом случае государство частично будет возмещать данные расходы?- Не напрямую, а опосредованно.
- Почему Кашаган — крупное нефтегазовое месторождение, чьи геологические запасы нефти оцениваются в 4,8 млрд тонн, до сих пор не запущен, несмотря на то, что глава государства придает этому проекту огромное значение. Кто в этом виноват?- Кашаган в первую очередь имиджевый проект. Других месторождений крупных у нас нет. Те месторождения, которые «КазМунайГаз» разрабатывает на суше, уже прошли пик добычи. Тот же Тенгиз должен выйти на пик добычи в 2025—2030 годах, и затем начнется падение объемов. На Кашагане ситуация иная. Это очень сложное месторождение. По геологическим условиям он похож на Тенгиз. Но Тенгиз на суше был сложен в разработке, а Кашаган находится под водой. Не стоит забывать, что, несмотря на официальные заявления, мол, Кашаган был открыт в годы независимости Казахстана, это месторождение было известно еще советским геологам. Но тогда, зная о его сложности, даже не пытались начинать разработку. Кроме того, в советские годы Северный Каспий был заповедной зоной, и любые геолого-разведочные работы там были под запретом. У нас же, в связи с тем, что ставка сделана на экспорт сырья, на экологию наплевали. В результате мы получаем гибель тюленей, рыбы и т. д.
- Есть ли тогда резон заниматься этим проектом?- На мой взгляд, гораздо эффективнее было бы развивать рыбный промысел. К примеру, разводить тех же осетров. Тем более что основная мировая популяция осетров как раз на Каспии. И при грамотном ведении данного промысла, по оценкам специалистов, доход можно получить в несколько раз больший, чем от добычи нефти на Кашагане. Но ведь этим заниматься надо. Добыча нефти — проще: пробурил скважину и качай на экспорт. Но на Кашагане столкнулись с непредвиденными трудностями. И инвесторам уже некуда деваться: в месторождение вложены огромные деньги. Они, конечно, пока не в убытке, так как смогли прилично заработать на росте своих акций. Но если дело так будет продолжаться и дальше — убытки неизбежны. Ведь, по мнению экспертов, Кашаган уже сейчас самое дорогое месторождение в мире (расходы на освоение месторождения с первоначальных 10,3 млрд долларов выросли более чем в 10 раз). И это до начала добычи «большой нефти», а что будет после запуска, особенно, если учесть долговременный тренд низких цен на нефть? Себестоимость добычи барреля нефти на Кашагане оценивается примерно в 100 долларов. О какой выгоде можно говорить, если нефть будет стоить 65−70 долларов за баррель?
- И как быть в этой ситуации?- По-хорошему туда вообще не надо было лезть. А сейчас вся эта история напоминает Азербайджан. Помните, в 1994 году там был заключен «Контракт века», когда 13 нефтяных компаний подписали соглашение о совместной разработке трех нефтяных месторождений — Азери, Чыраг, Гюнешли. Какой тогда был ажиотаж! А сегодня об этом «контракте века» никто и не вспоминает. Вот и с Кашаганом, похоже, происходит то же самое. Казахстан загоняет себя в угол: замены нефтяной игле как не было так и нет…
