Так называемая "новая казахская мораль" возникла недавно. Точнее, она перебралась в социальные сети из реального мира, но в интернете ее представители быстро обросли сторонниками и группами поддержки. Это они воюют за хиджаб, "одевают" статуи, запрещают девушкам выходить замуж за китайцев и прочих "инородцев". Выражение "Ұят болады" они превратили в лозунг, и все чаще основой их заботы о нравственности служат ультра-религиозные нормы. Эксперты считают явление "уятменов" и радикалов болезнью роста казахстанского общества.
Справедливости ради – "новая мораль" стара как мир. Однако социальные сети, где так легко собрать армию поддержки, и к которым временами прислушиваются власти, порой превращают "уят" в острый инструмент. Многим такое положение вещей уже не кажется безобидным. Под ударами оказываются ценности светской части общества: право любоваться на статуи в их первозданном виде, целоваться и держаться за руки прилюдно, не быть подвергнутыми обструкции за "неправильный" брак или любой "стыдный" поступок.
Выбор "уятменами" объектов для атаки поражает разнообразием, но все же имеет общие черты. Еще ни разу представители этой прослойки не заинтересовались действительно тяжелыми проблемами, связанными с моралью. А таких в Казахстане множество. Здесь и огромное число разводов, и ранние браки, и безальтернативное, как полагают специалисты, положение женщин и девушек в глубокой провинции. События последних лет показывают, что зачастую прекрасная половина человечества, растущая в традиционалистских условиях, не в состоянии самостоятельно защитить собственные права. Бедность, отсутствие образования и сложный быт зачастую мешают этим женщинам понять, что быть избитой мужем – плохо, что педофилия наказуема, а забеременевшая вне брака вовсе не обязана выкинуть ребенка в выгребную яму и наложить на себя руки. Подобные ситуации сторонники всеобщего стыда оставляют без внимания. Хотя, возможно, именно таким им видится идеальное существование женщины в идеальной традиционной стране.
Что же интересует "уятменов"? Прежде всего – эротика. Соприкосновения "традиций казахов" и эротических проявлений жизни всегда трагичны. То есть, трагикомичны, но, повторимся, тому, кто в данный момент служит объектом нападок, едва ли смешно. Не все обладают авторитетом режиссера Ермека Турсунова, чей фильм "Келин" разносили уятмены со статусом депутатов парламента. Вопль "Казахи никогда не имели коз!" запомнился многим и стал своеобразной точкой отсчета Эротических войн. Персонаж фильма Турсунова действительно имел козу в самом грубом физиологическом смысле, но казахом отнюдь не был, и возмутительное действо творилось до нашей эры в Алтайских предгорьях. Если мы обратимся к истории искусств и кинематографа, то припомним, что всяческие непотребства живописует даже Библия, а эротические страсти на экране, внезапно открытые депутатами, в кино Европы и США давно успели позабыть.
Собственно, определенного успеха народные избранники добились. С тех пор в историческом кино "наши" не смеют и поцеловаться, чем явно нарушают принципы достоверности, поскольку казахи, как и иные народы, размножаются, увы, при помощи гнуснейшей эротики. Судя по всему, произведениям классиков казахской литературы места на экране не будет никогда, так как персонажи того же Абая особым целомудрием не отличаются. И назло сторонникам "позорищ" доказывают – был секс в великой степи.
Любопытно, что уятмены практически пошагово копируют поведение советских борцов за нравственность, хотя все советское им ненавистно. Сражения с мини-юбками, косметикой, яростное отрицание любого эротизма, попытки запретить красоту человеческого тела – не правда ли, знакомо? Заметней всего волюнтаризм проявился в эпидемии "одевания" статуй, не так давно прокатившейся по всему Казахстану. Старт задал некий "уятмен" из Астаны, прикрывший якобы голую статую девушки, до того девять лет спокойно простоявшую в столице. Между прочим, на открытии "неприличной девицы" присутствовал президент, вероятно, не усмотревший в ней ничего крамольного. Девушку завернули, после чего на сетевых просторах началась охота на ведьм. Традиционалисты выискивали срамные, с их точки зрения, изваяния по всей стране, и находили их – в Алматы, в Актобе, Шымкенте и т.д.
У охотников "одеть" статуи нашлось энное число сторонников. СМИ активно вмешались в процесс, вольно или невольно поддержав приверженцев "казахского стыда". По сути, именно внимание прессы и возвело частное ханжество (ханжой прикрывателя статуи в Астане называли его противники) в ранг национального события. Новостные ленты запестрели заголовками "Общественность возмущена…", "Пользователи соцсетей подвергли критике…" Тем самым поступку уятмена придавалась значимость, которой он едва ли заслуживал, а раздувание поста с десятком "лайков" в новость республиканского масштаба стало повседневной практикой СМИ.
Сегодня каждое скандальное высказывание в соцсетях может быть пущено в медийный оборот, породив очередной "уятовский" тренд. При этом пользователи-традиционалисты, осуждающие избитую мужем знаменитость, певцов, "не так" красящих волосы, девочек, не носящих хиджаб, или иной факт, не согласующийся с догмой "Казахи никогда!", от простых обывателей ничем не отличаются. Они не знакомы со знаменитостью, не знают, почему ее избил муж, и не являются семейными психологами, но судят сурово и бескомпромиссно. Они не изучают положение девочек в школах, понятия не имеют, как отразится на них ношение платка с малых лет, и вообще не работают с детьми – но рекомендации у них всегда наготове. Точно так же уятмены обычно не изучают культурологию, историю, социологию или иные науки. Однако советы, как снимать кино, как создавать статуи, что носить, что есть и пить, как вести себя в семье и в обществе, сыплются из них ежедневно и ежечасно. Ответ есть буквально на все, а знания, в частности, о том, что делали или не делали казахи, почерпнуты из неиссякаемого источника, еще на заре интернета метко названного "Я так вижу".
Воевать со статуями проще, постановила светская часть соцсетей, чем помочь юной аульчанке, сбежавшей в город на аборт. Но наиболее симптоматичные проявления, характерные для этой прослойки, легко не заметить в пылу эротических войн. Есть достаточно прецедентов того, как под соусом борьбы за традиции и торжество псевдорелигиозных норм процветает махровый национализм. То есть нормы ислама и трактовка национальных традиций прицельно подгоняются под единственную цель – найти и заклеймить чужого. Разумеется, истинно верующему чужда именно ненависть в любой ее форме, тем более разжигание оной в соцсетях.
Человеку, тратящему на социальные сети даже час в день, трудно не заметить националистов, прикрытых лозунгами "уята" и религиозными воззваниями. Характерный недавний пример – митинг 30-40 граждан, выступивших за запрет браков казахов с китайцами. Далеко не первая попытка запретить браки с "инородцами", однако благодаря соцсетям и прессе, как мы отмечали выше, раздутая до размеров "массового возмущения". При этом сторонники традиций требовали лишать "предательниц" гражданства, либо взимать с иностранных женихов плату в 50 тысяч долларов, то есть фактически продавать невест. Добавим, что по данным статистики, замуж за жителей КНР в течение последних пяти лет вышло чуть более 250 гражданок РК. И 190 из них связали судьбу с этническими казахами из Китая, но, очевидно, у поборников нравственности своя статистика.
Кроме китайцев на линии огня оказались и русские, поскольку, по мнению уятменов и радикальных приверженцев религии, они поддерживают межнациональные браки, разбазаривая казахский генофонд. Собственно, в этом сегменте общественного мнения ненависть к иным народам постепенно стала нормой. Сегодня ненавидим китайцев, завтра – узбеков, русских, уйгуров, а послезавтра – еще кого-нибудь. Практически национализм является текущим, постоянным фоном Казнета, и должен служить темой отдельных, кропотливых исследований. Чтобы не углубляться в многостраничные пояснения, можно привести лишь один пример из переписки на страничке пользователя, называющего себя приверженцем ислама. "Я бы с удовольствием создал тайное движение подобие "Вервольфа" или тайную полицию "Гестапо", для расправы с группами лиц действующие против благо нации!" Орфография, как говорится, сохранена.
Web-издатель Джанибек Сулеев, давно изучающий влияние традиционной культуры на общественные процессы, считает национализм трендом, весьма распространенным в современном мире. Кроме того, идеологический формат в стране до сих пор не выработан:
– При отсутствии идеальной политической модели, истинно демократических процессов, которых у нас никогда не было, а может быть, и не будет, появляется идеологический вакуум. Кстати, мне "прикрытая" статуя из Астаны не казалась уместной. Из-за холодного климата "раздетые" фигуры не очень хорошо смотрятся, из-за того, что это столица – державный город. Подобная статуя лучше бы подошла какому-нибудь приморскому, теплому, курортному городу. Но дело не в этом. Если помните, история со статуей вызвала смех, появились карикатуры.
Тем не менее, я не скажу, что массах, но в определенной прослойке общества порыв закрывать статуи вызвал одобрение. У людей возникает диссонанс между реалиями современной жизни и традиционными ценностями. Нельзя огульно рубить, мол, все это мракобесие. Я не думаю, что есть какой-то центр трансляции подобных идей, но когда явление существует, для него всегда существуют и определенные предпосылки. Даже закрытие "фривольной" статуи куском материи, перешедшее в своеобразный перфоманс, отражает определенные взгляды. У людей, особенно у старшего поколения, сегодня возникает оторопь. Проявляется она не впервые. Были письма академиков по поводу передач КТК, газеты "Караван" и т.д. В свою очередь, в нашем разнородном обществе у кого-то такая активность вызывает отторжение. А у приверженцев традиций раздражение вызывает голая попа в газете или "неказахская" статуя. Кто-то усматривает в недовольстве оттенки национализма. Да, они есть. Национализм сегодня – мировой тренд.
Конечно, мало кто может взирать на такие истории отстраненно, сразу начинаются взаимные оскорбления, которые и привлекают внимание. Но когда повод для конфликта серьезен, спорщики, вышедшие за рамки, могут нарваться на санкции. Поэтому я бы не сказал, что данное явление захлестывает все и вся, если мы посмотрим на население, то не увидим никакого "завладения умами масс". Но в усредненном портрете традиционного жителя, среднего представителя титульной нации, можно усмотреть подобный запрос. В прошлом нравственное поле регулировалось, сегодня все происходит стихийно. А, между тем, некоторые сферы нуждаются в регулировании. Возьмем проституцию – она не просто есть, за последние годы она превратилась в огромную индустрию. Это одно из явлений, принесенных пресловутой рыночной экономикой. Выставление тела напоказ, как товара, разные якобы либеральные, на деле довольно спорные инициативы.
Средний постсоветский человек такого не понимает, не только в Казахстане – в любой стране СНГ. Религиозные группы, в том числе, джамааты, могут играть на недовольстве, зарабатывая себе идеологические очки. Здесь естественным инструментом регуляции должно становиться гражданское общество, но оно у нас своеобразное и достаточно неразвитое. Тогда на первый план выходит государство. Когда доходит до серьезных вещей, таких, как экстремизм, государство вмешивается, как правило, применяя в основном репрессивные методы. Так и должно быть, однако у государства должны имеется еще и идеологические, даже пропагандистские рычаги, которые мы сегодня наблюдаем в минимальном количестве. Как часто говорят: власти отстранились от социальных, в том числе, от асоциальных вопросов, асоциального поведения. Поэтому мы и сталкиваемся с попытками что-то исправить изнутри – то с точки зрения светских ценностей, то с точки зрения ценностей традиционных или религиозных. У постороннего, не живущего здесь человека, может случиться разрыв мозга. Где-то у нас "уят-уят-уят!", а билборды, газеты и сайты пестрят обнаженной натурой.
Противоречия сталкиваются, порождая глухое недовольство, социальную апатию или агрессию. Несмотря на наличие у нас бородачей, Казахстан – светское государство, демократическое, только в этом качестве оно еще не обрело силу и опыт. В самом обществе не набралось еще противоядий, умения выстраивать диалог. Поэтому повсеместно присутствуют разброд и шатание, а на фоне – иногда смешные, иногда зловещие всплески.
Мы не должны забывать, что наше общество за кратчайший срок прошло через ряд очень сильных, болезненных трансформаций – глобальных изменений именно моральных, нравственных устоев. Был, как где-то принято говорить, "совок", со своими железными нормами, потом пришло очарование вестернизации, которое, между прочим, никуда не делось. Теперь возвращается традиционная культура. Люди элементарно устали от мельтешения идеологических форматов, у некоторых рука буквально "тянется к маузеру", некоторые взывают к духам жестких вождей, путая все контексты, образы и инструменты. Монолита идеологии нет нигде. Например, у нас практически отпал интерес публики к российским "звездам", они теперь в основном поют в казино на Капчагае. Развился казахский шоу-бизнес. Что, вы думаете, будет, если к власти придут радикалы? Им Кайрат Нуртас не нужен так же, как и Киркоров. Они вообще резко против идеи развлекать народ светской музыкой.
А когда народ устал и запутался, он начинает хотеть строгих рамок. И пока так называемые светские люди смеются над "мракобесием" в кофейнях, радикальный, ультра-религиозный тренд расширяется, они, грубо говоря, землю роют. Специалистов, понимающих, как подобное положение даже не исправить, а хотя бы сгладить – единицы, если они вообще есть. Вот что страшно. Вопрос: справится ли власть с потрясениями? В этом отношении "посадка" чиновников, отвечающих за идеологию, радикалам выгодна с позиций пропаганды. Вроде того: говорите одно, а на деле черт знает, чем занимаетесь.
