"Русским в Киргизии, кажется, просто завидуют"
Сегодняшний герой проекта "Окно в Россию" - выходец из, пожалуй, самого проблемного для наших соотечественников региона постсоветского пространства - Средней Азии.
Кто-то может заметить, что, к сожалению, непроблемных в этом смысле регионов в ближнем зарубежье нет вообще. Спорить не станем , заметим лишь, что наш герой из Киргизии, две революции в которой, мягко говоря, не прошли бесследно для русскоязычного населения. К счастью, Вячеслав Ткачев (именно так зовут нашего героя), после отъезда из Киргизии живший вначале в Воронеже, а потом перебравшийся в Москву, избежал печальной участи многих соотечественников.
- Слава, ты родился в Киргизии в 1988-м году, т. е. в достаточно интересное время - на «излете» СССР, а рос уже в период становления Киргизии как государства. На тебя, русского человека, представителя нетитульной нации, что производило наибольшее впечатление в тот момент?
- Первые мои детские впечатления на эту тему – это, как ни странно, национальная валюта. Мои родители и знакомые, удивляясь, смотрели на эти новые деньги и задавались вопросом: «Что же будет дальше?» Им казалось, и не сказать, что они сильно ошибались, что это первая «ласточка» не самых лучших перемен...
Уже тогда некоторые знакомые и соседи начали уезжать в Россию или в Белоруссию – смотря кто откуда был родом, у кого где корни.
- Вряд ли только появление новых денег привело к отъезду тех людей, о которых ты говорил...
- Как таковой напряженности особо не было, потому что всем не очень хорошо жилось. Но уже начинались такие вещи... Киргизский язык начал вводиться в школах как обязательный. А со временем обучение на киргизском стало практически повсеместным.
«Политика титульной нации» набирала обороты. Чуть позже, в конце 90-х – начале 2000-х, когда я заканчивал школу, начали активно строиться мечети. Началась резкая исламизация населения, причем не понятная не только для русских, но и для некоторых киргизов и казахов.
Из-за этого был какой-то внутренний диссонанс... Так что когда я заканчивал школу, и ко мне подошла учительница по экономике, сказавшая, что есть возможность с помощью посольства РФ поступить в российский вуз, я, не раздумывая, согласился. Она помогла мне с документами. Адекватно оценивая свое материальное положение в Бишкеке и стоимость жизни в Москве, я понимал, что ехать в столицу будет очень тяжело. Но была возможность еще учиться и на журфаке в Воронеже. И я подумал, что в Воронеже жизнь подешевле, чем в столице. Тем более, что отзывались о воронежском ВУЗе очень неплохо.
Сначала я уехал один. Потом родители поняли, что им делать там больше нечего вдвойне. И спустя год тоже переехали.
- Менялось ли в Киргизии отношение к русскому населению и если да, то как?
- Отношение менялось со временем. В самом начале - незаметно. Начались случаи бытового национализма. В школе, например, могла возникнуть какая-нибудь перепалка между русскими учениками и киргизами. И вполне могли сказать: «Русские, что вы здесь делаете? Езжайте отсюда!». Это было не массово, а точечно, но до того часто и повсеместно, что бросалось в глаза.
С каждым годом был виден отток русскоязычного населения. И к тому времени, как я окончил школу, русских ребят уже было очень мало. Все больше в классе становилось киргизов, узбеков.
- Уезжали больше по экономическим причинам или политическим?
- На юге страны – это политика. Потому что южные регионы страны более радикальны в этом отношении. А на севере сам менталитет киргизов – более радушный в плане межэтнического общения. Так что, если брать северные регионы – это, скорее всего, экономика. Уровень жизни постоянно падает и выживать уже невозможно.
- Ты периодически бываешь в Киргизии. Какова там сейчас обстановка?
- В целом, ситуация такая, что с помощью «мягкой силы» происходит постепенное выдавливание русского населения. В этом плане все ухудшается. Друзья, с которыми я до сих пор общаюсь, говорят, что участились резкие высказывания в адрес русскоязычных.
- Независимость для Киргизии обернулась, среди прочего, двумя революциями, мягко говоря, небескровными...
- Первая революция 2005-го года, мартовские события... Я был в Бишкеке с друзьями. Мы сначала сами не поняли, что происходит. Помню, несутся какие-то люди на лошадях, в машинах, кричат что-то непонятное...
Потом, когда ситуация вышла из под контроля и пошли открытые случаи мародерства, мы с друзьями держались вместе, было ощущение, что придется защищать своих близких, свой дом, свою квартиру. Ситуация была шоковая, мы не знали, что может произойти дальше. Обстановка была полностью неуправляемая в то время.
На момент второй революции я уже учился в Воронеже, и как только узнал об этих событиях, сразу стал звонить родственникам, которые там еще остались, начал беспокоиться, спрашивать, что происходит.
Все в один голос говорили, что всё еще страшнее, чем в первый раз. Причем, хотя, казалось бы, причиной революции были вовсе не отношения русских с остальными национальностями, около дома моих друзей кто-то раскидал листовки с призывом к русскому населению убираться...
- Кстати, как ты думаешь, что причиной этому? Кому мешают русские в Киргизии?
- Точной информации у меня нет. В любом случае, очевидно, что это выгодно каким-то политическим силам, которые насаждают радикальные настроения в народе.
А иногда мне кажется, что это такая особая, странная форма зависти... С 1876-го года, когда был провозглашен протекторат Российской империи над северным Киргизстаном, когда север добровольно вошел в состав империи, там русские построили всё – от водопровода до школ. Так что, возможно, зависть, хотя русским, проживающим сейчас в Киргизии, не позавидуешь.
Русская община с каждым годом уменьшается. Есть моменты ассимиляции, тяжело сохранить свою идентичность, постоянное давление со стороны властей. Николая Танаева, последнего крупного чиновника, который представлял именно русскоязычное население, уволили в 2005-м году, с тех пор никто из русской общины даже не пытался лоббировать интересы русскоязычного населения на политической арене страны. А этим нужно заниматься.
- Вообще, одним их самых ярких показателем происходящего в обществе являются отношения на бытовом уровне. Будет ли в Киргизии разниться отношение к человеку, обратившемуся в правоохранительные органы или в больницу, в зависимости от его национальности?
- Безусловно, будет. У киргизов сохраняется некая клановость. Если это брат, тесть, кум, сват, то первым делом помогут ему. Кумовство сохраняется, и эту систему не искоренить. А к русскому будут относиться если и не с ненавистью, то либо пустят дело на самотек, либо попробуют выжать какие-то деньги.
- Киргизия – это место, где ты родился. Понятно, что скорей всего тебе сейчас комфортней в России, но... скучаешь?
- Я скучаю именно по своему детству, которое человеку запоминается на всю жизнь. Конечно, с теплотой вспоминаю годы, проведенные в Киргизии. Тем более, что у меня там остались друзья - и киргизы, и узбеки, и турки, и русские. Абсолютно интеллигентные, вменяемые люди, с которыми я до сих пор продолжаю общаться. Поэтому о Киргизии я буду помнить постоянно.
