Даже если посмотреть с точки зрения фермерства, а «сельское хозяйство в России, как известно, умирает, а мелкому бизнесу вообще кирдык». Я сейчас работаю, как личное подсобное хозяйство (ЛПХ). Мы не имеем статуса даже крестьянско-фермерского хозяйства (КФХ). Хотя, по большому счету, надо бы его зарегистрировать. И налоги платим соответственно, по минимуму. И никто не придирается, не приезжает никакой спецназ и не кошмарит. Работаешь? Работай. В Америке даже близко нет такой свободы предпринимательства. Там фермер сто собак съест, прежде, чем сможет продать на рынке мешок яблок или десяток куриц.
Все нормально в России. И, судя по всему, будет только лучше.
– Это, кстати, еще одно отличие моей родины от твоей: в Америке патриотизм – обязательное качество любого приличного человека, а у нас до последнего времени это было скорее, исключением, чем правилом. Но, чтобы снизить пафос беседы, вот о чем хочу спросить. Ты живешь в Сибири – это, фактически, Дикий Запад, хотя и Восток. Сибирь, кстати, стала Россией примерно тогда, когда и Штаты были созданы. Вопрос: нет ли у тебя желания, чтобы Россия переняла американский опыт и здесь разрешили свободное ношение оружия? Если не в городах, то хотя бы в таких медвежьих углах, как у тебя?
– Да! Да! В России обязательно нужно это сделать – право на оборону себя, своих близких и имущества – в том числе с применением огнестрельного оружия, включая смертельный исход. Я много что могу сделать в своей деревне, и люди там, в основном, хорошие, но есть и отморозки, с которыми разговаривай, не разговаривай – бесполезно. Это в городе хорошо – позвонил и полиция через три минуты у тебя. А мне что делать? Если у тебя есть ствол, то пара выстрелов даже в воздух – отрезвляет. Охотничье оружие проблемы не решает: если случайно заденешь человека – сядешь в любом случае. Кроме того, иметь оружие и не иметь возможности его использовать – это более опасно, чем вообще его не иметь.
– Как дальше ты планируешь свою жизнь и жизнь своей семьи? Проще говоря, с Россией ты связываешь свое будущее?
– Буквально на днях беру в долгосрочную аренду 160 гектаров земли в Кемеровской области. Расширяю свое хозяйство – примерно в пять раз. Не в штате Айдахо, заметь, а на Кузбассе. Будем делать то же, что и сейчас, только в гораздо больших объемах. Разводить коз, делать сыры – хочу добавить и твердые сыры, мы их пока не делаем, а все просят. Заведем побольше коров, хотим бараниной тоже заниматься. Мне в Красноярском крае, в Богучанском районе, очень нравится, но это лесной регион, там совсем немного сельскохозяйственной земли. Те 27 гектаров, которые мы сейчас обрабатываем, собрали буквально по клочкам. Плюс к тому – это зона совсем рискованного земледелия.
– Со сбытом проблем нет?
– У меня их и до «Веселого молочника» почти не было, а сейчас вообще нет. У нас система прямых поставок: раз или два раза в неделю все отвозим людям, в Красноярск, сами. Молоко, творог, сметана, немного говядины, совсем по мелочи – баранина и свинина, сыры. В Кемеровской области планируем все это расширить.
– А с властями какие отношения?
– Как предписывает мне Священное Писание, я молюсь за власти. Чтобы они были здравы и эффективны. И как можно дальше от меня.
– А как ты к Путину относишься?
– Не скажу, что я суперфанат Путина. Но главное, что мне нравится – это то, что Путин дает стабильность. А это невероятно важно для России. Ты знаешь, что ждать завтра. Я не думаю, что власть при Путине плохая, я не думаю, что она лучшая на Земле из всех, что есть. Своим друзьям, которые против Путина, я говорю: ну ок, пусть это плохая власть. Но лучше стабильная плохая власть, чем хаотичная хорошая! Путина я уважаю за то, что он делает ровно то, что говорит. Например, на прямой линии в 2007, по-моему, году он сказал, что надо навести порядок в лесной отрасли. И я понял, что пилораму – а у меня тогда была пилорама – надо продавать, потому что сейчас в отрасль придут большие дяди с большими деньгами и всех нас, мелких, сожрут. Я с этим не согласен, я считаю, что ресурсы, в том числе и лес, должны принадлежать народу. Но, раз нельзя навести порядок и одновременно соблюсти справедливость, надо хотя бы навести порядок. А потом вернуться к справедливости. Через полгода все ровно так и произошло: пришли большие дяди и навели в отрасли порядок. Я свою пилораму к тому времени уже продал: я же знаю, что если Путин сказал, значит, сделает. Так оно и вышло.
– Ок. До этого я разговаривал с тобой, как с американцем. Теперь поговорю, как с русским человеком. Ты не можешь не замечать, что люди в России сейчас разделились на либералов и патриотов. Это грустно, но это так. Что ты об этом думаешь?
– Уф… Я же фермер, а не политолог… Но если рассудить моим крестьянским мозгом, то я понимаю, что тот крайний либерализм, который сейчас в Европе – он не приводит ни к чему хорошему. Он приводит к уничтожению народов – их культуры и веры. Поэтому я, наверное, все-таки консерватор, «ватник».
С другой стороны, я либертарианец. Я понимаю, что государство нужно. Но оно для осуществления тех функций, которые перечислены в Конституции, государство не должно довлеть над человеком. У людей должна быть максимально возможная степень свободы. Потому что, если государство создаст ровное игровое поле, истина на нем победит в любом случае.
С третьей стороны, я понимаю, что оголтелые либералы борются с мифами, которые сами же в своих головах и создают. Однажды мы в Красноярске сидели в ресторане с моими знакомыми. Они такие все из себя либералы. Говорят: Путин – это же Сталин, неужели ты не понимаешь? Скоро будет ГУЛАГ и вот это вот все.
Ок, – отвечаю я, давайте проведем эксперимент. Всю ответственность беру на себя. Встаю и громко – а голос у меня громкий, ты слышишь – на весь большой ресторан ору: «Я ненавижу Путина! Путин – тиран!» – и так минуты две. Они под стол сползли, а мне пофиг. Я им говорю: если все, что вы сказали – правда, то через сколько минут приедет НКВД? Или вы все-таки научитесь отвечать за свои слова?
Есть ли у нас проблемы в этой стране? Несомненно. Но на самом деле самые большие проблемы – в головах.
Вся проблема в том, что многие люди не ощущают себя источником чего-то: власти, ответственности. Несет человек мусор, не донес, выбросил по дороге. Ну о чем с ним можно говорить? При этом виноват – кто-то. Не он, а кто-то – например, Путин. Многие люди не ощущают себя собственниками своей деревни, своего города, своей страны. Человек не должен выбрасывать мусор на улице не потому, что его за это оштрафуют, а потому что это ЕГО земля. Как там пел Гребенщиков? «Пора вернуть эту землю себе». Вот прям давно пора.