На прошлой неделе подарком ко Дню космонавтики вышел новый художественный фильм, посвященный героическому полету Беляева–Леонова, когда Алексей Архипович Леонов первый вышел в открытый космос, а Павел Иванович Беляев первый в мире вручную сориентировал корабль на посадку.
«Время первых» встретили более чем лестные отзывы, что понятно, ведь в главных ролях там народные любимцы (и действительно хорошие актеры) Миронов и Хабенский, да и в целом фильм снят значительно более мастеровито, чем симпатичный «Гагарин. Первый в космосе» за четыре года до этого.
Можно придраться к тому, что Леонов-Миронов в фильме выглядит старше Беляева-Хабенского (в жизни было наоборот) и оттого при просмотре странно, когда Леонов подчеркивает старшинство Беляева. Придраться к этому можно, но не обязательно. Фильм гордость за наших вызывает? Вызывает. На слезу пробивает? Меня – да, пробило на слезы.
Чего же еще? В юности этого бы и хватило: вот какие наши герои! Вот как обошли американцев! Наконец-то нормальное кино сняли!
К сожалению, те розовые времена остались позади. А в настоящем, умея не только смотреть, но и слушать, с разбегу натыкаешься в фильме на фразу, которую по воле сценариста произносит Мудрый Учитель Королев: «Мы такой народ, что с детства приучены летать в кандалах. А если снять их – нарушится равновесие и разобьемся к чертям собачьим».
Натыкаюсь на нее не только я. В интернете пестрят упоминания: «программный монолог Королева», «знаковая фраза», «самая яркая реплика в сценарии» и даже «главная идея кино»... Что ж, давайте разберем, как выглядит эта идея.
Сам запуск корабля именно в 1965 году был авантюрой, предпринятой, как это показано в фильме, исключительно с целью обогнать американцев. Он стоил огромного напряжения, финансовых затрат и усилий – и все равно мог бы не состояться в запланированное время, если бы (показано в фильме) Леонов и Беляев не вызвались лететь на свой страх и риск. Где же тут польза кандалов, если спасает положение свободная инициатива?
В фильме конструкторы отвергают вариант более гибкого скафандра и альтернативный вариант входа космонавта в шлюз – отвергают именно потому, что нет времени переделывать. Тут, на фоне негнущегося скафандра, Сергея Павловича Королева и заставляют произнести фразу о пользе кандалов для русского народа. Однако дальше показано, что в космосе Леонову, чтобы вернуться на корабль, все равно пришлось нарушить инструкции и входить в шлюз головой вперед. Не помогли кандалы, снова понадобилась свободная инициатива.
Затем, с нарастанием внештатных ситуаций, наступает прямо-таки показательное бряцание кандалов: не включилась автоматика, и Центр всерьез думает о том, чтобы оставить космонавтов на орбите, а то вдруг они с ручным управлением возьмут да и приземлятся в стане врага, все наши секреты враг узнает!
Показано, как Беляев предполагает, что начальство, исходя из логики начальственного бытия, так и поступит. Королеву приходится бросить на весы всю волю и весь авторитет, чтобы настоять на праве космонавтов приземлиться. Опять инициатива побеждает!
Наконец, даже уже на родной Земле космонавтов находят живыми потому, что пилот вертолета, у которого были практически сухие баки, не свернул поиски, как это было положено по инструкции, а продолжал кружить над заданным квадратом, рискуя рухнуть. Даже здесь понадобилась свободная воля.
Напротив, момент, когда пересилили «кандалы» (неготовность выходить за рамки дозволенного), едва не стоил жизни космонавтам – и поистине жалко выглядит эпизод, где поймавший сигнал радиолюбитель, трясясь от страха перед возможными последствиями своей инициативы, вопреки мольбам жены все-таки набирает номер и сообщает о сигнале.
Таков логический провал между броской фразой, которая преподносится, а кем-то и воспринимается как главная идея, и показанной в фильме цепочкой событий. Что это, намеренная фига в кармане? Да нет, для фиги все слишком системно.
Увы, это слишком обычное раздвоение сознания, расхождение между идеей и действительностью, тем, что мы есть, и тем, что нам назначено о себе думать.
Так, яростное желание во что бы то ни стало обойти американцев в космосе и укрыть от них наши секреты воплощалось ровно тогда же, в те самые годы, когда в СССР разворачивалась сеть «Внешпосылторга» для избранных счастливцев. Счастливцы были те, кто получал зарплату в валюте или имел связи за границей.
Советские люди могли утешаться сознанием, что наши космонавты первые в космосе, обошли американцев, но в то же самое время им четко давали понять, что лучшие магазины – для иностранцев, лучшие товары можно купить только за валюту и, что было еще хуже, но неизбежно следовало из этой логики, лучшие товары – это не отечественные товары.
Абсолютно не приспособленная к конкуренции на рынке товаров народного потребления советская торговля вынуждена была снижать цены на лучшие отечественные товары – но только для тех, кто был готов платить за них валютой. И очень быстро, уже к началу 1970-х, сознание, что мы делаем ракеты, уступило место сознанию, что мы не умеем делать товары для людей.
Дело в том, что космос, в отличие от войны, нельзя выиграть. Космос – это огромная задача, в которой не просматривается дна. Советский Союз одержал ряд побед, но американцы высадились на Луну и советские победы с точки зрения PR-эффекта поблекли. Понятно, что если бы вслед за этим мы высадились на Марс, Луна показалась бы детской игрой.
Но лишь до тех пор, пока чей-то космический корабль не вышел бы за пределы Солнечной системы. И все это мы уже много десятилетий произносим в сослагательном наклонении: даже на Луну летать оказалось слишком дорого и пока не так уж понятно зачем.
Советский космос был не «полетом в кандалах» – он был цепочкой подвигов, рискованных решений и заглядывающих на сто лет вперед прозрений, многие из которых потом были отметены как ненужные и слишком затратные. Люди не могут десятилетиями жить в режиме подвига, и тем более не тогда, когда цель его формулируется как «обогнать американцев». Обогнать на дистанции, финиш которой не просматривается.
Неудивительно, что мы перегорели. Советский космос держался не на «кандалах», а на воле и дерзновении индивидуальностей, которым почему-либо до поры до времени было дозволено проявлять себя; при этом они понимали, что действуют вне рамок системы, а она устроена по-другому и в любой момент может схватить их за фалды.
Мы проиграли космическую гонку не тогда, когда не высадились на Луну, но тогда, когда в массовом сознании – и несоветском, и советском – воцарилось мнение, что советское – вторичное. Неоригинальное. Когда то, что можно купить за рубли, поплоше, чем то, что можно купить за валюту.
Когда те, кто расплачивается валютой, могут вкуснее есть и лучше одеваться, чем те, кто расплачивается рублями. Когда для того, чтобы поддерживать сравнительно высокий уровень жизни, надо ехать за границу.
США не выиграли космическую гонку – они просто оказались более устойчивой и самодостаточной системой: в их системе двойных стандартов они были первым номером, а не вторым. Мы в своей системе двойных стандартов были вторым номером и сперва запрещали себе говорить и думать об этом... а потом просто привыкли.
Циолковский, говоря о планете как о колыбели, в которой нельзя жить вечно, был не совсем прав. Планета – не только колыбель, а единственно доступный нам дом. Именно дом, и на все обозримое будущее именно единственный – оставить его необустроенным подобно самоуничтожению.
Советский Союз имел самую большую территорию и самые богатейшие ресурсы на всей планете Земля, но своей любовью и гордостью сделал космос. Сегодня, когда смотришь на это, можно гордиться, но хочется плакать.