Сегодня

449,58    486,94    62,22    4,86
Культура

Бездны Андрея Платонова. Читатель разминулся с прозаиком при его жизни, чтобы открыть заново после его ухода…

Олег ПавловСтолетие
15 мая 2017

Он участвовал в Гражданской, осушал болота, был электротехником, прорабом, мелиоратором, инженером, изобретателем и… писал книги, проникающие сквозь время. Сотканные из парадоксов его угловатые герои, их язык, сюжеты с трудом обретали признание не столько из-за своего своеобразия, сколько из-за политического фона, который глушил его художественную правду.

 

Андрей Платонов родился в самом конце XIX века в рабочем пригороде Воронежа. Мать была домохозяйкой, на попечении которой находилось одиннадцать детей, отец-рабочий, при советской власти - дважды Герой труда. Детство писателя формировала патриархальная среда. «Колокол «Чугунной» церкви, ? вспоминал писатель, ? был всею музыкой слободы, его умилительно слушали в тихие летние вечера старухи, нищие и я». По словам Платонова, «жизнь сразу превратила меня из ребенка во взрослого человека, лишая юности». Впечатления нелегкого, полного взрослых забот детства найдут потом отражение в рассказе «Семен», в котором образ главного героя во многом вобрал в себя автобиографические черты.

 

Революцию молодой пролетарский художник встречает восторженно. Он понимает ее как попытку преодолеть трагедию «неистинного существования» и создания нового космоса.

 

Но, объявляя войну старому миропорядку, Андрей Платонов не объявляет войны его Творцу. В стихотворении того периода он горько замечает:

 

Загорелся мир, как сохлая солома,

 

И никто не знает, где на небо мост.

 

Девятнадцатилетний Платонов поступает в Воронежский железнодорожный политехникум, работает помощником машиниста. Для него желание учиться - это «поскорее приобрести высшее знание, чтобы преодолеть бессмысленность жизни».

 

В революционном пролетариате Андрей видит нового мессию. Подобно тому, как паровоз стал символом технического прогресса, так революция ознаменовала для юного Платонова прогресс человечества, стала в его понимании толчком к созиданию нового мира.

 

На Гражданскую он был призван по своей основной специальности - железнодорожником. Дважды участвовал в боях с частями генерала А.Г. Шкуро под Воронежем, когда родной город Платонова переходил из рук в руки. В конце концов, не сумев удержать переправы через реку Воронеж, белоказаки отступили. Ни в одном из произведений Платонов не воспроизводит с такой достоверностью реальные события Гражданской войны, как в повести «Сокровенный человек». При этом, ради обобщения, их подробности он связывает не с реальным, а с нарочито вымышленным местом действия. В повести воссоздаются многие сходные приметы того времени: казачьи разъезды, неудачные попытки белых офицеров мобилизовать рабочих-железнодорожников, и даже небывало сильная буря, снежные завалы, лютый мороз. Эти события, несомненно памятные Платонову по 1919 году, послужили сюжетной линией повести.     

 

Её главный персонаж - специалист высокого класса, что говорит о хорошем знании автором предмета повествования.

 

Но Платонов не только сам прекрасный специалист, он болеет всей душой за новую жизнь и видит все опасности, которые её подстерегают.

 

Прежде всего – это безудержный, без культурного багажа, энтузиазм, который, как без смазки паровоз строительства новой жизни, иной раз издавал невыносимый скрежет. И этот идущий вразрез с новым платоновским миром диссонанс заставлял писателя всё чаще критиковать действительность. Скептическая оценка роли «главных командиров» Гражданской войны даёт о себе знать в изображении того же привокзального митинга: «Военный начальник взошел на трибуну — и тут ему все захлопали, не зная его фамилии. Но начальник оказался строгим человеком и сразу отрубил:

 

— Товарищи и граждане! На первый раз я прощаю, но заявляю, чтобы впредь подобных демонстраций не повторялось! Здесь не цирк, и я не клоун — хлопать в ладоши тут не по существу!

 

Народ сразу примолк и умильно уставился на оратора — особенно мешочники: может, дескать, лицо запомнит и посадит на поезд. Но начальник, разъяснив, что буржуазия целиком и полностью — сволочь, уехал, не запомнив ни одного умильного лица».

 

Источником пародии на «главного командира», несомненно, послужила распространенная в годы Гражданской войны, становившаяся ритуальной, церемония встречи вождя-героя с народом. Подобному ритуалу следовали и в прифронтовом Воронеже 1918—1919 годов. Вот отрывок из воспоминаний о Гражданской войне заместителя председателя ревкома ЮВЖД: «Часа в 2 дня мы уже получили сообщение из Грязей, что идет поезд Троцкого, был приготовлен оркестр духовой музыки, и когда подошел поезд, музыка заиграла „Интернационал“. Вышел из вагона Троцкий, приказал прекратить музыку. Мы подошли с рапортом к Троцкому, но он рапорта от нас не принял, а заявил, что будет говорить в Губкоме, и только спросил раздраженно: „Где у вас прямой провод с Москвой“. Мы его проводили на телеграф, он передал Москве, что прибыл благополучно, вышел из телеграфа, сел в поданный автомобиль и уехал в Губком, в Губком пошли и наши товарищи. Я же в это время организовал демонстрацию. Прибывшие товарищи с линии, вооруженные, с знаменами и революционными песнями прошлись по городу, и когда мы возвратились на вокзальную площадь, то уже Троцкий с представителями города прибыл на вокзал. Мы построились на площади около трибуны, и Троцкий приветствовал вооруженных железнодорожников, после чего уехал в Москву.»

 

Модель поведения «главного командира», прибывшего в «пустом» составе, демонстрируя при этом «революционную скромность», соединенную с желанием произвести «незабываемое впечатление», с поразительной точностью воспроизведена в платоновской повести.

 

Однако у Платонова ход Гражданской войны, а в конечном счёте ход истории, оказывается в зависимости не от присланного начальством приказа и не от того обстоятельства, что на путях находится «боевой поезд Троцкого», попавший в снежный затор, а от того, сумеют ли такие, как Пухов - механики, машинисты, кочегары и слесари - победить противостоящие им социальные и природные силы. Позже из-под пера писателя выходят такие строки: «... Царство божие усилием берется. Усилием, борьбой, страданием и кровью, а не покорностью, не тихим созерцанием зла». Статья завершается прославлением нового спасителя: «Пролетариат, сын отчаяния, полон гнева и огня мщения. И этот гнев выше всякой небесной любви, ибо только он родит царство Христа на земле. Наши пулеметы на фронтах выше евангельских слов. Красный солдат выше святого. Ибо то, о чем они только думали, мы делаем. Люди видели в Христе бога, мы знаем его как своего друга. Не ваш он, храмы и жрецы, а наш. Он давно мертв, но мы делаем его дело ? и он жив в нас».

 

…Платонов сыграл очень заметную роль в истории создания Воронежской организации Всероссийского Союза пролетарских писателей.

 

Он становится одним из самых заметных литераторов города, вступает в РКП(б), но уже через год по собственному желанию выходит из партии. В ответе на вопрос анкеты: «Каким литературным направлениям сочувствуете или принадлежите?» - Платонов пишет: «Никаким, имею своё».

 

Во время засухи 1921 года, приведшей к массовому голоду среди крестьян, Андрей Платонов решает переменить род деятельности. В автобиографии он напишет: «Будучи техником, я не мог уже заниматься созерцательным делом – литературой».

 

Платонов четыре года работает в Воронежском губернском земельном отделе, занимаясь мелиорацией и электрификацией сельского хозяйства. Выступает в печати с многочисленными статьями на эти темы, в которых видит возможность «бескровной революции», коренного изменения к лучшему народной жизни.      

 

Из сохранившегося документа, выданного Платонову, известно, что "под его непосредственным административно-техническим руководством... построено 763 пруда... 315 шахтных колодцев... 16 трубчатых колодцев, осушено 7600 десятин... построены 3 сельские электрические силовые установки".

 

Это была последовательная материализация его взглядов, которые он изложил еще в "Российской колымаге": "Борьба с голодом, борьба за жизнь революции сводится к борьбе с засухой. Средство победить ее есть. И это средство единственно: гидрофикация, то есть сооружение систем искусственного орошения полей с культурными растениями. Революция превращается в борьбу с природой". Позже, как человек технически образованный и одаренный (имеющий десятки патентов на свои изобретения), он увидит экологическую опасность такой "борьбы".

 

Платонова как ценного работника отзывают на работу в Москву в Наркомзем, а затем на инженерно-административную работу в Тамбов. «В Тамбове обстановка была настолько тяжелая, что я, пробившись около 4 месяцев, попросил освободить меня от работы… Я бился как окровавленный кулак и, измучившись, уехал, предпочитая быть безработным в Москве, чем провалиться в Тамбове на работах…» — объяснял он позднее в одном из писем. Андрей Платонович увлечен делом преобразования хозяйства, но упорнее всего продолжает самообразовываться и заниматься литературой.    

 

Писатель тех лет — мечтатель-максималист, борец со стихийными силами в природе и жизни, призывающий к скорейшему превращению России «в страну мысли и металла». Вместе с тем, напряженные философско-этические искания (на него оказывают влияние идеи А. Богданова, К.Э. Циолковского, Н.Ф. Федорова, В.В. Розанова) не позволяют ему слиться с пролетарской литературой.        

 

О высокой интеллектуальности Платонова свидетельствует Юрий Нагибин: "С ним было всегда гипнотически интересно.

 

Он прекрасно знал все, что делается в мире литературы, в мире искусства, в мире точных наук. Неудивительно, что он все знал про паровозы да и про технику вообще, но он был "у себя дома", когда речь заходила о фрейдизме, о разных космогонических теориях или о нашумевшей книге Шпенглера "Закат Европы".

 

В области литературы у него тоже не было белых пятен. Он чувствовал себя одинаково легко в мире Луция Аннея Сенеки и Федора Достоевского, в мире Вольтера и Пушкина, в мире Ларошфуко и Стендаля, Вергилия и Лоренса Стерна, Грина и Хемингуэя. Его нельзя было обескуражить каким-то именем или теорией, новым учением или модным течением в живописи. Он знал все на свете! И все это, как у большинства настоящих людей, было золотыми плодами самообразования".

 

Посредством кажущегося абсурда Платонов являет неприкрытую частым словоупотреблением истину. Наряду с плотской любовью, основной темой литературы у Платонова явлена любовь христианская. Когда глава чевенгурцев Чепурный видит массу "прочих" на холме при въезде в Чевенгур - почти голых, в грязных лохмотьях, покрывающих уже не тело, а какие-то его остатки, "истертые трудом и протравленные едким горем", - ему кажется, что он не выживет от боли и жалости. Раз есть такие, нельзя быть счастливым. Сердце готово отринуть все, чтобы их спасти. Вера в технический прогресс вкупе с утопическим идеализмом ремесленника-изобретателя и рождает такое крупное произведение литературы как роман "Чевенгур".

 

Тем временем Платонов-писатель окончательно побеждает Платонова-хозяйственника. Поначалу писательская судьба складывалась удачно: его заметила критика, одобрил Максим Горький. Причем отзывы последнего касаются больше Платонова-сатирика: "В психике Вашей, - как я воспринимаю ее, - есть сродство с Гоголем. Поэтому попробуйте себя на комедии, а не на драме. Драму оставьте для личного удовольствия". В 1923 году своеобразие его поэтического дара отметил такой мэтр как Валерий Брюсов. Он писал: «У него - богатая фантазия, смелый язык и свой подход к темам». Несмотря на занятость производственной работой, Платонов много пишет, участвует в коллективных изданиях воронежских поэтов. Бывая в Москве в служебных командировках, посещает журнал «Кузница», где читает свои рассказы, встречается с влиятельными московскими редакторами, печатается в журнале «Прожектор» и альманахе «Наши дни».

 

Платонов был предельно правдив в своих художественных высказываниях, а правда рано или поздно перестаёт нравиться стремящейся к тоталитаризму власти.

 

Черная полоса в жизни писателя началась с того момента, когда из-под его пера вышла повесть «Впрок», в которой он затронул тему колхозного строительства. Александр Фадеев, будучи главным редактором журнала «Красная новь», пошел на риск и опубликовал произведение. Повесть попала в руки Сталина и вызвала негативную реакцию. Фадеев, поняв, чем ему это грозит, быстро поменил свою точку зрения и написал обличающую статью, в которой Андрей Платонов был представлен чуть ли не как враг народа.       

 

Успех публикаций в журналах «Красная новь», «Новый мир» вскоре сменяется критическими отзывами, редакторскими купюрами и отказами. Положение Платонова усугубляется бытовыми неурядицами: семья долго скитается по временным квартирам, пока в 1931 году не поселяется во флигеле Дома Герцена (ныне Литературный институт им. А.М. Горького).

 

Конец революционного десятилетия, год «великого перелома», принесший ужесточения в области литературной политики, сделал атмосферу вокруг Платонова еще более отчужденной. После публикации рассказа «Усомнившийся Макар» он обвинен в анархо-индивидуализме. Писателя перестают печатать — не помогает даже обращение к Горькому. В то же время из-под пера Платонова выходит один из лучших образцов прозы XX века роман «Чевенгур».

 

В середине 30-х Платонов - писатель, пишущий «в стол». Вместе с тем обилие замыслов переполняет его. После создания близкой по проблематике к «Чевенгуру» и «Котловану» повести «Ювенильное море» и пьесы «Шарманка» писатель постепенно удаляется от масштабных социальных полотен в мир душевных переживаний и любовных драм, в которых усиливается психологизм персонажей, ироническое отношение к любви уступает место пониманию её глубины.

 

В 1937-м Платонову удается опубликовать сборник рассказов «Река Потудань», который подвергается жёсткой критике. Писатель снова в опале.

 

Его положение отягощается еще одним событием — в 1938 году по сфабрикованному делу арестовывают единственного сына, пятнадцатилетнего подростка, который позднее умирает от туберкулёза у Платонова на руках...

 

Парадоксально, но именно это время тщательного отслеживания неблагонадежных спровоцировало появление первого и единственного при жизни писателя поистине монографического исследования его творчества. Им стала… большая обличительная статья А. Гурвича "Андрей Платонов" в журнале "Красная новь". Прослеживая творческую эволюцию писателя, критик, возможно, сам того не подозревая, определил, что основой художественной системы Платонова является "религиозное душеустройство". По сути, верно, но на фоне "безбожной пятилетки" это, конечно, было политическим доносом.

 

На тот же 1938 год в планах издательства "Советский писатель" значилась задуманная Платоновым книга "Путешествие из Ленинграда в Москву в 1937 году". Писатель проехал маршрутами Радищева и Пушкина, собрал материал, но книга так и не вышла. Как раз тогда на публикацию «бедняцкой хроники» «Впрок» как иронического описания коллективизации следует резкая реакция Сталина, с разгромным послесловием А. Фадеева, и Платонова перестают печатать вовсе. Даже рассказ на антифашистскую тему «Мусорный ветер» был осужден за гротеск и «ирреальность содержания».

 

…1941 год. Июнь. Юрий Нагибин вспоминает: "...К нам зашел Андрей Платонович. Он был совершенно спокоен. Испуганная мама бросилась к нему со словами: "Андрей Платонович, что же будет?" Он посмотрел так удивленно: "А что?.. Россия победит". - "Но как?? - воскликнула мама. - Немцы уже в предместьях Москвы!" Платонов пожал плечами. "Как? Я не знаю, как. Пузом".

 

С началом Великой Отечественной войны писатель с семьей эвакуируется в Уфу, где выходит сборник его военных рассказов "Под небесами Родины".

 

В 1942 году он добровольцем уходит на фронт рядовым, но вскоре становится военным журналистом, фронтовым корреспондентом "Красной звезды". Под конец войны ему присвоено воинское звание майор.

 

Платонов заболевает туберкулезом, но не оставляет службу вплоть до 1946 года. В период войны отдельным изданием трижды выходил его рассказ «Одухотворенные люди», отличающийся необыкновенной проникновенностью, а в конце 1946 года был напечатан один из лучших рассказов Платонова - "Возвращение", который существенно повлиял на судьбу писателя. В нем автор на примере "семьи Иванова" (таково первоначальное его название) исследовал изменения, которые происходили с людьми в послевоенное время. Произведение сочли «клеветническим», что положило конец прижизненным публикациям писателя.

 

Неудачей завершились попытки писателя возобновить творческий контакт с Центральным детским театром, для которого он написал пьесу о Пушкине «Ученик Лицея». Единственной нитью связи с литературной жизнью остаются детские газеты и журналы. В последние годы жизни писатель, на которого обрушиваются волна за волной нападки, вынужден искать обходных путей — он пишет вариации русских и башкирских народных сказок, работает над сатирической пьесой. Материально его поддерживают Шолохов и Фадеев, когда-то "по должности" обрушившийся на Платонова. Писатель продолжает жить во флигеле Литературного института. В 1951 году Андрей Платонов умирает от туберкулёза. Его похоронили на Ваганьковском кладбище рядом с сыном.        

 

Один из самых значительных писателей XX века главные свои произведения опубликованными так и не увидел.

 

Когда в хрущёвские шестидесятые стали появляться первые платоновские книги (еще не главные), на каждой диссидентской кухне красный угол занимал портрет Хемингуэя, который в Нобелевской речи называл Платонова среди своих учителей.

 

По мнению нобелевского лауреата Иосифа Бродского, Платонов «…подчинил себя языку эпохи, увидев в нем такие бездны, заглянув в которые однажды, он уже более не мог скользить по литературной поверхности».

 

Если бы персонажей можно было ассоциировать с писателями, то булгаковскому Мастеру, наверное, подошёл бы более всего Андрей Платонович Платонов. Личность чеховского масштаба, ярчайшая индивидуальность, «пионер народного смысла», Андрей Платонов был летописцем новейшей истории – времени строительства коммунизма в одной отдельно взятой стране.

0
    2 810