В августе 1942 года немцы наступали повсюду. Но Красная армия сражалась отчаянно – в сводках Совинформбюро регулярно сообщалось о героизме пехотинцев, летчиков, танкистов. Однако не было ни слова о бойцах невидимого фронта. Нет, речь не о разведчиках и диверсантах, действовавших в тылу врага, а о безоружных женщинах. О них не сняты фильмы, не написаны книги, да и в мемуарах они упоминались редко. Однако они заслужили всяческое уважение.
Вспомним с благодарным поклоном прачек Великой Отечественной, которые работали, не покладая рук, – стирали тонны солдатской одежды и бинтов – снятых с еще живых и с уже мертвых. В корыта с водой капали слезы – не только от усталости и отчаяния, но и потому, что женщинам то и дело попадалась простреленная, окровавленная одежда, гимнастерка без рукава, штаны без штанины. Они останавливались, но только на минуту, перевести дух, а потом снова принимались за работу, которой не было конца…
«Через всю войну с корытом прошла, стирали вручную. Телогрейки, гимнастерки... Белье привезут, оно заношенное, завшивленное. Халаты белые, ну эти, маскировочные, они насквозь в крови, не белые, а красные. Черные от старой крови. В первой воде стирать нельзя – она красная или черная... Слезами отмываешь и слезами полощешь. Горы, горы этих гимнастерок... Ватников... Как вспомню, руки и теперь болят. Зимой ватники тяжелые, кровь на них замерзшая. Я часто их и теперь во сне вижу...».
Это – фрагмент воспоминаний рядовой Марии Детко, бойца полевого банно-прачечного отряда.
В начале Великой Отечественной войны красноармейцам было не до чистоты и гигиены. Они отступали с тяжелыми боями, случалось, не меняли белья неделями. Мылись, если удавалось, – в реках, в ручьях, обливались из колодцев; счастьем были деревенские баньки. Улучали час-другой в перерывах между боями. Но у многих не было и такой возможности…
Сводки с театра военных действий тревожили. Медицинская статистка удручала – прошло всего три месяца войны, а вши уже донимали 85 процентов личного состава Красной армии на Западном и 96 – на Калининском фронтах. Появились и первые очаги эпидемий сыпного тифа и траншейной лихорадки. Как остановить немцев, если болезни захлестнут ряды Красной армии?
Пришло время принимать решительные меры.
В феврале 1942 года Государственный комитет обороны принял постановление «О мероприятиях по предупреждению эпидемических заболеваний в стране и Красной Армии». В нем, в частности, говорилось о создании двухсот банно-прачечных отрядов. В них-то и служили прачки, которые обеспечивали военнослужащим помывку и смену белья.
Еще во время Русско-японской войны в начале ХХ века бани на колесах обслуживали госпитали и лазареты на Дальнем Востоке. Вспомнили о них во время Великой Отечественной – назывались они банно-прачечными дезинфекционными поездами (БПДП). Обычно такие составы располагались в районах распределительных железнодорожных станций фронтов, где придавались санитарно-пропускным пунктам. За час полную санитарную обработку в нем могли пройти до 100 человек. Немного, конечно, но для тех, кто успевал помыться, почиститься, получить свежее обмундирование, это был настоящий праздник. Остальным приходилось ждать…
Теперь снова о прачках, об их тяжкой работе. Они вставали с рассветом и тут же с ведрами за водой… Перед стиркой белье вымачивали в керосине, чтобы уничтожить паразитов, потом кипятили. Мыла во время Великой Отечественной было в обрез. Употребляли керосин, скипидар, золу, дуст. Натруженные руки сновали по ребристым доскам – неистово, до остервенения…
«Мы одевали солдат, обстирывали, обглаживали – вот какое наше геройство, – вспоминала рядовая Анна Горлач. – На лошадях ехали, мало где поездом, лошади измученные, можно сказать, пешком до самого Берлина дошли. И если так вспомнить, то все, что надо, делали: раненых помогали таскать, на Днепре снаряды подносили, потому что нельзя было подвезти, на руках доставляли за несколько километров. Землянки копали, мосты мостили... Попали в окружение, бежала, стреляла, как все. Убила или не убила, не скажу. Бежала и стреляла, как все».
Стиркой, однако, дело не заканчивалось. Целые горы тяжеленного белья приходилось выжимать и вывешивать на просушку. Женские руки от тяжкой работы стирались в кровь, покрывались нарывами. Уже потом прачек настигал артрит и прочие болезни. Но о здоровье никто не думал. Главное, чтобы война поскорее закончилась…
Банно-прачечные отряды тянулись вслед за полками и дивизиями. Женщины недоедали, ночевали где попало и укрывались чем придется. Все слезы выплакали – от тяжкой доли и вечной тревоги: как там дети, жив ли муж. Иных женщин пронзала мысль: «Неужто я намедни его, черную от крови, гимнастерку стирала?..».
И только ночью они, горемычные, забывались в беспокойном сне. А сны у них были простые, мирные – о том, как играет музыка в парке, как кружатся они в танце, смеются…
Инфекционные заболевания угрожали воинам не меньше, чем немецкие бомбы и снаряды. Но эпидемий, которые грозной тучей нависли над Красной армии, удалось избежать. В этом огромная заслуга врачей, санитаров, сестер. И – женщин из банно-прачечных отрядов.
Прошло время. Пришла долгожданная Победа. Прачек победного сорок пятого года запечатлел поэт Николай Доризо:
…А здесь, у корыт,
Во дворе госпитальном
Своими ручонками
В мыле стиральном,
До ссадин больных
На изъеденной коже
Смываете
С жесткой солдатской
Одежи
Кровавую потную
Глину
Большого похода,
Солдатские прачки
Весны сорок пятого года.
Вот вы предо мною
Устало стоите.
Вздымается
Дымная пена
В корыте…
А первое
Мирное
Синее небо –
Такое забудешь едва ли,
Не ваши ли руки
Его постирали?
После Победы разъехались по домам прачки Великой Отечественной – простые Зои, Насти, Веры, Тани, Клавдии. Не было на их груди орденов, лишь у некоторых – медали. Но когда их спрашивали, за что награда, смущались. Не скажешь ведь, что за стирку – засмеют.
Разная тем женщинам досталась доля. Кто-то встретил своих мужей, любимых, а кому-то не довелось: все война порушила, растоптала.
Увы, это судьба. Но есть и судьбина. Полетели, заклубились слухи, о которых упомянул Константин Симонов в романе «Живые и мертвые»:
«Девушки, девушки из банно-прачечного! Это ваш-то отряд, как вы сами с усмешкой рассказываете, зовут на фронте «мыльный пузырь»? Это про вас-то плетут всякие были и небылицы отвыкшие на фронте от женского тела, изголодавшиеся мужики? И кто его знает, сколько в этом правды и сколько неправды, наверное, не без того и не без этого. Но все равно, главная правда про вас та, что не было и не могло быть на целом свете в эти сутки лучше людей, чем вы, и не было рук добрей и небрезгливей, чем ваши, и не было стараний святей и чище, чем ваши, – помочь человеку снова сделаться человеком! И ни одна из вас не дрогнула, не растерялась, не ушла, не закатилась в обморок…».
Спасибо, Константин Михайлович за проникновенные слова!
