380 лет назад, в ночь с 9 на 10 ноября 1642 года, на галеасе военного флота Оттоманской империи, что стоял всего в 2 милях от Константинополя, раздался взрыв. Наутро галеаса уже не было в пределах видимости.
А три месяца спустя, в январе 1643 года, из частной римской типографии Людовико Гриньяни выйдет брошюра, которая торжественно возвестит Европе, что же случилось с тем турецким кораблём. Суть и краткое содержание книги изложили уже в названии, пышном и длинном: «Известие о замечательном происшествии, недавно случившемся: о том, как взята была лучшая турецкая галера, бывшая под начальством Анти-паши Мариоля, как получили свободу 207 человек невольников-христиан из польской Руси и 70 невольников из других христианских стран, как взяты были в плен 40 турок и 4 богатых еврейских купца, как убит был упомянутый Анти-паша со многими другими турками и какая богатая добыча найдена была на галере».
«Склонный к бунту»
Главным героем книги был человек, который подготовил, возглавил и осуществил восстание невольников. Тот самый, кто зажёг фитиль и поднёс его к пороху в ночь с 9 на 10 ноября 1642 года. Тот, кто в лихой сабельной схватке с турецким капитаном одержал победу. Итальянцы называли его «знатным офицером, капитаном Иваном Симоновичем», создавая тем самым аллюзию на возможное польско-литовского его происхождение.
На самом деле звали героя Иваном Семёновичем Мошкиным. И был он простым калужским стрельцом засечной черты. А чтобы окончательно избавиться от «польского следа», стоит привести слова бытописателя XVI века Михалона Литвина о торговле невольниками из разных держав: «Торговец, чтобы повысить цену, громогласно возвещает, что прибыли новые невольники, простые, бесхитростные, только что пойманные, из королевского народа (то есть из Литвы), не из московского. Ибо род москвитян, как хитрый, коварный, склонный к бунту и побегам, весьма дешёво ценится на невольничьем рынке…» То есть русских невольников на всякий случай скопом записывали в подданные то Литвы, то Польши, потому что русские из Русского царства рабства не терпели и регулярно устраивали туркам кровавые неприятности.
Что бывает, когда покупатель «живого товара» ведётся на подобный обман, как раз и продемонстрировало то восстание. Надо же было такому случиться, что из 280 рабов на том галеасе 210 оказались подданными русского царя из разных сословий — крестьяне, стрельцы, казаки, дети боярские… Но происхождением никто не чванился — в таких ситуациях важнее, что все русские. В общем, концентрация для турок критическая. А для нас — лишний повод вспомнить, чем была крымская напасть, терзавшая Русское царство в те годы.
Тот же Иван Мошкин в 1634 году во время отражения очередного набега попал в плен и был «продан был в Турскую землю на каторгу». Что было дальше, рассказано в той самой римской брошюре, записанной со слов участника восстания итальянца Сильвестра.
Азовский фактор
Вот как сказано в книге: «Сей капитан возымел твёрдое намерение освободить себя и земляков из тяжёлой неволи и в течение трёх лет обдумывал и подготовлял план избавления своего совместно с товарищами».
В 1641 году галеас, где ворочал веслом Мошкин, участвовал в осаде Азова — взявшие его в 1637-м русские казаки держались крепко. Не повезло туркам и в этот раз — казаки отбили все штурмы, выдержали осаду. В 1642 году флот повернул восвояси, и многие турецкие военачальники «попали под раздачу»: «Учал тут салтан многих пашей четвертовать и вешать». Хитрый Анти-паша Мариоль решил в Константинополь не заходить и обождать в сторонке, пока не рассеется гнев султана.
А Мошкин тем временем вошёл в сговор с русским рабом Микулой, который успел выслужиться до помощника капитана по съестным припасам. Микулу в цепях не держали, по кораблю он ходил свободно и начал под шумок осады Азова воровать порох. К ноябрю 1642 года среди мешков с сухарями припрятали где-то с пуд пороха.
Он-то и поднял на воздух часть галеаса, где спали Анти-паша и 40 отборных янычар. Впрочем, порох был отсыревшим, и взрыв получился не таким, как рассчитывали. От него погибли только 28 янычар. Сам капитан остался жив, а с ним ещё более 200 человек команды. Капитан бросился на восставших с криком: «Вы, христианские собаки! Не трогаться с места!» Но через полчаса в живых из 250 человек турецких солдат и команды осталось не более 40: «И мы со своих рук и ног железа посняли и им на руки и на ноги поклали». Русские потери — 20 раненых и один убитый.
Мошкин принимает решение идти на Сицилию. Она тогда принадлежала Испании, а турецкий флот был для неё таким же бичом, что крымские татары для южнорусских степей.
Родина дороже
Но «Шпанской земли воеводы» и лично король Филипп IV показали себя не с лучшей стороны. Сначала вроде всё было хорошо: «Давали нам деньги, и платья, и жалованья, чтоб служили мы шпанскому королю, а мне король сулил земли и 20 рублёв жалованья на месяц…» «Шпанцы» высоко оценили доблесть Мошкина. Но получили отказ. И тогда у русских отняли всё. Вообще всё, включая дарёное платье. Не говоря уж о корабле, где только наличных денег было 8 тыс. талеров и 600 венгерских червонцев, а кроме них мушкеты и мундиры на 250 человек, драгоценные ковры, богато украшенные золотом и камнями сабли, шёлк и слоновая кость…
Да и пёс бы с ним, Родина дороже — судя по всему, именно так решили для себя Мошкин и русские. Они шли пешком через пол-Европы. И ещё дважды отказывались от службы — австрийскому императору и польскому королю. Причём цена вознаграждения росла — шумиха вокруг «русских героев» делала своё дело. Однако они вернулись домой. Правда, здесь их ждал прохладный приём. Ивана Мошкина снова приняли в стрельцы с жалованьем в два алтына. Да и то не сразу — выяснилось, что стрелец, после семи лет мусульманского плена жаждавший причаститься, сделал это непосредственно у Римского папы. На что последовал царский указ — перед тем, как снова принять его в службу, «отослать к патриарху для исправления, для того, что у папы принимал сокрамент».
380 лет назад, в ночь с 9 на 10 ноября 1642 года, на галеасе военного флота Оттоманской империи, что стоял всего в 2 милях от Константинополя, раздался взрыв. Наутро галеаса уже не было в пределах видимости.