19 апреля 1783 года Екатерина II подписала манифест «О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей Кубанской стороны под Российскую державу». В мирное время, без боевых действий, Крым вошёл в состав нашей страны. О причинах и последствиях этого события – беседа с главным редактором журнала «Историк» Владимиром Рудаковым.– Крым удалось присоединить без единого выстрела. Это уникальный случай в истории? – Нужно учитывать, что мирному присоединению предшествовали победы России над Османской империей, закрепившие нейтральный статус Крыма, который до этого был военным союзником Турции, находился в орбите её влияния. Стратегически важная территория, враждебная России на протяжении столетий, оказалась под властью русской императрицы весьма деликатным образом. Здесь нужно отдать должное дипломатическим талантам Григория Потёмкина и российского посла в Стамбуле Якова Булгакова, а кроме них – той части крымской аристократии, которая осознала, что вхождение в состав России будет полезнее, чем бесконечная конфронтация с огромным северным соседом. Этот сосед, кстати, весьма доброжелательно относился к населению Крыма, что было подтверждено дальнейшим развитием полуострова. В составе Российской империи он получил новое рождение.
Если же искать аналоги, то делать это следует в современности, когда в 2014 году в результате уникальной операции была обеспечена возможность возвращения Крыма в родную гавань. Снова всё произошло без единого выстрела. Совсем не случайно появилось выражение «вежливые люди» в отношении профессионалов, которые обеспечивали безопасность жителей Крыма, возможность их волеизъявления. Не сомневаюсь, эта история войдёт в учебники, так же как вошла история екатерининской эпохи.
– На ваш взгляд, почему Греческий проект Екатерины, предполагавший освобождение христианских народов от турецкого владычества, не состоялся, а проект, нацеленный на Крым и Кубань, завершился блистательно? – Возможности любого игрока на международной арене небезграничны. В то время у России просто не было ресурсов развить успех в таком масштабе, чтобы установить контроль над Босфором и Дарданеллами, вернуть Святую Софию в лоно православия, восстановить греческую государственность… Это был очень амбициозный проект – ими славилась Екатерина. Многие она реализовала. Но здесь её планы вошли в противоречие с интересами многих слишком значимых международных игроков. Взвесив все за и против, Екатерина и её окружение решили сосредоточиться на не менее важных направлениях. Тем более что проект присоединения Крыма и Новороссии был поистине грандиозен – и он оказался Российской империи по плечу. Пришлось столкнуться с серьёзными задачами – военными, логистическими, социальными. Тонким вопросом было и выстраивание взаимоотношений с народами, которые проживали на этой территории.
– Годы Гражданской войны стали для Крыма трагическими, быть может, в большей степени, чем для многих других областей страны. Не тогда ли впервые возникла идея отторжения Крыма от России? – Такие проекты появляются только в смутные времена. Именно тогда получила идеологическое оформление нереалистичная идея присоединения Крыма к Украине. Мы в журнале «Историк» опубликовали карту, составленную в период скоротечного правления немецкого ставленника гетмана Павла Скоропадского, в которой Крым и некоторые кубанские территории отнесены к историческим землям «самостийной Украины». Без всяких на то оснований – политических или социальных.
Только во времена хаоса могли рождаться такие проекты. Не случайно, что в 1990-е годы, когда разрушался Советский Союз, эта идея частично реализовалась. Я не беру в расчёт передачу Крыма Украине Хрущёвым, потому что она происходила в рамках одной страны. А вот то, что Борис Ельцин допустил отчуждение Крыма, – это весьма печально, фактически это было воплощение одного из шальных проектов, возникших в годы Гражданской войны в некоторых горячих головах.
– Причём эти идеи всегда появлялись сверху, никакого антироссийского движения среди жителей Крыма не было. – Конечно. Ведь карты составляют в высоких кабинетах… С мнением крымчан в те времена просто никто не считался.
– В какой степени Крым стал «украинским» после того, как Никита Хрущёв «подарил» его УССР? – Украинизация, конечно, проводилась, но не с таким размахом, как на других территориях УССР в 1920-е годы. Задачи ментального перекраивания тогдашняя власть не ставила. Но то, что Крым был частью УССР, всегда воспринималось как нонсенс. Это остро проявилось после распада Советского Союза, когда территория, где мирно соседствовали русские, украинцы, крымские татары, евреи, греки, формально стала частью Украины. И тем не менее возникший при распаде СССР расклад мог сохраняться долго, Москва продолжала бы относиться лояльно к искусственно сложившимся границам, если бы Украина не стала превращаться в анти-Россию. Но после переворота в Киеве 2014 года сомнений, что она движется именно в этом направлении, уже не осталось. В ситуации, когда Украина при поддержке западных спонсоров Майдана превращалась во враждебное государство, пребывание Крыма в её составе оказалось невозможным и для жителей полуострова, и для большой России.
Жители Крыма всегда ощущали себя частью России. Напомню, что самый первый референдум в нашей истории – это референдум об автономии Крыма, который состоялся 20 января 1991 года. Демократическое волеизъявление, в ходе которого Крым заявил о стремлении существовать отдельно от Украины, а в перспективе – вернуться в Россию. Тогда этому воспрепятствовали союзные власти, вскоре и самого СССР не стало. Но в Крыму об этом не забывали. После 1991 года жители Крыма многократно выступали с инициативами такого плана, но Россия много раз отклоняла их, заявляя, что уважает территориальную целостность дружественной Украины. Но как только Украина перестала быть дружественной, она сама обнулила эти договорённости.
– Верно ли, что первый президент Украины Леонид Кравчук был готов отказаться от Крыма? Могло ли возвращение в Россию состояться в начале 1990-х? – Есть воспоминания на этот счёт самого Кравчука. Это, конечно, не самый надёжный источник, он был хитрым, изворотливым политиком, который мог по-разному трактовать те или иные события. Но будем опираться на объективный анализ ситуации. Украина в тот момент, заявив о желании выйти из СССР, была готова заплатить высокую цену за независимость. Борис Ельцин мог эту цену назначить, увязав поддержку украинского суверенитета с возвращением Крыма России. Но Ельцину это, скорее всего, даже не пришло в голову: он стремился поскорее выбить стул из-под Горбачёва и занять главный кабинет в Кремле. Судьба миллионов русских, оставшихся за пределами своей страны, его не интересовала. Как и мнение жителей Крыма.
Он даже не подумал о судьбе Черноморского флота в Севастополе, который, по Беловежским соглашениям, должен был полностью перейти под контроль того государства, на территории которого он оставался, – то есть Украины. Только героические усилия командующего флотом адмирала Игоря Касатонова и его команды заставили российские и украинские власти вернуться к этому вопросу и договориться о разделе флота, закрепить за Россией военно-морскую базу в Севастополе. То есть фактически пересмотрев в этой части Беловежские соглашения. Если бы этого не произошло, Крымская весна могла бы не состояться. У России просто не было бы опоры на полуострове. Заслуга адмирала Касатонова в этом смысле весьма велика. А Ельцин тогда оказался не на высоте человека, который волею судеб встал во главе Российского государства.
– Крымская весна 2014 года – что она значит для России и лично для вас? – События 2014 года ознаменовали новую страницу в истории нашей страны. Она пишется на наших глазах. Пишется драматично, трагически, нелегко. Но появилась другая Россия – не обломок СССР, а страна, которая ставит на первое место суверенитет, безопасность, солидарность, развитие.
Крымская весна для многих и для меня стала неожиданностью. В этом смысле огромна историческая заслуга Владимира Путина, который своими волевыми действиями обеспечил историческую справедливость и безопасность России на этом направлении. Я помню тот подъём, который охватил очень многих. Крымская весна всколыхнула общество, люди увидели: власть действует решительно, умело, в наших общих интересах. То, что происходит сегодня вокруг Украины, – в известной степени продолжение Крымской весны. На новом витке истории России пришлось спасать ситуацию на востоке Украины, которая была чревата гибелью людей на Донбассе и продвижением враждебных сил к нашим границам. Другого способа купировать эту опасность не существовало.
