4 декабря празднуется Введение во Храм Пресвятой Богородицы. Праздник двунадесятый, то есть один из важнейших в православной Церкви. Однако в Новом Завете ничего об отмечаемом ныне событии не сказано. По этой причине чтение Евангелия — эпизод из Луки о сестрах Марфе и Марии, одна из которых благую часть избрала, а другая печется о многом, а из апостола читается Павел, Послание к евреям, где тот рассказывает об устройстве Храма. Иерусалимского, разумеется.
Процитируем апостола, чтобы была яснее связь с праздником: «И первый завет имел постановление о Богослужении и святилище земное: ибо устроена была скиния первая, в которой был светильник, и трапеза, и предложение хлебов, и которая называется Святое. За второю же завесою была скиния, называемая Святое Святых, имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета, а над ним херувимы славы, осеняющие очистилище; о чем не нужно теперь говорить подробно. При таком устройстве, в первую скинию всегда входят священники совершать Богослужение; а во вторую — однажды в год один только первосвященник, не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа» (Евр. 9: 1−7).
Павел всё это описывал, чтобы сказать следом, что тем самым, таким способом храмового устроения «Дух Святый показывает, что еще не открыт путь во святилище, доколе стоит прежняя скиния. Она есть образ настоящего времени, в которое приносятся дары и жертвы, не могущие сделать в совести совершенным приносящего». Ну и так далее. Праздник же сегодняшний имеет источником предание, что Дева Мария в возрасте еще младенческом была своими родителями, Иоакимом и Анной, введена в Храм ради посвящения Ее Богу, исполняя тем самым родительский обет. Считается, что там архиерей ввел Ее в Святая Святых и что при Храме Матерь Божия и провела всё время до обручения Ее с Иосифом. Но история эта взята из апокрифов, не признаваемых даже самой Церковью подлинными и вероучительными. Книг, авторство которых приписывается апостолам, на самом же деле неизвестно, чьего они исполнения.
Литература эта, легкого жанра и занимательного содержания, является реакцией на типичный для любой религии спрос на незатейливое повествование, усыпанное чудесами и пророчествами. Спрос принято удовлетворять обычно на уровне низком, в сочинении различных житий и прочей душещипательной литературе, по этой причине у церковного начальства хватало ума не признавать апокрифические сочинения за подлинные. Хотя там и не говорится ничего более того, что можно услышать на всякой почти проповеди, то есть тоже сказках для народа, усваивать которые люду всегда было проще, да и для говорящего интеллектуально не затратно. История о Введении во Храм Марии со временем обрастала подробностями, так что известный собиратель и сочинитель духовных сказок святитель Дмитрий Ростовский уже ближе к нашему времени, собрав все эти сказания в кучу, расписал по часам, что Матерь Божия при Храме делала «по строгому порядку», поведал о том, что питалась Мария небесным хлебом из рук ангела и из скинии практически не выходила:
«На молитву входила во Святое Святых, для рукоделья же возвращалась в свое жилище, ибо, по Закону, нельзя было во Святом Святых что-либо делать или что-нибудь внести туда. И большую часть жизни своей Она проводила в храме, за второю завесою, во внутренней скинии, на молитве, а не в отведенном Ей жилище, за рукоделием. Потому-то всеми учителями Церкви согласно говорится, что Пречистая Дева, до двенадцатого года, всю свою жизнь провела во Святом Святых, так как оттуда редко выходила в свое помещение… жизнь свою проводила по строгому порядку, от раннего утра до третьего часа дня стояла на молитве; от третьего до девятого — упражнялась в рукодельи или чтении книг; от девятого часа снова начинала свою молитву, и не прекращала ее до тех пор, пока не являлся Ей Ангел, из рук которого Она обыкновенно принимала пищу».
Все подобные рассказы являются, конечно, умозрительной реконструкцией, представлением того, как, по мнению сочинителей, всё должно было выглядеть. И чем ближе к нашему времени, тем больше эти реконструкции теряют связь с реальностью, страдают невыносимым анахронизмом, подстраиваясь под образ идеального монаха, аскета, который молится сутками, постится непрерывно, блюдет устав и исполняет куда больше, чем устав требует. Ну и чудеса, конечно, сопровождают житие. Ангелы прилетают, из рук кормят. Всё довольно шаблонно. Плохо в таких сказках то, что они подрывают доверие к Евангелию. В первую очередь именно у народа. Потому что в Евангелиях гораздо меньше чудес. Святые вон и в огне не горят, в воде не тонут, в пище не нуждаются, с ангелами на короткой ноге — повествование выглядит более захватывающим. Чудеса выпячиваются повсюду на первый план. А там всё остальное уже по мелочи.
Из положительного в этих сказках можно отметить, что подобные рассказы помогали людям надломленным, ущемленным и бесправным надеяться на чудесное избавление, на сверхъестественное, способствуя жить, преодолевать усталость, нищету, бесправие. Подогревали надежду, может быть, нелегальным способом, но, по крайней мере, для них доступным, покуда те, кому были доверены способы легальные, бездействовали. Достоверность всего же, что составляет антураж праздника, очень низкая. Остановиться бы сочинителям на одном возможном факте, посвящении Богу и введении во Храм, — и всё было бы не так плохо. Но руки чесались завести Марию в Святая Святых, придумать подробностей, что уже было за гранью достоверного. Проповедники поумнее и посмекалистей переводят описанные события в область «духовную», то есть, скорее, символическую, добавляя, что все мы призваны «заглянуть за завесу», чтобы «узреть Бога», и прочее подобное. Каждый справляется как может.
Поэтому и празднуемое событие следует, наверное, считать символическим, таким, что все мы чего-то должны и куда-то призваны. Общими словами, не сильно к чему-то обязывающими. Апокрифические сказания не перестают быть литературой занимательной, популярной и притом малодостоверной по содержащимся в них сведениям, даже если на содержании их покоится праздник. Однако о жизни Марии, Матери Иисуса, немного, но достаточно для понимания Ее исторического значения, сказано в Евангелиях, благочестивые сказки ничего не прибавляют, скорее, даже убавляют, отвлекая от евангельского образа Матери, до конца сопутствующей своему Сыну, взрастившей и воспитавшей Его тем Человеком, за Которым следует всегда правда.
