О настоящем и будущем евразийской интеграции и сотрудничества между Россией и Казахстаном мы беседуем с исполнительным директором Политологического Центра "Север-Юг" Юлией Якушевой.ИАЦ: Юлия Викторовна, вы недавно вернулись из поездки по приграничным регионам России и Казахстана. Каковы Ваши впечатления? Насколько сильно ощущается на этих территориях влияние евразийской интеграции?
Ю.Якушева: Прежде всего, такие регионы как Астраханская, Самарская, Саратовская области активно сотрудничали с регионами Казахстана на протяжении многих десятилетий. Скорее, новые интеграционные треки дополняют устойчивый формат экономических связей.
Да и не только экономических связей. Посмотрите на масштабы миграции из РК в Саратовскую и Самарскую области. Они впечатляют. Например, Александрово-гайский район - по переписи 2010 года казахское население в сельской части района составляет 54 процента, если я не ошибаюсь. Берем Новоузенский район - сельскую местность - 40 процентов. А, замечу, что за последние три года доля казахского населения в этих заволжских сельских районах устойчиво растет. Отсюда и казахские школы, преподавание казахского языка, мечети, национальные праздники. В Саратове функционирует Национальная деревня, где есть и казахское подворье.
Причем многие праздники вместе отмечают казахи, татары, другие тюркские народы. Об этом почему-то национал-патриоты в Казахстане не пишут. Может, не знают? Тогда рекомендую съездить в районы и убедится в том, что казахская община не только занимает определенную нишу в экономике, бизнесе, социальной структуре заволжского края. Но и находится в фазе роста, в том числе по своему экономическому положению среди других национальных общин.
ИАЦ: А в Самарской области?
Ю.Якушева: Там ситуация несколько иная. Много бывших граждан Казахстана, но это, преимущественно, наши соотечественники. Казахи, проживающие в сельских районах области, это переселенцы еще 20-30-х годов прошлого века. А что касается Астраханской области, то пообщаться с представителями диаспоры напрямую не получилось, но картина, в целом, понятная - казахи составляют по области около 15 процентов, а в Астрахани - около 5%. И в Саратовской и в Астраханской области местные диаспоры активно взаимодействуют с посольством РК. Но, насколько мне удалось пообщаться с казахскими представителями в Саратове - единой диаспоры нет, а есть несколько культурных центров, каждый из которых ведет работу по выбранному направлению - язык, обычаи, молодежные проекты, казахские школы и проч.
ИАЦ: Ну, а если вернуться к интеграционной тематике: что изменилось для жителей приграничных районов с подписанием Договора о ЕАЭС?
Ю.Якушева: С подписанием договора изменилось немногое. Пока прошло еще слишком мало времени. А вот в течение последних двух лет изменения наметились и очень серьезные. Например, многие предприятия Самарской, Саратовской, Астраханской области ищут варианты открытия дополнительных офисов в Казахстане. И понятно почему - налоговая нагрузка значительно меньше. НДС - ниже. Т.е. выгоднее регистрировать бизнес или открывать дополнительные офисы у соседей по евразийскому проекту. На уровне ЕЭК этот вопрос, возможно, не кажется такой проблемой. На уровне области, особенно по Саратову - полагаю, что этот факт вызывает вопросы и пожелания к гармонизации налоговой политики в рамках единого экономического пространства.
Идем дальше... По разным оценкам казахская водка, которую продают на рынках заволжских районов дешевле российской в три-четыре раза. Сошлюсь на компетентное мнение специалиста - руководителя саратовской ТПП Максима Фатеева. Цитирую одно из его выступлений в Общественной палате: "Все заволжские районы пьют именно эту казахскую водку, на которой зарабатывают одни барыги. И бороться с этим могут только господа в форме полиции. Я сам недавно был в Алгае, подошел, спрашиваю: Можно водку купить? – Сколько? – Машину. – Пожалуйста".
Получается так - если даже продают по 90 рублей, то все равно наш производитель в глубоком нокауте. Для сравнения, российская водка стоит 220-250 рублей. А потребитель смотрит - дешево и достаточно качественно, а уж во вторую очередь - кто производитель и насколько этот товар "очищен" по налогам.
Замечу, что вопрос о том, а можно ли назвать эту водку контрафактной, не такой и простой. Таможня не контролирует передвижение товаров по территории ЕАЭС, а значит, на границе невозможно узнать, везут ли на территорию области контрафакт или легальный товар. Сейчас там работают только пограничники, которые ведут паспортный контроль. Поэтому местные таможенники и задаются непростым вопросом - а есть ли такое понятие, как нелегальный алкоголь из Казахстана? Или, к примеру, молочная продукция из Беларуси?
ИАЦ: А в магазинах Самары и Саратова казахская продукция есть?
Ю.Якушева: Есть магазины "Товары из Казахстана". Не только в Саратове, но и районах. Набор стандартный - конфеты "Рахат", лапша, макароны "Султан", мука "Цесна". Может богатые люди и не пойдут в эти магазины, а люди среднего достатка покупают с большим удовольствием, качество хорошее.
ИАЦ: Хорошо, микроуровень отношений понятен - каждый ищет свою выгоду, там, где интересы совпадают - возникают точки соприкосновения. Если встать на ступень выше, берем интересы области, с российской и казахстанской стороны границы? Что здесь?
Ю.Якушева: Здесь тоже есть подвижки. Например, совсем недавно представительная делегация Саратовской области совершила визит в Астану. Задача, в принципе, понятна - напрямую договориться о контрактах с партнерами из столицы РК. Что в итоге? Наиболее успешно презентована продукция ГК "Рубеж". Это - системы безопасности на объектах, самые современные технологии, которые не имеют аналогов на Западе. Плюс, это возможности для обучения местных специалистов, которые будут работать с этими системами - сервисное, технологическое обслуживание. Т.е. получается комбинированный эффект. Не случайно, что речь идет не просто о подписании очередного контракта, но об открытии в Астане представительства российской компании. Совершенно иной уровень сотрудничества между регионами.
Еще одна линия сотрудничества в региональном разрезе - все, что касается сферы энергетики, точнее говоря, сервисного обслуживания. Например, региональные российские компании активно участвуют в газификации Кызыл-Ординской и Шимкентской областей. Играют свою роль, конечно, и личные связи между губернаторами и акимами приграничных регионов. Да и не только приграничных. Например, очень хорошие контакты наработаны за последние 10-15 лет у Крымбека Кушербаева. В каком регионе он бы не работал, всегда есть возможность обратиться к "проверенным" коллегам из российского приграничья.
ИАЦ: Это очень любопытный момент. Но тогда возникает вопрос: а эти "неформальные" коммуникации сохраняться, в ситуации, когда происходит обновление региональных кадров?
Юлия Якушева: Вопрос поставлен правильно. Это тоже своего рода риск для российско-казахстанских отношений, который выходит за рамки проблем регионального сотрудничества. На первый план постепенно выходят молодые чиновники, которые делали карьеру, формировали собственную систему ценностей и убеждений вне рамок СССР. В отличие от старшего поколения - тех, кому сейчас, скажем, 50-65 лет.
"Болашаковцы" в значительной степени лишены тяготения к общему прошлому, да это и иная культура общения с коллегами из РФ, иной менталитет. К этому надо приспосабливаться. Искать новые точки для взаимопонимания.
ИАЦ: Если я Вас правильно понял, то мы должны быть более прагматичны? Так?
Юлия Якушева: Наверно - так. Но слово "прагматизм" не исчерпывает весь спектр изменений в личных и деловых коммуникациях, которые сейчас происходят по линии российско-казахстанского сотрудничества. Ведь есть и фактор образования - где, по каким методикам, на каком языке шла подготовка региональных управленцев, да и бизнесменов тоже. Если губернатор Радаев, к примеру, и аким Кушербаев вышли из одной советской шинели, то их более молодые коллеги уже имеют совершенно различный опыт, готовились по разным методикам, шли по карьерной лестнице в разных политических системах.
ИАЦ: Эта тенденция может оказать какое-то влияние на характер наших отношений? Допустим, в перспективе 10-15 лет?
Юлия Якушева: Допускаю, что такое воздействие вполне вероятно. Так же могу предположить, что столь форсированный переход к новому уровню интеграции со стороны наших лидеров, не в последнюю очередь связан именно с этим обстоятельством - если сейчас интеграции не будет дан мощный импульс, то через какой-то промежуток времени стремление к сотрудничеству может смениться апатией, инерцией. Людям будет сложно объяснить, на какие социо-культурные, историческое основы опирается наше сотрудничество. Рада была бы ошибиться, но это - серьезный риск и его игнорировать нельзя.
