Нефть в земле – просто жидкая субстанция, которую, как губка, впитала пористая порода. Когда эта жидкость под давлением пласта поднимается на поверхность, то тоже остается просто нефтью. Все меняется при поступлении на продажу. Нефть получает собственное имя и становится Brent, WTI, Urals и другими сортами – цена на них различается на десятки процентов. Сорт – это не нефть конкретного месторождения, а «общий знаменатель» близких по характеристикам нефтей (среди нефтяников нефть может иметь множественное число). Наличие сорта упрощает торговлю. Если у него нет имени, стоимость привязывается к одному из сортов, называемых маркерными. Такое многообразие сортов кажется сложным, однако на самом деле на 90% зависит всего от двух параметров.
В русском языке для нефти стал штампом эпитет «черное золото». В других языках нет намеков на ее цвет. Первая отечественная нефть, которую производили с конца XIX века на Каспии, действительно была черной, а ценность ее выразило слово «золото». Эпитет обычно соответствует реальности: чаще всего нефть именно черная, но далеко не всегда. Она может быть бурой, серой, желтой, красноватой, зеленоватой и даже бесцветной. Нефть – это жидкий углеводород, в котором всегда есть примеси. Если среди них много серы, то нефть будет желтой. Если много попутных газов, то оранжевой или золотистой. Если вообще без примесей, что случается крайне редко, то прозрачной.
Газ, как и нефть, тоже углеводород, но с его характеристиками проще. Газообразный метан, или природный газ, когда он очищен и осушен, не имеет ни цвета, ни запаха (неприятный запах создается благодаря отдушкам, добавляемым на последнем этапе, чтобы легче определить возможную утечку), а его характеристики могут меняться в очень узком диапазоне. Их определяют ГОСТ или аналогичные документы в других странах. Поэтому газ – это всегда просто газ, без уточнений. В любой трубе мира он одинаковый.
Другое дело нефть. В природе нет двух месторождений, на которых она была бы одинаковая. Каждая нефть уникальна по набору характеристик. Если молекула газа (метана) – это один атом углерода и четыре атома водорода (CH4), то для нефти нет единой формулы. Ее условно представляют как CnH2n+2, где n – переменные значения, на их месте могут быть любые цифры. С учетом примесей представить нефть в одной формуле – нерешаемая задача.
Есть еще и конденсат – высококачественный жидкий углеводород, похожий на нефть по свойствам, но другой по составу и почти без примесей. Его цвет слегка желтоватый.
При одной и той же температуре нефть может быть разной вязкости: текучей, как вода, или плотной, как жирная сметана и даже как пластилин или смола. Чтобы всякий раз не указывать плотность (обязательно указывают только в контрактах), для упрощения говорят о нефти «легкой» и «тяжелой». Они различаются на этапе прокачки по трубе: легкая течет сама, тяжелую нужно предварительно подогревать или добавлять разжижающие присадки. Движется нефть со скоростью пешехода – 5–7 км в час.
Плотная нефть не значит плохая, просто из разных нефтей при их перегонке получают разную номенклатуру продуктов. На нефтеперерабатывающем заводе (НПЗ) нефть нагревают в колонне до 600 градусов по Цельсию, и на разных уровнях образуются свои продукты – их называют дистиллятами. Сверху колонны (при температуре 70 °C) забирают бензин, ниже (170 °C) – керосин, еще ниже (270 °C) – дизтопливо, при 450 °C – мазут или судовое топливо, а в самом низу колонны, при 600 °C – битумы, основу для производства дорожных покрытий. Колонны проектируются под конкретный сорт, менять его чаще всего невозможно и почти всегда нежелательно.
Легкая нефть дает на выходе большое количество светлых продуктов, моторных топлив. Тяжелая – в основном мазут и битум. Больше всего нефти в мире в Венесуэле, и вся ее нефть тяжелая. Зато из нее получают битум высшего качества – асфальт из него не плавится при 65 °C. Поэтому Объединенные Арабские Эмираты, имея большое количество собственной нефти, покупают венесуэльскую для строительства дорог.
Специально под ближневосточные сорта средней плотности США возводили НПЗ на побережье Мексиканского залива. С начала 2000-х добыча американской легкой нефти резко увеличилась, что создало сложности для НПЗ. Их владельцы начали по всему миру искать сверхтяжелую нефть для смешивания со своей легкой, чтобы не менять колонны.
Впрочем, даже самая тяжелая нефть легче воды, и это проблема для нефтяников. ЧП в виде разливов в море иногда случаются. Самые крупные за последние полвека – авария танкера Exxon Valdez у берегов Аляски в 1989 году и разрушение под экстремальным давлением запорной аппаратуры на платформе BP в Мексиканском заливе в 2010-м. Будь нефть тяжелее воды, она опустилась бы на дно, и это, возможно, стало бы меньшим злом, чем нефтяное пятно, покрывающее тонкой пленкой гигантские площади.
В России нефть разделяют на малосернистую, сернистую и высокосернистую. В США и ряде других стран то же самое называют по-другому. Там нефть делят на «сладкую» (sweet) и «кислую» (sour). В нашей стране такие названия тоже встречаются. Ко вкусовым качествам это никакого отношения не имеет. Просто очередная условность, каких полно на нефтяном рынке. Главная примесь, влияющая на качество нефти, – это сера. В «сладкой» нефти ее не более 0,5%, в «кислой» – не менее 2,5%. Количество серы – главный фактор, определяющий большое количество разных нефтей, для каждого сорта – свой диапазон. Сера разрушает оборудование НПЗ, ее надо удалять, что удорожает переработку. Поэтому сернистые сорта всегда дешевле.
В России семь сортов нефти – Urals, Siberian Light, ESPO, Sokol, Vityaz, ARCO, Sakhalin BlendСреди десятков сортов нефти лишь несколько получили почетное право быть маркерными, или бенчмарками (benchmark – эталон, стандарт), на которые равняются цены всех других. Эталонов не должно быть слишком много, чтобы не создавать путаницу в головах трейдеров и не превращать контракты в громоздкие описания химических свойств конкретной нефти. Традиционно в роли маркерных выступают всего два сорта.
Самый важный эталон – Brent (смесь нефтей североморских месторождений, ценовой ориентир для всей европейской нефти и для нефтей Атлантического бассейна). Название происходит от пяти нефтеносных пластов – Broom, Rannoch, Etieve, Ness и Tarbat. Для того чтобы быть маркерным сортом, нефть не обязательно должна существовать физически. Производство Brent снижалось два десятилетия, а в 2021-м прекратилось вовсе. Сорт есть, а нефти нет.
Brent – это виртуальное понятие, оно нужно трейдерам и биржам. В контракте достаточно указать цену конкретной нефти как «Brent с дисконтом 5%», и профессионалам все будет понятно. Две трети мировых поставок нефти ориентируются на Brent. Даже когда российский информационный портал дает курсы валют, рядом с ним есть и цена нефти. Можно не указывать сорт, достаточно отметить «нефть» – за этим стоит Brent как «нулевая отметка» для расчетов.
Второй эталонный сорт – американский WTI (West Taxes Intermediate), определяющий цены на нефть не только в США и Канаде, но и в большей части Западного полушария. Этот сорт почти виртуальный, физически WTI производят по 80 тыс. тонн в год, что в мировых объемах примерно «полведра». Как и в случае с Brent, к цене сорта привязаны другие. Ничего рационального за этим нет, просто традиция, упрощающая торговлю.
WTI, кстати, единственный в мире сорт, цена на который несколько раз опускалась до нуля. А 20 апреля 2020 года произошло невообразимое: стоимость WTI упала до минус 37,6 доллара за баррель. Пандемия обрушила спрос на нефть, но ее продолжали добывать, т. к. глушить скважину – плохая идея, ее можно и не вернуть к жизни (кстати, глушение скважины по-английски – killing, убийство). Все хранилища США заполнились нефтью, и добывающие компании были готовы тогда платить просто за вывоз.
Параллельно с Brent и WTI существуют и региональные маркеры. Для ближневосточной нефти это Arab Light (Саудовская Аравия), Dubai (ОАЭ), Kuweit Export (Кувейт). Африканские сорта – Bonny Light (Нигерия), Es Sider (Ливия), Girassol (Ангола). В Латинской Америке ориентиром служат Merey, BCF-17, Tia Juana (все три – Венесуэла) и Oriente (Эквадор). Свои сорта представить рынку планируют Бразилия и Гайана. В последней добыча растет фантастическими темпами, но продается нефть пока с привязкой к Brent.
Сорта получают названия, как правило, по имени месторождений, где они впервые добыты. Есть и более широкое, чем сорт, понятие – корзина. Самая известная – у ОПЕК. Ее цена – это среднее значение основных сортов картеля. Но корзина не является маркером, и за пределами ОПЕК на нее мало кто обращает внимание.
В России семь сортов нефти – Urals, Siberian Light, ESPO, Sokol, Vityaz, ARCO, Sakhalin Blend. Около 85% составляет Urals средней плотности и сернистости. Она состоит из нефтей сотен месторождений. Качественная нефть Западной Сибири смешивается в системе «Транснефти» с менее качественной из Башкирии и Татарии, этот «коктейль» и называется Urals. Компании, добывающие качественную нефть, такой ситуацией недовольны, но никто не будет строить отдельные трубы для разных сортов. Urals не стала бенчмарком. Ее цена определяется относительно Brent, как правило, с дисконтом.
На втором месте среди российских сортов ESPO (или ВСТО). Название он получил не от месторождения, а от системы трубопроводов «Восточная Сибирь – Тихий океан». На этот сорт приходится порядка 10% российской нефти. Все прочие занимают оставшиеся 5%. Однако из них выделяется сорт Sokol (1,5%). Так называется платформа у берегов Сахалина. Никакая другая нефть и близко не сравнится с Sokol по качеству. Это единственный отечественный сорт, который продается не с дисконтом, а с премией к Brent.
Если бы цена нефти определялась только сортом, т. е. потребительскими свойствами, то нефтяная торговля была бы довольно простым делом. Однако в нее вмешиваются нерыночные факторы – форс-мажоры вроде обстрелов хуситами танкеров в Красном море, перевозящих в основном ближневосточные сорта в Европу, или «пробок» у Панамского канала, ограничивающих поставки WTI в страны Азиатско-Тихоокеанского региона. К этим проблемам добавляются и политические факторы. В частности, нефть Iran Heavy продается с большими скидками не потому, что она плохая, а из-за санкций США против Ирана. Соединенные Штаты ограничили возможности вывоза и страхования этой нефти.
С рестрикциями столкнулись и российские сорта. 3 декабря 2022-го ЕС согласовал так называемый ценовой потолок, для Urals он составляет 60 долларов за баррель (для сравнения: Brent в июне торговался свыше $80). Западу не нужно сокращение объемов российской нефти на рынке, это приведет к росту цен. Задача недружественных действий – сократить поступления в бюджет РФ при прежних объемах экспорта. С 1970-х годов он дает до трети доходов нашей страны.
Впрочем, одно дело – декларация ограничений, и другое – их соблюдение. Китай, например, увеличил закупки российской нефти и вторичных санкций не боится. Гигантской экономике нужно все больше топлива, а внутренняя добыча стагнирует. На волне санкций российские сорта все больше покупает и Индия. Она ведет себя так же прагматично, как Китай. Добыча в Индии составляет около 30 млн тонн нефти в год, а мощности по ее переработке избыточные – 250 млн. Только лишь один НПЗ в Джамангаре, крупнейший в мире, берет с рынка 30 млн тонн в год. Когда Европа закрыла рынок для российских нефтепродуктов, Индия нарастила импорт всех наших сортов нефти, перерабатывает их и поставляет продукты с большой добавленной стоимостью в ту же Европу. Для России это не очень хорошая ситуация, мы могли бы сами получать дополнительную прибыль. Однако из двух зол выбрали меньшее – не потеряли фонд скважин, да и объемы экспорта по итогам прошлого года снизились только на 3,3%.
Какова дальнейшая «ценовая судьба» Urals и еще шести наших сортов, сейчас не сможет сказать никто. Из плюсов у России – емкий внутренний рынок: нефть идет не только на производство моторного топлива, но и в энергетику и нефтехимию. Интерес покупателей к Urals высокий, и оснований для пессимизма нет. В конце концов, Россия – третий в мире производитель нефти после США и Саудовской Аравии и, вероятно, сохранит это место еще долго. Мировой спрос на нефть сейчас хоть и не растет, но и не падает. Значит, Urals на рынке найдет свое место.
