За последние три месяца Узбекистан стал самой обсуждаемой в СМИ Центрально-Азиатской республикой. Этому, с одной стороны, способствовала внешнеполитическая ситуация вокруг Узбекистана – продвижение двух альтернативных вариантов внешнеполитического развития – восстановление и расширение отношений с США или интеграция в Евразийский экономический союз (ЕАЭС).
А с другой, «активизация» обиженных новой властью сторонников экс-президента И. Каримова и новый виток развития событий вокруг дела дочери И. Каримова Гульнары.
«Зажатый» внешними и внутренними обстоятельствами Ш. Мирзиёев вынужден реагировать на них, так как от его действий зависит внешнеполитический и внутриполитический вектор развития всего Узбекистана, а также его персональные перспективы как действующего президента республики.
3-4 февраля 2020 г. в Узбекистан прибыл Госсекретарь США М. Помпео, для которого Ташкент стал второй остановкой в Центральной Азии после Казахстана. Несмотря на то, что исторически в последние годы ключевой Центрально-Азиатской республикой был Казахстан благодаря уровню экономического развития и гибкой политической «игре» Н. Назарбаева, в своем турне М. Помпео подчеркнул особую значимость Узбекистана.
Безусловно, визит Госсекретаря США символичен и сам по себе несет большой смысл для республики, где ранее после Андижанских событий 2005 г. отношения с США носили жестко регламентированный характер, а деятельность американских СМИ и НКО была ограничена. Данный визит и шедшая перед этим в течение 1,5 лет подготовка для «новых» узбекско-американских отношений серьезно расширили платформу для деятельности и влияния США как в самом Узбекистане, так и в регионе в целом.
Но основной смысл этого визита был куда глубже, так как М. Помпео ехал презентовать новый формат отношений США с государствами Центральной Азии. И в этой связи ключевой для американской стороны задачей был выбор точки «сборки» для всего региона, т.е. кто станет форпостом США в Центральной Азии.
Выбор здесь мог идти между двумя республиками – Казахстаном и Узбекистаном, конкурировавшими друг с другом после распада СССР за статус региональной державы.
Учитывая, что в соседнем Казахстане, несмотря на формальную смену власти, основные рычаги влияния на политическую ситуацию остались за Н. Назарбаевым, шансы на кардинальное изменение баланса внешних сил в стране минимальны. У современного Казахстана два приоритетных внешнеполитических направления – китайское и российское. Поэтому США сделали ставку на Узбекистан, который географически является единственной республикой Центральной Азии, граничащей с четырьмя другими. А желание нового президента Узбекистана Ш. Мирзиёева во всем идти на противовесе предыдущему курсу только усиливает логичность данного выбора.
В итоге 3 февраля 2020 г. в Ташкенте состоялась встреча с главами МИД всех пяти республик региона в формате «С5+1». Данный формат впервые был апробирован в Самарканде в 2015 г., где также встретились главы МИД пяти республик с руководством Госдепартамента США. Однако тогда, в период И. Каримова, данный формат не был единственным и использовался скорее для демонстрации определенной лояльности Западу и готовности с ним сотрудничать в преддверии президентских выборов в Узбекистане, которые считались достаточно непростыми из-за начавшегося прессинга Гульнары Каримовой и ее зарубежных активов, и развернувшемуся в отношении нее делу внутри самой республики. Все это влияло на самого Каримова и на его окружение.
И тут интересно отметить, что американская модель сотрудничества была предложена на фоне идущей работы по интеграции Узбекистана в ЕАЭС. Сама республика неоднократно за два последних года отмечала привлекательность данного объединения. А в начале октября 2019 г. в СМИ было объявлено об окончательном желании Узбекистана интегрироваться в евразийский проект в качестве полноправного члена. Однако официального подтверждения данного решения с узбекской стороны не было вплоть до января 2020 г.
Узбекистан вел «торг» с РФ относительно тех «благ», которые получит республика в результате присоединения. Двумя аспектами для торга были льготы для целого ряда отраслей узбекской экономики и миграционная амнистия. Тем не менее, представляется, что основным обсуждаемым вопросом было развитие отношений с США и перспективы интеграции в американский проект после присоединения к ЕАЭС.
В итоге после визита С. Лаврова в середине января 2020 г. в Ташкент Узбекистан объявил о том, что ограничится статусом наблюдателя в объединении. И несмотря на то, что для РФ более предпочтительным была бы интеграция стран региона в ЕАЭС или ОДКБ, данный выбор был вполне приемлемым и вписывался в российский подход к региону - формирование модели «внутренней сборки» региона без внешнего участия, так называемая «Центрально-Азиатская пятерка».
На практике этот формат начал реализовываться с марта 2018 г., когда в Нур-Султане прошла первая встреча пяти Центрально-Азиатских лидеров без внешнего модерирования, вторая встреча прошла в Ташкенте – по итогу первых двух встреч лидеры региона договорились встречаться ежегодно для решения внутрирегиональных проблем.
Это стало серьезным успехом для всех Центрально-Азиатских государств, лидеры которых впервые с 1991 г. сумели организовать рабочую платформу без внешнего участия, где представлены все пять республик.
Ответ на этот вопрос весьма логичен – амбиции стать региональной державой. Так, в формирующейся в регионе модели «Центрально-Азиатской пятерки» главенствующую роль играл Казахстан и непосредственно Н. Назарбаев, который после избрания почетным председателем Консультативной встречи глав государств Центральной Азии стал фактически модератором нового формата.
Доминирование Казахстана в регионе и «топовый» статус Назарбаева означали сохранение статуса-кво как для внешних акторов, так и для внутренних. Россию, как уже было сказано выше, этот подход устраивал, так как помимо «Центрально-Азиатской пятерки» Казахстан является членом и другого объединения – ЕАЭС. Более того, Назарбаева считают и автором евразийского проекта, впервые озвучившим данную идею в 1994 г. в МГУ, ввиду чего он всегда относился к евразийской интеграции как к «родному детищу».
Да, были периоды, когда ему не все нравилось в этом проекте, когда он развивался не по его логике, а также когда инициатива по интенсификации евразийской интеграции исходила от России. Но отказываться полностью от этого проекта он не собирался. Тем более что в мае 2019 года Н. Назарбаев стал почетным председателем Высшего евразийского экономического совета, т.е. высшего наднационального органа ЕАЭС.
Поэтому взаимодействие через Н. Назарбаева двух проектов сохраняло за Россией статус крупного внешнего актора в регионе наравне с КНР, но выкидывало за борт США, что последним явно не нравилось.
В итоге США сыграли на давнем соперничестве Казахстана и Узбекистана, предложив последнему новый статус и новую роль в регионе. Учитывая, что в самом Узбекистане в следующем году пройдут президентские выборы, то Ш. Мирзиёев прекрасно понимает, повторение ситуации 2016 года, когда США сначала сделали ставку на министра финансов Р. Азимова, а после победы Мирзиёева следили за его противоборством с главой Службы национальной безопасности Р. Иноятовым, не будет.
За прошедшие четыре года в регионе вырос китайский фактор и укрепилось влияние России в том же Узбекистане, где открылись филиалы российских вузов, а также куда пришли российские компании. Более того, с момента прихода к власти Ш. Мирзиёев постепенно ведет курс на «мягкую борьбу» с каримовским наследием – от теневого передела активов и ресурсов от команды экс-президента к команде Мирзиёева до публичной критики предыдущего режима и именования его «временем страха». Все это заставляет США действовать, и Узбекистан в этом смысле подходит как нельзя лучше по следующим причинам:
Во-первых, там практически завершился транзит власти, его окончанием станут президентские выборы 2021, переизбрание Мирзиёева в ходе которых позволит последнему окончательно «укорениться»;
Во-вторых, относительно слабое присутствие Китая в республике в отличие от соседних Центрально-Азиатских государств создает почву для экономической и финансовой «интервенции» других акторов. В этом смысле «американские инвестиции взамен на лояльность» – эта та формула, которая может сработать;
В-третьих, несмотря на то, что политический транзит власти практически завершен, экономический передел продолжается. А это ведет к появлению недовольных новым режимом и лично самим Мирзиёевым, которому играть на два фронта – внутреннем и внешнем в сложившейся ситуации не по силам. Поэтому Ш. Мирзиёев – фигура достаточно компромиссная в сложившихся условиях и готовая идти на определенные уступки взамен на внешнюю поддержку.
Резюмируя вышесказанное, можно отметить, что, конечно, Ш. Мирзиёев, которого в 2016 г. поддержала именно Россия, отказываться от отношений с ней в угоду американцам не будет, наоборот, формально будет стараться сохранить хорошие двусторонние отношения между государствами, а также личные отношения с В. Путиным. Но желание усидеть на двух стульях будет не нравиться, как одной, так и другой стороне. Да и самому узбекскому лидеру придется проявить невероятную степень изворотливости и гибкости. Конечная цель подобной политики – удержание личной власти и переизбрание в 2021 г.
Динамично развивается и ситуация внутри самого Узбекистана, где активно идут реформы, но вот насколько они приведут к реальным изменениям, вопрос. Четырехлетнее пребывание у власти Ш. Мирзиёева можно поделить на два этапа:
Первый этап связан с адаптацией Ш. Мирзиёева на новом месте, с сохранением сложившихся при И. Каримове порядков и укладов. При этом формально первым лицом в государстве был избранный президент республики, на деле же «топовый» статус имел экс-глава Службы национальной безопасности (СНБ) Р. Иноятов, по мнению ряда экспертов сыгравший особую роль в бескровном транзите власти в Узбекистане в 2016 г.
Второй этап начался с июня 2017 г., когда поста первого вице-премьера лишился основной оппонент Мирзиёева Р. Азимов. Следующий важный шаг - январь 2018 года, когда сначала своего поста лишается Р. Иноятов, затем из СНБ «уходят» его люди. Идет персональное реформирование ключевой силовой структуры республики. Первым лицом в Службе государственной безопасности (правопреемнице СНБ) становится сват Мирзиёева Батыр Турсунов. В то же время, несмотря на изменение персонального состава СГБ, роль силовиков в системе власти осталась прежней. Именно с этого момента можно говорить о начале самостоятельного президентского срока Ш. Мирзиёева.
Со второй половины 2018 г. и по настоящий день в Узбекистане произошел ряд изменений, среди которых:
Во-первых, допуск к ресурсной базе республики иностранных инвесторов. Так, правительство Узбекистана разрешило иностранным компаниям осваивать золотые, урановые и вольфрамовые рудники республики.
Во-вторых, в республике была создана первая публичная площадка для обсуждения перспектив развития Узбекистана – интеллектуальный клуб, куда вошли наиболее богатые и успешные его представители. Курирует данную платформу известный миллиардер, член списка Forbes Ф. Шодиев.
В-третьих, в Узбекистане изменилась валютная политика – теперь граждане могут свободно менять сумы на доллары.
В-четвертых, в республику зашли иностранные компании, в том числе и российские. Например, российский миллиардер узбекского происхождения А. Усманов начал в Узбекистане строительство туристического кластера и исламского образовательного центра. Также в августе 2018 г. в Узбекистан вошел Яндекс, переехав на домен UZ и предоставив местным СМИ доступ к агрегатору.
Но все эти изменения носят ограниченный характер и не ведут к реформированию самой системы, базовый «фундамент» политического режима в Узбекистане остался прежним. Так, выстроенная за годы пребывания у власти И. Каримова «вертикаль» сохранилась и по сей день, только внутри нее произошла определенная персональная ротация. Находившееся на вершине данной «властной иерархии» ближнее окружение И. Каримова в лице его дочерей Гульнары и Лолы и их семей «уступило» свои позиции семье Ш. Мирзиёева. Тоже можно сказать и о сохранившемся статусе силовиков в системе власти.
Безусловно, сегодня мы видим внешние изменения в Узбекистане, республика открывается, что особенно высоко ценится Западом. Но делается это все в русле взятого Ш. Мирзиёевым курса на «борьбу» с каримовским наследием.
С этой целью была проведена амнистия заключенных, реабилитация попавших в опалу при Каримове политиков, в частности экс-министра МВД З. Алматова с февраля 2018 года ставшего советником министра МВД Узбекистана. И, конечно, новый виток дела вокруг дочери экс-президента Узбекистана Гульнары Каримовой.
В конце февраля 2020 г. в социальных сетях появилось обращение дочери экс-президента Узбекистана И. Каримова Гульнары. И тут встает совершенно логичный вопрос, почему имя Г. Каримовой снова фигурирует в публичном пространстве? Ведь, как известно, после смерти И. Каримова физически ее никто не видел, не было о ней ничего слышно и в первые годы президентства Ш. Мирзиёева. И только спустя 2,5 года ее имя стало всплывать в информационном пространстве республики.
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, достаточно вспомнить, что в следующем году в Узбекистане пройдут президентские выборы, в которых Ш. Мирзиёев собирается принять участие. Однако за годы пребывания на посту президента страны вместе с укреплением личной власти шло и наращивание оппонентов нового главы государства, в их число попали все те, кто при Мирзиёеве лишился своих ресурсов и аппаратного веса.
А выборы для персонифицированных режимов, к коим относится и Узбекистан, – это период возможности переиграть сложившиеся «правила игры», так как действующая власть до пролонгирования своих полномочий уязвима. Поэтому влиятельные представители «каримовской когорты» используют имя Гульнары Каримовой как элемент раздражения для новой власти.
Несмотря на идущий в Узбекистане процесс развенчания «культа личности» И. Каримова, вопрос его семьи волнует простых узбекских граждан. Упоминания о ней в СМИ поднимают вопрос реального местонахождения Г. Каримовой – жива ли она, сидит ли в тюрьме, находится ли вообще на территории Узбекистана. А, учитывая, что никаких физических доказательств ее существования в течение последних 6 лет никто не представляет, то вопросы возникают и в отношении ее уголовного преследования.
