Представьте себе, что сидите вы с друзьями в кофейне и что-то обсуждаете, планируете. И тут к вам подходит официант и говорит: я вижу, вы уже все обсудили, обо всем договорились, прошу на выход, ваша встреча закончена. Думаю, вы бы сильно удивились и даже возмутились, услышав такое. Межу тем, именно такое заявление сделал наш МИД на недавних переговорах по Сирии в Астанинском формате.Заместитель министра иностранных дел
Канат Тумыш сказал журналистам, что Астанинский процесс справился со своей задачей, а потому его следует завершить. Официальный представитель МИД
Айбек Смадияров пояснил журналистам, что Астанинский процесс был дополнением к Женевскому процессу под эгидой ООН. В Женеве обсуждали политические вопросы и будущее Сирии, а в Астане – практические вопросы, например, создание зон деэскалации. Поскольку зоны эти были созданы, уровень конфликтности снижен, а Сирия вернулась в Лигу арабских государств и нормализует отношения с Турцией, задачи, стоявшие перед Астанинским процессом, можно считать решенными.
Спецпредставитель президента РФ по сирийскому урегулированию Александр Лаврентьев, которого сразу же попросили прокомментировать заявление казахстанской стороны, сказал, что решение это для него неожиданно, и что речь, видимо, идет о том, чтобы встречи по Сирии в Астанинском формате проходили отныне в другом месте. Он выразил благодарность Казахстану за гостеприимство, напомнил, что в Астане с 2017 года прошли 18 из 20 встреч, еще две встречи прошли в Сочи. В дальнейшем, добавил Лаврентьев, переговоры могут проходить в Москве, Тегеране и Стамбуле по очереди, а может быть, и в Дамаске. Видимо, комментарий российского дипломата стал причиной того, что многие западные СМИ сообщили о том, что
Казахстан отказался принимать у себя встречи по Сирии. При этом спецпредставитель российского президента отметил, что Астанинский формат, безусловно, продолжит свою работу, поскольку он «доказал свою жизнеспособность на фоне пробуксовки так называемых усилий международного сообщества по сирийскому урегулированию». Словом, россияне дали понять, что вопрос о том, завершать Астанинский процесс или продолжать, будут решать не в Астане, а в других столицах. Единственным последствием заявления Каната Тумыша стало то, что
заключительный пункт Совместного заявления по итогам 20-й встречи стал звучать без указания места следующей встречи «Договорились провести 21-ю международную встречу по Сирии во второй половине 2023 года». А в первоначальной версии было указано и место встречи – Астана.
На следующий день на сайте МИД
появился комментарий к итогам 20-й Международной встречи высокого уровня по Сирии в Астанинском формате. Он содержал аргументы в пользу завершения процесса, высказанные ранее Айбеком Смадияровым, однако заканчивался следующим абзацем: «Вместе с тем, в случае если со стороны участников Международных встреч по Сирии в Астанинском формате будет выражена коллективная просьба продолжить переговоры в Астане, Казахстан готов рассмотреть возможность возобновления процесса в качестве жеста доброй воли с учетом хода переговоров на других площадках и ситуации в Сирии в целом». Слова «коллективная просьба» были выделены жирным.
Попытаемся понять, что это было? Начнем с исторической памяти. В последнее время наши СМИ стали представлять дело так, будто
Казахстан в свое время выступил инициатором Астанинского процесса. Между тем, наш МИД никогда не давал повода для такой интерпретации переговоров. Действительно, мы фактически лишь пошли навстречу просьбам Москвы и Анкары, которые просили предоставить площадку для встреч сирийской власти и сирийской оппозиции под контролем Ирана, России и Турции.
В январе 2017 года Нурсултан Назарбаев принял специального посланника Генерального секретаря ООН по Сирии Стаффана де Мистуру. С сайта Ак орды информация об этой встрече уже исчезла (видимо, в рамках работы по укреплению исторического самосознания нации), однако на других ресурсах она пока сохранилась. На этой встрече
наш президент сказал: «Я принял предложение президентов России, Турции и Ирана по проведению переговоров в Астане. Мы хотим, чтобы эта встреча прошла успешно. Поскольку Казахстан имеет равные доверительные отношения со всеми участниками встречи, я думаю, что будут созданы все условия для нормальных переговоров». Таким образом, инициаторами Астанинского процесса были Москва, Анкара и Тегеран. И у них с Астаной были достаточно близкие отношения для того, чтобы обратиться с такой просьбой. Кроме того, у Казахстана уже был опыт предоставления переговорной площадки. В мае и октябре 2015 года в Астане
прошли два раунда межсирийских переговоров. Они были подготовлены одним из лидеров зарубежной сирийской оппозиции Рандой Кассис. В первой встрече приняли участие 30 деятелей умеренной оппозиции, представлявшие различные политические партии. По итогам переговоров было подготовлено совместное коммюнике, в котором было выдвинуто требование о выводе всех иностранных сил из Сирии. Для проведения второго раунда муж Ранды Кассис, президент Центра политических и международных дел Фабьен Боссар создал специальную «группу мудрецов» – лауреаты нобелевской премии мира, экс-президенты в отставке из разных стран, словом, все как мы любим. В сентябре эта группа побывала в Астане, их принял Нурсултан Назарбаев, с ними встретился председатель сената Касым-Жомарт Токаев. В ноябре прошел второй раунд переговоров. На нем была принята декларация о проведении в Сирии парламентских выборов под контролем международных наблюдателей и при условии обеспечения безопасности всем кандидатам. Никаких стран-гарантов тогда еще не было. Казахстан ограничивался обеспечением логистических, визовых и конференциальных условий, оставаясь абсолютно нейтральным и не принимая никакого участия в самих переговорах.
Чего хотела Россия от переговоров в Астанинском формате? Прежде всего, признания оппозицией тех перемен, которые произошли в Сирии к 2017 году. 30 сентября 2015 года Россия по договоренности с правительством Башара Асада начала военную операцию по борьбе с ИГИЛ и различными антиправительственными группировками. Еще раньше в Сирии появилась «ЧВК Вагнер». К 2017 году Москва помогла Дамаску установить контроль над большей частью территории страны, разгромить ИГИЛ, ослабить политическую оппозицию. Однако северо-восток Сирии был по-прежнему
оккупирован американцами, на северо-западе находились турецкие войска, курдские районы стремились к автономии. Политический процесс в Сирии был представлен сложной мозаикой различных партий, кланов, религиозных и этнических групп, конкурировавших за власть друг с другом. Правительство Асада было правительством не большинства, а самого сильного клана. Задачей Москвы стала легитимация Башара Асада, внутрисирийская и международная.
Чего хотела Турция? Прежде всего, пресечь все попытки создать в Сирии курдскую автономию, которая на фоне фактической независимости Иракского Курдистана казалась вполне реальной. Сирийские курды были хорошо организованы в военном плане и опирались на поддержку Вашингтона. Борьба с режимом Башара Асада первоначально также стояла на повестке дня, но постепенно отходила на второй план.
Иран рассматривал Сирию как ключевой элемент «шиитского полумесяца» и союзника в борьбе с Саудовской Аравией. Тегеран являлся стратегическим партнером Багдада еще до «арабской весны», иранские специалисты занимались обучением сирийской армии и спецслужб. Небольшие группы Корпуса стражей исламской революции находились на территории Сирии ещё до начала войны. С началом конфликта Иран нарастил помощь Дамаску деньгами и оружием, а также подключил к борьбе с ИГИЛ и оппозицией ливанскую группировку «Хезболла».
Таким образом, Иран, Россия и Турция были заинтересованы в том, чтобы избежать конфликта при продвижении своих интересов. На базе межсирийских переговоров они выстроили трехсторонний диалог по формированию системы региональной безопасности. У Казахстана каких-то особых интересов в Сирии не было, если не считать операции по возвращению на родину семей казахстанцев, перешедших на сторону ИГИЛ.
Строго говоря, мы не только не имеем «кипирайта» на Астанинский формат, мы даже не во всех встречах участвуем. Например, с ноября 2017 года регулярно
встречаются президенты Ирана, России и Турции, они называют себя гарантами астанинского процесса.
Прошлогодний саммит прошел в Тегеране, в этом году он пройдет в Москве. Казахстан к организации саммитов никакого отношения не имеет, однако называются они встречами в рамках Астанинского формата.
В совместном заявлении, принятом по итогам прошлогоднего саммита, сказано, что лидеры Ирана, России и Турции «подчеркнули ведущую роль Астанинского процесса в мирном и долгосрочном урегулировании сирийского кризиса». С этой же формулировки начинается и
совместное заявление, принятое по итогам 20-й международной встречи по Сирии в Астанинском формате.
Существует Рабочая группа Астанинского формата, занятая освобождением задержанных и похищенных лиц, а также передачей тел погибших и поиском пропавших без вести.
Эксперты отмечают значимость обмена пленными в создании атмосферы взаимного доверия и борьбе с захватом людей ради выкупа.
Появляются новые форматы, формально не связанные с Астанинским процессом, но фактически являющиеся его развитием. На
встречах министров иностранных дел Ирана, России, Сирии и Турции обсуждается «дорожная карта» по нормализации отношений между Анкарой и Дамаском.
Встречаются министры обороны этих стран и руководители спецслужб. Словом, вокруг переговоров Дамаска и сирийской оппозиции выстраивается целая система разноформатных диалогов, на которых обсуждается новая архитектура региональной безопасности. При этом интересы участников всех этих диалогов не совпадают, они по-разному видят будущее Сирии и региона в целом. Поэтому прозвучавшее от нашего дипломата заявление о том, что все задачи решены, можно закрываться, было встречено с недоумением. Оно явно не было предварительно согласовано со странами-гарантами. Что заставило нас сделать его?
Российские эксперты предположили, что за решением Астана выйти из формата имени себя стоит страх перед американскими санкциями. Вполне вероятно. В мае американские конгрессмены
внесли законопроект, запрещающий Белому дому признавать Башара Асада президентом и предусматривающий введение санкций против тех стран, которые хотят нормализации отношений с Сирией. Адресован этот акт прежде всего арабским странам. Астанинский же процесс американцев раздражает еще и тем, что в итоговых заявлениях содержатся пункты, осуждающие попытки создания курдской автономии (под покровительством США), а также атаки Израиля на гражданские объекты в Сирии и продолжающуюся оккупацию Голанских высот. Сирия, ставши членом ЛАГ, может использовать арабскую солидарность как рычаг давления не только на Израиль, но и на США, требуя от них вывести войск с оккупированных территорий на северо-западе страны.
То, что мы боимся санкций, ни для кого не секрет, да и кто нас за это осудит? Но ведь можно было без лишнего шума договориться со странами-гарантами о переносе переговорной площадки в другую страну. Вероятно, нужно было, чтобы наше отношение к Астанинскому процессу заметили в «Вашингтонском обкоме», поэтому МИД и выбрал такую неуклюжий, зато получивший широкий резонанс прием – сначала попытка закрыть то, что нам не принадлежит, потом вдруг просьба – попросите нас, только все хором, тогда мы согласимся.
Что мы имеем в итоге? Ситуация в Сирии остается почти такой же сложной, как и до начала Астанинского процесса. Противоречия между различными этническими, религиозными, клановыми и политическими группами никуда не делась. Экономическая блокада Сирии со стороны США и их европейских марионеток сохраняется. Часть сирийской территории по-прежнему оккупирована Израилем, часть – американцами, часть – Турцией. До нормализации отношений с Анкарой еще далеко. Поэтому диалог с участием Ирана, России и Турции будет продолжаться на всех треках – дипломатическом, военном, гуманитарном. Так что до завершения Астанинского процесса еще очень далеко. А вот профессионализм и компетентность казахстанских дипломатов, еще недавно не вызывавшие сомнений, кажется, подходят к концу. Что поделаешь, ничто не вечно под луной.
