Виталий Воронов о проходящем сейчас громком судебном процессе
Судебный процесс над 19-летним Владиславом Челахом, обвиняемым в убийстве 15 сослуживцев на погранзаставе “Арканкерген”, с каждым новым заседанием все больше приобретает оттенок абсурдности, свойственной театрализованному представлению среднего пошиба. И это несмотря на блестящую игру актеров в лице защиты и самого подсудимого, а также очевидную сюжетную линию, проложенную органами следствия и подкрепленную репризами суда. Похоже, что трагедия превращается в фарс, а участники действа настолько увлеклись исполнением ролей, что, похоже, забыли о главном – установлении истины. Расставить точки над i и прокомментировать особенности талдыкорганского процесса мы попросили авторитетного юриста, известного адвоката Виталия Воронова.
- Многие наблюдатели окрестили суд над Владиславом Челахом “цирком”. Что в этой связи вы как профессионал можете сказать с точки зрения норм уголовно-процессуального права? Можно ли в данном контексте говорить о стремлении суда действительно разобраться в том, что произошло в тот роковой день на заставе “Арканкерген”?
- Любой судебный процесс, если он происходит в условиях реальной состязательности и равноправия сторон, можно рассматривать как своего рода “шоу”, которое в обычных (“несложных”) словарях определяется как яркое представление, направленное на шумный внешний эффект. Разбирательства же дел (как гражданских, так и уголовных, не говоря уже об административных) в наших судах в основной своей массе как раз страдают отсутствием необходимости проявления профессионального артистизма в силу их какой-то “предопределенности”, вызванной зачастую разного рода непроцессуальными механизмами, включая коррупционные, административно-ресурсные и т.д. А “неуклюжие” попытки со стороны участников процесса проявить все свои актерские таланты могут превратить его (судебный процесс) в цирк или балаган, если в его ходе забывается основная задача установленного законом порядка производств по уголовным делам: справедливое судебное разбирательство и правильное применение уголовного закона с соблюдением всех принципов уголовного процесса. Мне трудно со стороны судить о том, имеются или нет нарушения со стороны судьи, ведущего процесс по делу Челаха, поскольку я не присутствую в зале судебного заседания. Хотя для того, чтобы не допустить превращения суда в “цирк”, судье, по сути дела, ничего изобретать не надо: есть нормы УПК и соответствующих нормативных постановлений пленарного заседания Верховного Суда РК. Действуй в строгом соответствии с ними, и никто не позволит себе либо превращать суд в “балаган”, либо обвинять суд в необъективности или предвзятости.
- Видеозапись бесед Челаха с сокамерниками была приобщена следствием к делу в качестве свидетельства виновности подсудимого. Насколько правомерным можно считать подобное доказательство?
- Если при этом были соблюдены все требования законодательства об оперативно-розыскной деятельности и нормы УПК, то такая запись могла быть приобщена к делу в качестве доказательства. А дальше в ходе судебного следствия суд должен непосредственно произвести ее исследование и дать соответствующую оценку. Весь этот процесс достаточно подробно регламентируется нормативным постановлением Верховного Суда РК от 20 апреля 2006 года № 4 “О некоторых вопросах оценки доказательств по уголовным делам”.
Меня несколько обескураживает только сама процедура исследования “доказательства”, о котором вы упомянули выше. Естественно, не могут не возникнуть вопросы… Например, с какой целью производилась демонстрация видеозаписи в зале судебного заседания и допущена ее “утечка” на телеканалы, если суд только 5 декабря перешел к стадии исследования вещественных и письменных доказательств? Или почему свидетельства эксперта о подлинности голоса Челаха на видеозаписи были обнародованы не до, а после ее демонстрации? А что говорит сокамерник по этому поводу, допрошен ли он, идентифицирован ли его голос на записи? И так далее…
Как поспешное, “вне логики” объективного процесса решение суда о демонстрации названной записи, так и утечка ее содержания в СМИ как раз и позволяют появляться на свет подобным комментариям в Интернете: “телеканал КТК нарушает закон и формирует мнение о виновности Челаха до приговора”. В то время как согласно п.8 нормативного постановления Верховного Суда №1 от 14.05.1998 года “О некоторых вопросах применения законодательства о судебной власти в Республике Казахстан”, “под предрешением результатов судебного разбирательства применительно к названной норме закона следует понимать такие сообщения средств массовой информации, которые прямо или косвенно направлены на создание общественного мнения о правоте позиции одной из сторон судебного процесса и о законности и справедливости предстоящего судебного постановления лишь в случае вынесения судом определенного решения”.
- Как минимум удивление вызывает поведение адвокатов Челаха, бросивших процесс в самом разгаре и убывших на лечение. Допустимо ли, на ваш взгляд, с точки зрения адвокатской этики подобное поведение? Если речь идет о тактике линии защиты, то, как вы считаете, какова может быть конечная цель столь неоднозначного шага?
- Что значит: “бросили”? Разве адвокат, как и любой другой участник процесса, не может заболеть? Судьи и прокуроры могут, а адвокаты являются априори не подверженными никаким заболеваниям, вирусам, стрессам? Государственные обвинители зачастую меняются на процессе “как перчатки”, из-за болезней или отпусков судей разбирательство дел затягивается на недели, при этом люди, не всегда виновные, содержатся под стражей. Или таких случаев нет на практике? С точки зрения норм УПК и правил адвокатской этики адвокат не имеет права отказаться от принятой на себя защиты, а также совершать каких-либо действий против интересов подзащитного, препятствовать осуществлению принадлежащих ему прав, вопреки позиции подзащитного признавать его причастность к преступлению, разглашать сведения, которые стали ему известны в связи с обращением за юридической помощью и ее осуществлением. Ничего подобного, насколько мне известно, мои коллеги не совершали…
- Как, опять же с точки зрения норм адвокатской этики и УПК РК, можно расценить просьбу адвоката подсудимого, адресованную суду, удалить его из зала заседания из-за невозможности полноценно работать?
- Никакого запрета в действующем законодательстве на обращение с подобной просьбой к суду нет, если к тому же она согласована с подсудимым и им поддержана. Ведь здесь важен не столько факт обращения, сколько его причины. Если они заключаются в необеспечении соблюдения принципов и норм уголовного процесса, а также права на защиту, то такой “жест отчаяния” со стороны коллеги я могу понять, хотя сам бы на него вряд ли “отважился”.
- Челах, как известно, отказался от суда присяжных. Как вы считаете, не сыграл ли он против себя, ведь существует расхожее мнение, что в большинстве случаев присяжные выносят оправдательные вердикты, и, учитывая общественное мнение по данному делу, у Челаха был бы неплохой шанс быть оправданным?
- Это его решение. С учетом того, что сейчас происходит в зале судебного заседания, представляется, что “интуиция” не обманула ни его, ни его защитников. Я не знаю, были ли, к примеру, видеозаписи бесед с сокамерником приобщены к материалам уголовного дела и был ли Челах, как и его адвокаты, с ними знаком до процесса. Если да, то достаточно легко можно было бы спрогнозировать степень воздействия видео на присяжных. В дальнейшем вопроса об относимости, допустимости и достоверности этой записи в качестве доказательства, а также о виновности Челаха у присяжных могло и не возникнуть. А вот профессиональный судья обязан все тщательно исследовать и проверить. Даже заключение экспертизы не имеет для суда заранее установленной силы, не говоря уже о данных, полученных оперативным путем. В нормативном постановлении Верховного Суда РК от 20 апреля 2006 года № 4 “О некоторых вопросах оценки доказательств по уголовным делам” говорится даже о том, что “пояснения обвиняемого, признавшего вину в совершенном преступлении, данные при проведении экспертизы и отраженные в заключении эксперта, не должны признаваться в качестве доказательства”. Не говоря уже о разного рода явках с повинной и признательных показаниях, происхождение которых в большинстве случаев, мягко говоря, явно не тянет ни на добровольность, ни на достоверность.
- Оправданны ли, на ваш взгляд, самоустранение Челаха от судебного процесса и его заявление о том, что давать показания он станет только после того, как будут рассмотрены все материалы уголовного дела?
- Такая тактика защиты имеет право на существование, и закон позволяет ею пользоваться. Челах мог даже воспользоваться правом на молчание и вообще ничего не говорить. Нормативное постановление пленарного заседания Верховного Суда РК от 15 августа 2002 года № 19 “О судебном приговоре” подчеркивает, что “отказ подсудимого от дачи показаний не является доказательством его виновности. Непризнание вины и отказ от дачи показаний подсудимым следует расценивать как способ защиты от предъявленного обвинения, и они не должны учитываться в качестве обстоятельств, отрицательно характеризующих его личность”. К тому же, насколько мне известно, 5 декабря суд его допросил.
- Какие неожиданности и странности вы как профессионал еще можете отметить в данном процессе?
- Я не являюсь ни сторонником, ни противником Челаха. Ни его защитником, ни обвинителем. “Сюрпризов” в плане его оправдания по всему объему предъявленного обвинения ожидать не приходится, с учетом того, что вину в части инкриминируемых ему деяний Челах признал. Основным вопросом этого процесса является все-таки вопрос: совершил ли Челах умышленное массовое убийство и доказано ли его совершение?
Что должен сделать суд в этой ситуации, чтобы не осудить невиновного или не оправдать виновного? Опять же достаточно просто: поступить в соответствии с законом и совестью.
“Подсказка” суду содержится в том же нормативном постановлении пленарного заседания Верховного Суда РК от 15 августа 2002 года № 19 “О судебном приговоре”: “Обвинительный приговор постановляется, если судом бесспорно установлено, что совершено преступление, это преступление совершено подсудимым, он виновен в его совершении, его вина подтверждена доказательствами, собранными с соблюдением требований закона… Виновность лица в совершении преступления признается доказанной лишь в тех случаях, когда суд, руководствуясь презумпцией невиновности, исследовав все доказательства непосредственно, толкуя все неустранимые сомнения в пользу подсудимого, в рамках надлежащей правовой процедуры дал ответы на все вопросы, указанные в статье 371 УПК… В соответствии с подпунктом 9) пункта 3 статьи 77 Конституции никто не может быть осужден лишь на основе собственного признания. В этой связи судам следует иметь в виду, что признание подсудимым своей вины может быть положено в основу обвинительного приговора лишь при подтверждении виновности совокупностью других доказательств, собранных по делу. В силу презумпции невиновности и в соответствии со статьей 19 УПК обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и должен быть подтвержден достаточной совокупностью достоверных доказательств. По делу должны исследоваться все возникшие версии. Имеющиеся противоречия между доказательствами подлежат выяснению и оценке. Неустранимые сомнения в виновности подсудимого, а также сомнения, возникающие при применении уголовного и уголовно-процессуального законов, толкуются в его пользу”.
