Усугубление кризиса в России рискует «уронить», по крайней мере серьезно замедлить, интеграционные процессы в Евразийском экономическом союзе. И особенно – ускорить сокращение взаимной торговли. Главными следствиями этих тенденций, если их не преодолеть, могут стать политико-экономическое сближение стран-партнеров РФ с другими блоками и вынужденные заимствования в МВФ. Поэтому в рамках ЕАЭС требуется согласованная, притом комплексная антикризисная политика. Таковы оценки, прозвучавшие на недавней видеоконференции экспертов России, Белоруссии, Казахстана и Армении по вопросам финансово-экономической ситуации.
Совокупный объем взаимной торговли стран блока в 2015-м сократился почти на 15%, в том числе РФ с Белоруссией и Казахстаном в целом на 25%, ввиду удорожания товаров и услуг, связанного с обесцениванием нацвалют к доллару США и другим инвалютам. Последнее обусловлено, прежде всего, тем, что казахстанский тенге, белорусский рубль, армянский драм, как и нацвалюты многих других стран СНГ, «привязаны» к курсу российского рубля. А его динамика, то есть платежно-покупательная способность всё в большей мере зависит от мировых цен на нефть, исчисляемых на мировых биржах, как известно, в долларах США. Отсюда, собственно, и автоматическое обесценивание рубля РФ, и в целом ухудшение финансово-экономической ситуации в РФ, Белоруссии и Казахстане, обеспечивающих минимум 85% совокупного ВВП Евразийского союза. Соответственно такой тренд в данных странах негативно влияет на экономику «новобранцев» ЕАЭС – Армении и Киргизстана.
Введение «плавающих» валютных курсов в основной «тройке» ЕАЭС в конце 2014-го – середине 2015-го на фоне ухудшающейся динамики мировых нефтяных цен привело к резкому обесцениванию тенге, российского и белорусского рублей. Как и нацвалют Армении и Киргизстана. Что, в свою очередь, вынудило сократить минимум на 15% объемы финансирования интеграционных проектов в ЕАЭС.
Как отмечалось на упомянутой видеоконферении, только за период с 1 января 2015 по 21 января 2016 г. включительно российский рубль обесценился – в отношении доллара США – почти на треть, казахстанский тенге и белорусский рубль – примерно наполовину. При этом большинство производителей товаров и оказывающих услуги (в том числе транспортные) в регионе ЕАЭС в своей ценовой политике по-прежнему ориентируются в основном на курс доллара в отношении нацвалют стран-участниц. В результате происходит удорожание товаров, их перевозок, хранения и, следовательно, сокращение взаимной торговли.
Многие эксперты считают, что введение в ЕАЭС «плавающих» курсов – в складывавшейся экономической ситуации – было чересчур смелым решением. Но оно обусловлено не в последнюю очередь тем, что до сих пор в этом блоке не выработано согласованной валютной и в целом финансовой политики. Так, пока отложены проекты введения общей валюты с мерами по поддержке ее платежеспособности; сохраняются разногласия по вопросам внутри- и внешнеэкономической политики (в т.ч. по «пределам» господдержки нацвалют), таможенного регулирования, тарифов на электроэнергию и перевозочные услуги.
Кстати, в 2011-2012 гг. РФ, Белоруссией и Казахстаном прорабатывался проект безналичного переводного рубля в качестве одного из вариантов общей валюты (в том числе для внешнеэкономических расчетов вне ЕАЭС) по примеру его аналога в регионе Совета экономической взаимопомощи в 1960–1980 гг. Сегодня этот проект остаётся замороженным, хотя он, по мнению директора Центра постсоветских исследований Института экономики РАН Леонида Вардомского, «заслуживает дальнейшей разработки в контексте ситуации, сложившейся не только с нацвалютами и, в целом, в экономике стран ЕАЭС. Но и – с финансированием совместных инвестиционных проектов тех же стран как внутри этого блока, так и за его пределами».
Отметим в этой связи и то, что казахстанская и особенно белорусская стороны предлагают существенно увеличить прямую и косвенную господдержку, точнее межгосударственную поддержку экономики, в том числе ее инвестиционно-кредитного сектора в рамках всего ЕАЭС. Пожалуй, от согласованного решения именно этого вопроса, как считают многие эксперты, зависят реальная дееспособность антикризисных мер, динамика социально-экономического развития стран-участниц ЕАЭС и интеграционных процессов в данном регионе.
Что же касается последних, замдиректора Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв высказал автору в кулуарах упоминавшейся видеоконференции такое мнение: «80%-ное, если не большее влияние на политико-экономический «климат» в ЕАЭС приходится на Россию. Потому ухудшение ситуации в экономике РФ автоматически влияет и на интеграционные процессы, и на социально-экономические тренды в других странах-участницах». При этом «низкие цены на нефть и высокий уровень нестабильности курса рубля показывают, что в современных условиях Россия уже не может быть «донором» интеграции и оказания, в прежних объемах экономической помощи Армении, Киргизии, Белоруссии». По мнению А. Широва, требуются «принципиально новые подходы и к согласованным антикризисным мерам, и к интеграционным проектам». Если точнее, те и другие, как считает эксперт, «должны быть сориентированы на развитие промышленности и инфраструктуры, на стимулирование предложения и спроса в регионе ЕАЭС, на рост промышленно-экспортного потенциала всего этого блока».
Схожая (если не более жесткая) точка зрения у директора сектора международных экономических организаций Центра экономических исследований Вячеслава Холодкова: «Секвестры бюджета в РФ из-за низких цен на нефть не могут качественно выправить экономическую ситуацию в стране. И вдобавок негативно влияют на интеграционные процессы в ЕАЭС, как и на экономику всех его стран. При этом экспортно-сырьевая ориентация внутри- и внешнеэкономической политики, как показывает мировая практика, не может быть стержнем реальной экономической интеграции каких-либо стран». В. Холодков отмечает также, что в недавний период высоких нефтяных цен (2009-2013 гг.), да и раньше «ничего существенного не делалось для надлежащего изменения структуры экономики РФ. Иными словами, зачем рисковать? А теперь применяются в основном фискальные схемы для поддержания экономики, ибо стратегических антикризисных решений, учитывающих и «фактор» ЕАЭС, пока не просматривается».
Так или иначе, доля сырьевых товаров (в т.ч. сельхозсырья) в российском экспорте в 2015-м остается по-прежнему высокой – почти 70%, в Казахстане, Армении и Киргизии – соответственно 75%, около 60% и почти 80%. Пока только в белорусском экспорте стоимостная доля сырьевой продукции не более 20%.
Заметим, что, по оценкам ЮНИДО и ЮНКТАД (2014 г.), сырьевая «планка» в стоимости национального экспорта выше 40% – это нижний порог риска не только для социально-экономической стабильности, но и одновременно препятствие для равноправной экономической интеграции с «промышленными» странами. Между тем доля интеграционных проектов, нацеленных на ускорение индустриализации экономики и экспорта стран-участниц ЕАЭС, в его инвестиционном портфеле пока не превышает 30%.
Евразийский союз существенно проигрывает в этом отношении других экономическим объединениям. Так, по-прежнему высокие темпы экономического роста и особенно роста промышленного производства и экспорта в регионе АСЕАН - это, без преувеличения, комплексный результат согласованной промышленной, валютной и инвестиционной политики всех стран-участниц, а также дву-/многосторонних программ в том же регионе, предусматривающих дальнейшую индустриализацию его экономики и, стало быть, экспорта. То же характерно для экономических трендов и в регионе Совета сотрудничества арабских государств Арабского (Персидского) залива. Здесь, благодаря растущим совместным инвестициям в глубокую переработку нефтегазового сырья и межгосударственному стимулированию несырьевого экспорта, валютные и в целом экономические потери шести стран-участниц от низких нефтяных цен существенно ниже, чем в ЕАЭС.
Кстати, на тех же принципах развивалась интеграция в рамках упомянутого СЭВ: уже во второй половине 1950-х, то есть всего через 6-7 лет после создания этого блока, прежде аграрно-сырьевые Болгария, Венгрия, Албания стали по нарастающей производить и экспортировать разнообразные товары с высокой добавленной стоимостью.
Целесообразность именно таких подходов к интеграционному вектору национальных экономик обусловлена хотя бы тем, что среднемировые цены на сырьевую продукцию – при любой конъюнктуре – минимум на треть выше. И уже которое десятилетие...
