Коллаж: Русские в Казахстане
Российская корпорация «Газпром» в 2018 г. увеличит почти наполовину закупки газа в Узбекистане и Казахстане – в целом до 20 млрд. кубометров. Об этом заявил официальный представитель «Газпром экспорта» Андрей Зотов. Такой тренд возвращает Ташкент и Астану к их весомым позициям на газовом рынке России в 1960–1980-х гг. В то же время подтверждено прекращение российского импорта туркменистанского газа, при этом разбирательство спора по ценам поставок из Туркмении в международном арбитраже отложено до конца следующего года.
Качественные параметры газа, сравнительно низкие цены, да и меньшее расстояние (почти на 20%) перекачки в сравнении с поставками из Туркмении – главные экономические факторы в пользу роста импорта голубого топлива из Казахстана и Узбекистана. А увеличенные объемы импорта связаны с тем, что давно – еще 40-50 лет назад – были апробированы технологические схемы замещения в РСФСР российского газа среднеазиатским, в связи с ростом его экспорта. Такое замещение стало возможным по евроазиатским газопроводам «Бухара–Урал» и «Средняя Азия–Центр», введенным в действие в 60-х – начале 70-х.
Что касается развития ситуации в этой сфере, то «Газпром экспорт» ранее уведомил «Туркменгаз» о прекращении с 1 января 2016 г. приобретения у неё голубого топлива. Тогда же «Газпром» увеличил закупки природного газа в Узбекистане. Причем газоимпорт из Узбекистана в 2018 г. может превысить 3,1 млрд. куб. метров, которые в 2015-м были закуплены в Туркменистане.
Объем казахстанских газопоставок на текущий год согласован в 12,8 млрд. кубометров; к 2020 г. планируется довести этот показатель минимум до 15 млрд. кубометров. Таким образом, в балансе внутрироссийского потребления совокупная доля узбекистанского и казахстанского газосырья, с учетом его переходящих запасов, увеличится за 2015-2020 гг. почти до 5% с 2,5%. Что обусловлено растущей востребованностью российского газа для экспортных поставок.
С поставками же из Туркменистана ситуация, мягко говоря, неоднозначная. Позиция российской стороны состоит в том, что туркменский газ с 2010 г. поставлялся в РФ де-факто по завышенным расценкам – фактически за 280-300 долл. за 1 тыс. кубометров, что существенно превысило ранее согласованные цены по этим поставкам. Притом что договорная и, соответственно, реальная ценовая ставка по туркменскому газоэкспорту в Китай – основной покупатель голубого топлива из Туркменистана с 2014 г. – всего лишь 230 долл./тыс. кубометров (в среднем за 2014-2017 гг.).
До 2008 года Россия была крупнейшим импортером туркменистанского газа: в том году было закуплено около 42 млрд. кубометров. Но в начале 2009-го произошел конфликт, вызванный аварией на туркменском участке газопровода «Средняя Азия–Центр». «Турменгаз» заявил, что в эксцессе виновен «Газпром экспорт», который, резко снизив объемы прокачки, несвоевременно уведомил об этом туркменских партнеров. Что и повлекло за собой перепад давления в трубе, приведший к ее взрыву.
Российская же сторона эти претензии отвергла, заявив об аварийном состоянии ряда участков трубопровода. В результате поставки в РФ из Туркмении были прекращены. И хотя они вскоре возобновились, их объем стал быстро сокращаться: с 10,7 млрд. кубометров в 2010 г. до 4 млрд. – в 2015-м. А в июне 2015-го «Газпром» подал иск в Стокгольмский арбитраж на 5 млрд. долл., требуя их выплаты и пересмотра фактических цен этих поставок. Туркмения, в свою очередь, заявила, что российская газовая монополия с начала того года не платит, оказывается, по долгам, поскольку она, дескать, неплатежеспособна.
Обнажение столь дорогостоящей проблемы, затянувшееся до 2015-го, показывает, что политические факторы, скорее всего, были главными во взаимоотношениях стран в газовой сфере. Однако финансовая составляющая этого спора вскоре стала, образно говоря, перевешивать геополитику. Растущие же с 2014 г. поставки туркменского газа в Китай фактически сорвали сооружение и последующую эксплуатацию Прикаспийского газопровода, о чем договорились Туркменистан, Казахстан и Россия еще в 2007 г. Эта ситуация также повлияла на обострение российско-туркменистанского спора по объемам и ценам туркменских поставок.
Однако роль Туркменистана в общерегиональной, да и в международной табели о рангах в газовой индустрии остаётся существенной. Тем более в связи с новыми трубопроводными проектами поставок в КНР, трансазиатским газопроводным проектом «ТАПИ» (Туркмения–Афганистан–Пакистан–Индия). В то же самое время Россия участвует в сооружении транспакистанского газопровода Север–Юг, в октябре с.г. договорилась с Пакистаном о долгосрочных поставках туда сжиженного газа. А стратегический проект «Сила Сибири» нацелен в том числе на увеличение российского газоэкспорта в КНР. То есть обострение российско-туркменистанских разногласий по вышеупомянутым вопросам обострит и конкуренцию двух стран на столь крупных газовых рынках в целом. А это неизбежно скажется и на политических взаимоотношениях РФ и Туркменистана.
Вдобавок усложняющаяся обстановка на обширной границе Туркменистана с Афганистаном (750 км) впрямую касается безопасности России и, естественно, всех центральноазиатских стран. Туркменистан же, напомним, не входит в ОДКБ, хотя, по имеющейся информации, заинтересован в налаживании сотрудничества с этой структурой ввиду того же афганского фактора. Еще в июне с.г. сообщалось, что Россия стремится убедить Туркмению и Узбекистан заключить соглашения с ОДКБ о создании совместных подразделений по охране границ этих стран с Афганистаном. При этом, по мнению эксперта Института востоковедения РАН Шохрата Кадырова и многих других аналитиков, дееспособность оборонных сооружений на туркмено-афганской границе остаётся сомнительной.
«Туркменистан, равный по территории всему Кавказу, является наиболее уязвимым звеном в системе безопасности Евразии, – отмечает Ш. Кадыров. – К примеру, Таджикистан защищен от Афганистана мощной горной цепью и неплохо охраняемой границей. А на туркменском участке таких естественных препятствий нет, как и нет там совместного с Россией погранохранения. Вырытый же глубокий пограничный ров вряд ли надолго защитит туркмен от нашествия талибов или ИГИЛ».
Учитывая все эти обстоятельства, обе стороны продолжают консультации по компромиссному урегулированию означенного спора и, соответственно, отложили арбитражное разбирательство до конца 2018-го. Есть основания полагать, что с учетом тех же факторов компромисс будет достигнут. А в более широком контексте залог именно такого сценария – это дальнейшее развитие стратегического партнерства России и Туркменистана, о чем заявили президенты наших стран в туркменской столице в начале октября.
