225 лет назад, 21 сентября 1799 года, начался Швейцарский поход фельдмаршала Александра Суворова. Завершал он его уже в звании генералиссимуса.
Во французском словаре «Ларусс» о генералиссимусе Александре Суворове написано примерно так: знаменитый русский полководец, разбитый генералом Массена в Альпах. Увы, историческая правда не может остановить европейцев, когда они берутся выдавать желаемое за действительное. Да и некоторые отечественные авторы сомневаются в необходимости этого похода, закрывая глаза на то, что Франция под властью директории стала агрессивной страной, готовой на экспансию – в том числе в Польше. А дело было так.
С весны 1799 года Суворов командовал русско-австрийскими войсками, действовавшими против французов в Италии. Трижды разгромив противника в генеральных сражениях, заняв все французские крепости на Апеннинах, фельдмаршал готовился к вторжению во Францию, к походу на Париж. Но у союзников – австрийцев и англичан, как и у императора Павла I, на сей счёт имелось иное мнение. Они совершили роковую ошибку: решили переместить боевые действия в Швейцарию, под Цюрих. Там уже находились русский корпус генерала Александра Римского-Корсакова и части австрийской армии. Туда и направился против собственного желания Суворов.
Так начинался героический переход через неприступные Альпы, где на каждом шагу суворовских чудо-богатырей поджидали французы – войска Андре Массена. Первое сражение Суворов принял у «ворот в Альпы» – на перевале Сен-Готард. Решающую роль в этой операции сыграли войска молодого генерала Петра Багратиона, который безукоризненно выполнил приказ фельдмаршала. Отряд Багратиона, козьими тропами пройдя по крутым вершинам, обошёл французские позиции.
На одной из высот Сен-Готарда располагался странноприимный дом, хоспис, который содержала небольшая община. Приор радушно встретил Суворова, и после благодарственного молебна по случаю победы общинники угощали русских картошкой и горохом. В наше время на перевале Сен-Готард установлен памятник Суворову и его швейцарскому проводнику Антонио Гамбе.
Войска углублялись в Альпы. У Чёртова моста и тоннеля Урзерн-Лох французские позиции казались неприступными. Суворов предпринял два манёвра – и ударил противнику в тыл. 300 храбрецов под командованием полковника Трубникова обошли тоннель по склонам, 200 егерей майора Тревогина и пехотный батальон полковника Свищова спустились к руслу реки, пересекли её вброд и, поднявшись по крутому берегу, бросились в штыковую атаку. Увидев воинов, для которых как будто не существовало препятствий, французы отступили.
В посёлке Альтдорф на берегу Люцернского озера Суворова ждало роковое разочарование: оказалось, что, вопреки рассказам австрийцев, отсюда нет прямого пути до Швица и Цюриха. Дорога упиралась в скалы. Невольно возникает вопрос о роли суворовского проводника Гамбы, которого почему-то принято идеализировать. Но привёл русскую армию в тупик именно он. Суворов принял рискованное решение: двигаться через Росштокский хребет по козьей тропе. Около 20 тыс. солдат шли гуськом – вереницей в несколько километров. Лёд, вода, скользкая глина под ногами, мокрый горный ветер в лицо – всё это нужно было перетерпеть, преодолевая долгий путь в Мутенскую долину. Оттуда можно было пройти в долину Рейна уже в более комфортных условиях. Но в Мутене Суворов узнал, что Массена под Цюрихом разгромил корпус Римского-Корсакова, австрийцы отступают, а французские дивизии окружают Мутенскую долину…
Речь Суворова на военном совете известна по пересказу Багратиона: «Помощи теперь ждать не от кого… Нам предстоят труды величайшие, небывалые в мире! Мы на краю пропасти! Но мы – русские, с нами Бог! Спасите, спасите честь и достояние России и её самодержца! Спасите сына его». И армия совершила невозможное.
Арьергардные части в Мутенской долине выдержали двухдневное сражение с отборными войсками Массена, имевшего двукратный численный перевес. И русские гнали врага несколько вёрст, отбив артиллерию и знамёна, захватив в плен около 1500 французов, включая нескольких генералов. Унтер-офицер Иван Махотин в пылу сражения добрался до самого Массена, схватил его за воротник и сдёрнул с лошади. На помощь ему поспешили французские офицеры. Одного из них Махотин заколол штыком, но будущий маршал Франции успел ретироваться.
Не меньшим чудом был бой у коммуны Шванден, когда двухтысячный отряд Багратиона, прикрывая переход основных сил через перевалы, в отсутствие артиллерии и ружейных патронов обратил в бегство шеститысячную бригаду генерала Луи Луазона. Сработала суворовская «наука побеждать»! После этого французы не решались атаковать русских. Но последний альпийский переход – через Паникс – оказался самым трудным. Тропинок не было – только скользкие заледенелые скалы, и не за что зацепиться. Для голодной измождённой армии спуск оказался ещё опаснее, чем подъём. Первые смельчаки, рискнувшие лихо спуститься в долину, погибли. Но вот кто-то из воинов авангарда вспомнил детство, игру на ледяных горках под Рождество – и несколько солдат, держась друг за друга, съехали со склона, как на санках. Этот финальный аккорд Альпийского похода отобразил на известной картине Василий Суриков.
Секретарь Суворова Егор Фукс вспоминал, как, спустившись, в деревне русские гренадёры увидели двух быков. Тут же кинулись на них, закололи, развели костёр, «и каждый, начиная с фельдмаршала, жарил сам кусок своей говядины на палочке или на шпаге». «Ещё и теперь не могу забыть, как вкусен был тот кусок», – признался Фукс. Разумеется, Суворов расплатился за быков со швейцарскими крестьянами. Разбоя он не допускал.
В Петербурге и Суворова, и его соратников давно похоронили. Реляция фельдмаршала пришла к Павлу через месяц после похода. Император ликовал: спасена не только армия, но и жизнь его сына Константина, участвовавшего в походе. Павел произвёл Суворова в генералиссимусы, а рескрипт составил в высокопарном духе. «Побеждая повсюду во всю жизнь Вашу врагов Отечества, недоставало ещё Вам одного рода славы – преодолеть и самую природу!» – говорилось в рескрипте императора. Но вскоре Суворов попал в царскую опалу. Павлу донесли, что генералиссимус в разговорах с соратниками критиковал выход России из антифранцузской коалиции и планировал новые наступательные операции на территории Франции.
По дороге в Петербург 70 летний полководец, испытавший все тяготы похода, тяжело заболел. В столице его встретили холодно. В мае 1800 года генералиссимус умер в доме поэта Дмитрия Хвостова, своего дальнего родственника (он был женат на племяннице полководца) и ближайшего друга. Оплакивала героя вся Россия.
Суворов и сегодня остаётся всенародным героем. Только верно ли мы представляем его внешний облик? Прижизненных портретов полководца немного – и все они созданы, когда Александр Васильевич пребывал в почтенном возрасте. Восстановлением «истинного лица» Суворова занялся Институт этнологии и антропологии РАН. Современные технологии позволили на основе десятков данных создать «черновой» облик полководца – и он несколько отличается от общепринятого. На основе научных данных художник Ольга Калашникова, автор иллюстрированной летописи Швейцарского похода, создала наиболее близкий к реальности портрет Суворова.
