Что скрывает подчеркнутая сдержанность в отношениях России и Казахстана

Оценки текущего состояния российско-казахстанских отношений сегодня полярно разнятся – от конструктивной сдержанности до демонстрации раздражения действиями партнера. В этом смысле официальный визит президента Путина в Астану 9 ноября не добавил ответов на многочисленные вопросы, но стал демонстрацией подчеркнутой внешней доброжелательности Москвы по отношению к Казахстану и наоборот. Тем не менее за этой доброжелательностью скрывается ворох недосказанностей, грозящий при определенных обстоятельствах вылиться либо в искренний союз, либо в открытую конфронтацию.

Во время визита и Владимир Путин, и его коллега Касым-Жомарт Токаев не стеснялись обозначать важность и долгосрочный характер союзнических отношений.  При этом мы регулярно читаем о том, что те или иные заявления и действия сторон вне парадных мероприятий доводят степень взаимного раздражения до неприятного градуса. Эти заявления и действия, впрочем, быстро подтираются, будучи написанными, либо дезавуируются высшим начальством, будучи произнесенными вслух. Но осадочек, как говорится, остается.

Но из чего в действительности сегодня складываются отношения России и Казахстана, если попытаться препарировать их, исключив эмоциональную составляющую?

Экономический срез отношений можно оценить на три с плюсом. Товарооборот России и Казахстана растет, достигнув 27 млрд долларов в год. Цифра значимая, но с учетом масштабов торгующих сторон не то чтобы впечатляющая. У Казахстана так же быстро растет товарооборот с Китаем, который к тому же остается и крупнейшим кредитором страны, и значимым инвестором. По инерции инвестирует в Казахстан и Евросоюз. Недавний приезд туда французского президента Эммануэля Макрона, который, потеряв доступ к дешевому урану из Нигера, решил компенсировать его казахским (а в Казахстане, между прочим, добывается 45% мирового топливного урана) – яркое тому свидетельство.

Высокой остается и логистическая зависимость Казахстана от России. Впрочем, она объясняется простой географией: до 70% грузов, идущих в Казахстан, проходят через РФ. Страна не имеет прямого выхода к черноморским портам, а через них – в Средиземное море. А строительство инфраструктуры, которая создаст такой выход через Каспий, дело не одного года, к тому же сопряженное со значительными геополитическими рисками. Через Каспий – неспокойный Кавказ, обходные маршруты через Туркмению и Иран – не многим спокойнее.

Казахстан сильно приобрел в лице российских релокантов, а также в лице компаний, которые на заре СВО решили переместить свои центральные офисы за пределы России, но при этом не слишком далеко – в надежде на перемену геополитической конъюнктуры и с тем, чтобы не терять перспективный рынок РФ. Но одновременно Астана настороженно относится к наплыву россиян в страну с учетом демографического и языкового состава своих северных регионов, где преобладает русскоязычное население. И стремится ограничить как минимум информационное влияние Москвы на релокантов и на собственных граждан. Отсюда – ограничения для «Царьграда», «Звезды» и также местного отделения информационной сети «Спутник».

Казахстан открыто говорит о соблюдении антироссийских санкций, время от времени поджимает идущий через территорию страны в Россию параллельный импорт. Казахстан продолжает оставаться членом Евразийского экономического союза, но сам союз в значительной мере утратил динамику позитивных изменений. В том смысле, что в торговле ЕАЭС все еще существует значительное количество барьеров, а цели по созданию общих рынков к 2025 году уже сейчас кажутся недостижимыми ввиду медленного движения бюрократического колеса. И роль Казахстана в этой медлительности, будем откровенны, достаточно велика.

С экономическим срезом прямо связан срез политический. С одной стороны, Казахстан продолжает оставаться членом СНГ и ОДКБ, но не выказывает к обеим организациям особой теплоты, воспринимая их скорее как данность, нежели инструмент реализации политических амбиций. Тут тройка, причем без плюса. Куда больше внимания Астана проявляет к ШОС, хотя не брезгует критиковать и эту международную организацию за отсутствие видимых результатов.

И если Россия пытается сохранить свое влияние в регионе Центральной Азии, то Казахстан, будучи ядром этого центра, продолжает играть в многовекторность, автором которой, собственно, Токаев был еще в ранге министра иностранных дел при президенте Нурсултане Назарбаеве. Проблема в том, что, отдаваясь всем по чуть-чуть – России, Китаю, Турции, Евросоюзу и США, – Казахстан столько же ото всех и получает – по чуть-чуть, и ни чуточкой больше.

При этом внутри самого Казахстана сохраняется серьезное элитное напряжение. Оправившись от первого удара 2020 года, «старая» элита во главе с лишенным большинства регалий и статусов первым президентом Назарбаевым поднимает голову. Слишком долго Назарбаев был у власти, слишком многие ему обязаны и слишком узкая скамейка запасных управленцев есть в распоряжении Токаева, чтобы бывшего покровителя можно было полностью списать со счетов.
          
Клубок противоречий внутри Казахстана, непростые отношения с соседними Кыргызстаном и Узбекистаном, а также с Таджикистаном ставят устойчивое положение Астаны в зависимость от многих противовесов. Москва – и визит Владимира Путина это ярко продемонстрировал – сейчас более других заинтересована в стабильной политической ситуации в соседнем Казахстане. На эту же мельницу льет воду и Китай. Их права на влияние активно оспаривает Турция, которая через Азербайджан активно ищет выход к Каспию, а пока он не найден – применяет весь арсенал культурно-исторической пропаганды для вовлечения Астаны в орбиту своего влияния. И прошедший накануне визита Путина саммит Организации тюркских государств – тому не лишнее подтверждение.

В том, чтобы поджечь Казахстан, могут быть заинтересованы западные элиты, тем самым открыв второй фронт против России. Пылающий, как в январе 2020 года, Казахстан может ударить по самим этим элитам (вспомним французские интересы, а также многочисленные инвестиции Европы в энергетические проекты Казахстана), но одновременно очередная заваруха в Центральной Азии может всерьез отвлечь российские и китайские ресурсы на тушение этого пожара, что объективно выгодно коллективному Западу.

Именно по этой причине Москва и Пекин должны сделать максимум возможного, чтобы не допустить дестабилизации в Центральной Азии. И если по каким-то причинам ядром этого региона не сможет выступать Казахстан, существует вероятность, что центр тяжести в нем может сместиться в сторону динамично развивающегося Узбекистана, всегда готового сыграть роль первой скрипки.