Вот уже много лет Казахстан живет по принципу “сначала экономика, потом политика”. Возможно, эта формула и принесла определенные плоды в экономическом плане. Но не пора ли приступить и к политическим реформам?! Если да, то какими они должны быть, и готова ли страна к такому переходу? Об этом мы сегодня беседуем с политологом Максимом Казначеевым.
- Максим Павлович, вам не кажется, что это “потом” несколько затянулось?
- На самом деле проведение экономических реформ невозможно без синхронной модернизации политических институтов. Это две стороны одной медали.
Кроме того, формула “сначала экономика, потом политика” сейчас уже не отвечает складывающимся политическим ожиданиям населения. Она могла бы считаться приемлемой, если бы развитие экономики соответствующим образом сказывалось на улучшении социального самочувствия граждан. Однако основная масса казахстанцев мало что получила от экономического роста – разрыв между самым бедным и самым богатым слоями населения только возрастает.
Таким образом, политический контракт – политическая лояльность граждан в обмен на социальную защищенность – властью не выполняется. Государство сбрасывает с себя социальные обязательства. В тоже время и проблематику политического реформирования власть всеми способами старается вывести за рамки общественных дискуссий.
- Действительно, политическая жизнь в Казахстане словно замерла: реальная оппозиция отсутствует, гражданская активность ограничена, выборы проводятся “для галочки”, казахстанские СМИ почти сплошь ангажированы. Что может исправить ситуацию? В каких политических реформах нуждается Казахстан? И какие из них можно было бы реализовать уже в новом 2014 году?
- Действия властей в 2013 году демонстрируют противоположный тренд – ставка сделана на максимальную зачистку политического пространства от всех неподконтрольных структур, плюс – вывод социальных и трудовых протестов в заведомо стихийное и нелегитимное поле.
Мне представляется, что на данном этапе власти рассматривают такую модель взаимоотношений с обществом как наиболее удобную для себя: целый каскад непопулярных социальных инициатив – вывод протестности в стихийные формы – силовое подавление возможных социальных или трудовых конфликтов. И при всем при этом никаких альтернативных вариантов смягчения социального напряжения.
Поэтому, исходя из имеющегося опыта, можно сделать вывод, что власти не намерены в ближайшее время предпринимать шаги в сторону политического реформирования.
- Вы прогнозировали на 2014 год внеочередные парламентские выборы. Если они состоятся, то каким вы видите партийный расклад в мажилисе? Стоит ли ждать действительно свободной, конкурентной борьбы?
- К сожалению, процесс организационной подготовки политических партий к избирательному циклу еще только идет. А потому говорить о лидерах и аутсайдерах предстоящей кампании рано.
Наблюдается активность практически по всему спектру партийного поля. Кроме того, нельзя исключать и кристаллизации новых партийных структур, которые могли бы существенно перераспределить электорат.
Градус конкуренции в предстоящем избирательном цикле будет достаточно высоким – различные внутриэлитные группы предпримут усилия по укреплению своих позиций в пространстве публичной политики. Это очень важно в свете возможного начала транзита верховной власти – от действующего президента к преемнику.
- А как вы считаете, можно ли реанимировать казахстанскую оппозицию? Или все-таки на смену ей должны прийти новые, свежие силы (по примеру Навального в России)?
- В складывающейся ситуации позиции казахстанских контрэлитных групп существенно подорваны. Возможности Мухтара Аблязова или Рахата Алиева подпитывать публичную оппозицию сократились. Шанс на реанимацию казахстанской оппозиции мог бы дать переход в контр-элитный статус кого-либо из представителей действующей элиты. Появление таких фигур возможно, особенно в случае обострения борьбы за высший государственный пост.
Если же говорить о новых публичных фигурах, предлагающих себя в качестве лидеров, то в них и сейчас недостатка нет. Партийный рынок насыщен предложениями, рынок различного рода гражданских структур и отдельных активистов – тоже.
Отдельно необходимо упомянуть о создании властью управляемых оппозиционных структур и небольших групп. Использование этого политтехнологического приема тоже будет расширяться, поскольку он остается в руках “Ак Орды” практически единственным инструментом управления стихийной протестностью.
- Понятно, что диалог между властью и обществом трудно будет восстановить. Власть живет сама по себе, а общество само по себе. Пропасть между ними углубляется с каждым годом. Может быть, всему виной недостаточный интерес самих граждан к деятельности государственных структур? Как преодолеть эту изолированность?
- Более того, когда граждане начинают демонстрировать интерес к деятельности государственных структур, включается репрессивный аппарат, отбивающий у граждан такой интерес. В долгосрочной перспективе разрыв между обществом и государством будет вести к ослаблению государственных институтов.
В свою очередь, если государство не будет выполнять свои общественные и социальные функции, то их начнут выполнять другие социальные структуры: криминалитет, религиозные группы и секты, различные стихийные “лидеры из толпы”. В конце концов, проблема собственного выживания подтолкнет власть к выстраиванию системы обратной связи с обществом.
- Согласно рекомендации “всемирно известных политологов” Казахстан может позволить себе полную демократию на 35-м году независимости. Об этом глава государства сообщил на съезде партии “Асар” в 2005-м, когда собственно и был провозглашен курс “сначала экономика, потом политика”. Однако на деле особого стремления к этой цели не наблюдается. Насколько в этом заинтересованы сами власти?
- В переводе с эзопова языка “всемирно известных политологов” на простой человеческий данная рекомендация гласит: “до ухода Нурсултана Назарбаева говорить о демократизации в Казахстане не имеет смысла”.
Определенная логика в этом тезисе есть. Нурсултан Назарбаев является единственным субъектом принятия политических решений в Казахстане. Данную систему властных отношений он выстраивает на протяжении двух десятилетий. Очевидно, что она его полностью устраивает, и, соответственно, изменения в нее будут вноситься только косметические – вроде проведенных маслихатами выборов сельских акимов в прошлом году.
Но и для круга потенциальных преемников целесообразность демократизации также неочевидна. Ведь главный приз казахстанской внутриполитической борьбы после ухода Назарбаева – это именно его практически неограниченные полномочия.
Именно этот инструмент позволит преемнику провести полную зачистку политических конкурентов и перераспределить собственность. Так кто же из них сейчас пойдет на размывание такого ресурса между различными государственными институтами? Ответ очевиден – никто.
