Cиловые структуры проигрывают радикалам в информационной войне
А был ли террорист?
Страх терроризма за последние два года занял прочное место среди основных фобий казахстанцев. Причем люди боятся не только стать жертвами теракта, но и случайно оказаться подозреваемыми в его организации. Поводом для подобных опасений стало то, что все операции против предполагаемых террористов в последнее время заканчиваются полным их уничтожением. И вместо благодарности в адрес силовых структур за обезвреживание преступников высказываются сомнения относительно причастности убитых к совершению терактов. А подталкивает людей к таким выводам не что иное, как хроническое молчание официальных органов “в интересах следствия”…
Обратный эффект
“Обнаружена и ликвидирована террористическая группировка, жертв и пострадавших среди населения нет” – такими скупыми и похожими друг на друга оперативными сводками “кормят” нас силовые органы. Казалось бы, идеальный исход спецоперации, чем же недовольно общество?
“Поймите правильно, не хотелось бы на даче утром проснуться и обнаружить – тело твое отдельно, а голова отдельно, а окажется, что рядом была группка, ну и меня под замес”, “Объясните народу, к чему они причастны и как вы определили, что убитые – террористы? Может, на них майки были с надписью: “Я террорист”?”, “А с чем они связаны? И откуда такая уверенность, что были террористы, разве кто-то из них дал признательное показание? Так можно любого, кто с друзьями на пикник собрался или дома DVD посмотреть, расстрелять, подбросить оружие и книжки и объявить террористами”, “В прошлый раз в Алматы уничтожили группу бандитов из 5 человек. Сегодня 9 человек. И никого живым не взяли. Такое ощущение, что власть ведет невидимую войну с кем-то, говоря, что мол не рыпайтесь, всех уничтожим. А они, (возможно) убивают пограничников, мирное население”, “Наличие автомата или гранаты или стрельбы еще не доказывает, что его обладатель террорист. Да по всему Казахстану ловят обычных бандюган, сбежавших военных с автоматами и гранатами. Этих преступников можно было без проблем живыми взять и допросить, откуда все это криминальное барахло, узнать связи с другими преступниками. Нет, просто взяли и убили, да женщину с ребенком не пожалели”, “И так во всех случаях, в которых из обычных разборок между преступниками и силовиками раздули теракты, и нам пудрят мозги о терроризме. Это все политический заказ, чтобы народ держать в узде, и чтобы он особо не возмущался на коррупцию и преступления чиновников”… (Стилистика и орфография авторов сохранены).
Интернет переполнен подобного рода комментариями. Как видно, особый резонанс вызвала антитеррористическая операция 17 августа 2012-го в дачном массиве Тан на окраине Алматы, в ходе которой спецслужбы уничтожили всех членов преступной группы. В первый же день поступило сообщение о пяти погибших, однако позже стало известно еще о четырех трупах. Через несколько дней появились предположения, что при штурме дома с террористами был убит несовершеннолетний… Естественно, что такая путаница в и без того скудных официальных данных порождает новые слухи и страхи, вплоть до того, что “любой из нас мог бы оказаться на месте погибших”. Т.е. террористы, несмотря на физическую нейтрализацию, в отсутствие своевременной и полной информации продолжают достигать своих целей по дестабилизации ситуации в стране.
Поставить слухи на контроль!
Очень часто, сказав “А”, власти забывают или не хотят говорить “Б”. Хотя именно дефицит информации порождает в обществе сомнения, тревоги, панику. Возникшие пробелы, как правило, восполняются в СМИ и соцсетях версиями и домыслами – от убежденности в связи всех событий с терроризмом до сомнений в существовании террористической угрозы вообще. Распространение подобных настроений свидетельствует о развивающемся кризисе доверия к правоохранительным органам, к поступающей от них официальной информации и к государству в целом.
Согласно результатам исследования, проведенного в сентябре текущего года Институтом политических решений, 42% казахстанцев живут в ожидании повторения терактов. При этом 64% респондентов говорят, что они либо вовсе не информированы о работе по противодействию терроризму или экстремизму, либо информированы частично. Только 6,3% опрошенных ответили, что чаще всего получают информацию о чрезвычайных событиях, терактах и т.п. из официальных сообщений. Большинство населения (около 80%) отметили, что такую информацию получают из СМИ и социальных сетей. Примечательно, что более 13% признались, что в таких случаях пользуются слухами. “Эти данные означают, что силовые структуры взаимодействуют с обществом не напрямую, а через посредников. То есть должно произойти осмысление роли СМИ для силовиков, и должен быть сокращен временной разрыв между появлением официальной информации и ее размещением в СМИ”, – резюмировала эксперт Института политических решений Жулдыз Алматбаева в ходе заседания КИПР на тему “Информационная тактика силовиков: изоляция или активизация?”.
Как отметил на этом заседании главный редактор интернет-журнала “Власть” Вячеслав Абрамов, силовые структуры в Казахстане еще год назад придерживались жесткой тактики предоставления информации уже после завершения события или если оно не развивается. Примеры 2011 года: когда был взрыв у СИЗО в Астане, информация была предоставлена спустя десять часов после события; в Атырау, где были взрывы у жилого дома и акимата, сообщения появились спустя три часа; при теракте в Таразе – спустя восемь часов; беспорядки в Жанаозене – спустя десять часов. Ситуация начала меняться в 2012 году, констатирует эксперт: в Алматы, когда была проведена спецоперация в п.Тан, информация была предоставлена спустя два часа после ее начала; при спецоперации в п. Коктем в Атырау – спустя 50 минут.
В этом плане показателен опыт других стран, где информация о ЧП или теракте появляется в течение 15-30 минут, говорит В. Абрамов. К примеру, в Норвегии, где произошел “теракт Брейвика”, информация была предоставлена через 15 минут, а в Москве (теракт в “Домодедово”) – через 30 минут. В США, Израиле, в Европе, в соседней России приняты стратегии информационной работы со СМИ в условиях террористической угрозы или при совершении терактов. В этих странах предусмотрены различные уровни угроз и подходов к предоставлению информации при них. Так, в случае совершения теракта используются инструкции, согласно которым население должно быть незамедлительно проинформировано об этом, чтобы избежать паники и неадекватных действий с его стороны.
- Ни одной стране не удастся избежать появления слухов вокруг терактов, – поясняет журналист. – Но их можно контролировать или предотвращать. И помочь в этом должны официальная информация, незамедлительное опровержение недостоверных сведений. Есть исследования, доказывающие, что слухи образуются в течение первого часа и поступают от очевидцев (преувеличение увиденного) или тех, кто выдает себя за очевидца (фантазии). Случаи в лондонском и московском метро – самые яркие примеры, когда свидетели давали самые разные сведения, которые затем передавали СМИ. Долгое отсутствие официальной информации порождает распространение масштабных волн слухов, которые уже невозможно контролировать.
В частности в Таразе, где официальной информации не было в течение около восьми часов, циркулировало несколько ключевых слухов: “действует большая группа террористов (до 100 человек)”, “стрельба в разных частях города”, “десятки погибших”, “расстреляны все госучреждения”. При спецоперации в Актобе в 2012 году, когда нейтрализовали небольшую группу из трех экстремистов, из-за недостатка информации от силовиков в течение суток появилась волна слухов, что “захвачен аэропорт”, “город контролируют боевики” и т.д. При нападении на полицию в Атырау в этом же году появились такие слухи, как “полицейских расстреливают во всех частях города”, “боевики передвигаются на нескольких машинах”, “серия взрывов прогремела у ДВД”.
- Чем больше сплетен, тем больше люди к ним привязываются, и потом отойти от них бывает очень сложно. Наверное, силовики ждут, когда мы настолько в наши сплетни вживемся, что нас из них будет уже не вытащить. Ждать мы можем полчаса, максимум час, потом идут сплетни, если нет никакой информации. Через день-два, хоть какие вы приводите доводы, – верить в это никто не будет. Чем больше молчат силовики, тем меньше мы им верим. Им действительно надо научиться говорить то, что им нужно, так, чтобы мы в это верили, чтобы мы были спокойны, – говорит президент психоаналитической ассоциации Зубайда Кененбаева.
Сила есть – ума не надо?
Вместе с тем нельзя стричь всех силовиков под одну гребенку, когда речь заходит об их профессионализме. Ведь если рассматривать обязанности КНБ, МВД, МЧС, Генеральной прокуратуры по реагированию на террористические угрозы по отдельности, то каждое ведомство в ответе за свой конкретный участок работы. Но если на определенном тактическом уровне эти органы еще справляются, то в целом они проигрывают в вопросах понимания антитеррористической деятельности, в том числе в информационном пространстве. И такое положение дел не удивляет, потому как сами чиновники по-прежнему отрицают или недооценивают наличие террористической опасности. Яркий пример – заявление советника президента по политическим вопросам Ермухамета Ертысбаева в августе о том, что терроризма в Казахстане нет, а есть примеры использования тактики индивидуального терроризма со стороны лиц с судимостью, преступников. Как правило, подобные заявления сбивают с толку не только граждан, но и самих силовиков, которые не могут вести полномасштабную борьбу с терроризмом.
Именно поэтому многим СМИ приходится искать собственные источники в силовых структурах, которые зачастую по личной инициативе идут на риск, организуя “слив” закрытых сведений. По большей части в этой роли выступают молодые сотрудники, которые, в отличие от более старших коллег, не понаслышке знают, какие отрицательные последствия имеют непроверенные слухи в тех же соцсетях.
- Считаю, что информационная война уже началась, радикальные движения, терроризм в Казахстане есть, – говорит административный директор рекламного агентства Chesnok Константин Нагаев. – Пресс-службы всех силовых ведомств США имеют свои официальные страницы в социальной сети Facebook, где выкладывают информацию по ходу ее появления. Это официальный источник, который оперативно и напрямую снабжает информацией 130 млн. американцев. Я не жду разглашения секретной информации в Казахстане, но если официальные сведения будут скрываться, на их место придут другие – все это мы видели на примере Жанаозена, когда выдумали “вагоны с трупами”. Причем иностранные СМИ брали это из наших сетей, публиковали. А наши брали эти публикации и говорили: это же иностранные сведения, они знают, что говорят. Поймите, если в сетях не будет силовиков, туда придут радикалы, и кстати, они в сети работают гораздо лучше, потому что им платят хорошие деньги. Есть четкий заказ, эта работа будет выполняться, и эту войну наши силовики проиграют.
Причем этот заказ все чаще будут выполнять люди, прикрывающиеся религиозными лозунгами, опасается иерей Владимир Завидич. Поэтому сейчас как никогда важно наладить тесное взаимодействие силовых структур с религиозными объединениями для предотвращения появления религиозно мотивированных террористических группировок. При этом важно отличать зерна от плевел. Ведь не секрет, что мужчины с бородой и женщины с закрытыми лицами в первую очередь попадают под подозрение правоохранительных органов. Даже небольшого клочка на подбородке достаточно, чтобы попасть в немилость к полиции. Хотя официальные гонения на бородачей нарушают права граждан на свободу вероисповедания. “Я могу свидетельствовать: некое нарастание напряженности в связи с событиями в Атырау, Актау существует, поскольку верующие осознают, что гипотетически они могут столкнуться с проявлениями религиозной дискриминации и фанатизма. То есть вопрос исламизации и тем паче радикальной исламизации Казахстана для нас по ряду причин стоит очень остро. Вплоть до миграции. Это все широко обсуждается в наших православных сетях в Интернете. Я слышу это от людей на исповеди – такое напряжение есть”, – констатирует священник.
Свою стратегию работы должны менять не только силовые структуры, но и СМИ, уверен главный редактор службы новостей телеканала КТК Даурен Меркебаев: “Те же события в Таразе вынудили впервые за долгие годы сделать спецвыпуск новостей, давать бегущую строку. После Тараза, Жанаозена возникло понимание, что информацию, картинку надо давать вовремя, быстрее. Это даже подтолкнуло некоторые СМИ к закупу нового оборудования, мобильных передвижных телевизионных станций и т.д.”. Понимая важность информационного взаимодействия СМИ с органами, обеспечивающими национальную безопасность, эксперты КИПР даже выдвинули предложения по созданию специальной структуры, которая бы курировала такое сотрудничество. А заодно и соответствующего регламента, где пошагово было бы прописано то, как подобное взаимодействие должно происходить. Более того, участники дискуссии приняли решение незамедлительно приступить к разработке такого документа. После совместного обсуждения он будет направлен на рассмотрение в соответствующие органы.
Показательно, что от силовых структур на заседание КИПР не явился ни один из приглашенных представителей. И это обычная практика, сетуют эксперты, которые вот уже несколько лет пытаются пробить глухую стену. Для силовиков подобные мероприятия и в целом информационная политика – формальная нагрузка, не привязанная к конечным целям их деятельности. В том же законе “О противодействии терроризму” прописано, что, когда вводится режим антитеррористической операции, это решение должно быть сразу же донесено до населения через СМИ. Несмотря на это, граждане продолжают получать информацию с большим опозданием. Как подчеркнула в своем комментарии Жулдыз Алматбаева, за последние годы всего лишь одно дело было заведено по статье “за сокрытие информации”. Т.е. вопреки законодательству, в Казахстане это не считается преступлением.
Комментарии в тему
Александр Князев, координатор региональных программ (старший научный сотрудник) Института востоковедения РАН:
- Уничтожение террористов – нормальная практика многих стран, законодателями здесь являются израильтяне: никаких переговоров и т.д. Другое дело, что уже ставшая постоянной практика борьбы с терроризмом именно таким методом свидетельствует о провале другой формы работы – упреждения. Это вопрос не только к спецслужбам или МВД, которые путем агентурной и оперативной работы должны готовить почву для несилового захвата и последующего судебного наказания. Дело в недоработках всего госаппарата, и прежде всего в социально-экономической сфере, где формируется почва для воспитания будущих террористов.
Террористами становятся в двух случаях: от безысходности или за хорошие деньги, иногда эти два мотива встречаются в симбиозе. А безысходность чаще всего возникает от нищеты, от тупого безразличия чиновников к нуждам людей, от неправедности судов и т.д.
Деятельность спецслужб должна начинаться там, где возникает момент организации – вербовка, подготовка, планирование… В советское время хороший участковый милиционер знал всех потенциальных преступников на своем участке не просто в лицо, но и лично. И подготовка преступлений, как правило, контролировалась в процессе, чтобы быть прерванной в нужный момент.
Уничтожение террористических группировок в Казахстане может свидетельствовать о хорошей подготовке исполнителей в антитеррористических службах, но говорит о серьезных изъянах в работе системы в целом. Ну и заодно о том, что миф о стабильности, которым жили до недавнего времени казахстанцы, был все-таки не более чем мифом.
Марат Шибутов, представитель Ассоциации приграничного сотрудничества:
- Если многие наши журналисты и политические деятели с прокурорским прошлым не обратили внимания, то могу отметить, что задерживаемые обычно имеют при себе огнестрельное оружие, в том числе и автоматическое, и очень не хотят, чтобы их задерживали. При этом они не встречают спецназ шашу в виде конфет, а злобно в них стреляют.
Спецназовцами у нас, к сожалению, служат не киборги Т-800 или Т-1000, неуязвимые для ручного огнестрельного оружия, а обычные люди, которые при попадании пули в голову имеют обыкновение умирать. Поэтому они предпочитают не рисковать и не заваливать противников трупами, а пристрелить их. Кстати, в принципе, и от живых задержанных особо никакой пользы нет: при сетевой структуре они все равно на главарей показать не смогут.
