Протестность сама собой не рассасывается
В переменах активно готовы участвовать те, кто чувствует на себе давление ситуации. Кто приспособился – тем это уже не так интересно. Особенность текущего момента в Казахстане такова, что многие покидают лагерь приспособившихся (потеряна работа с прежним уровнем дохода, холодно в домах, нет квалифицированной медицинской помощи или в силу других обстоятельств) и переходят в группу «под давлением». Как результат, протестность растет, а действий по ее ослаблению не видно.
Западные исследовательские школы любят начинать анализ ситуации в той или иной стране с изучения Конституции. В условиях Казахстана на таких экспертах сразу можно ставить крест, поскольку действующая Конституция не является Основным законом. Это несколько странно, если принять во внимание, что 30 августа – День Конституции – остается красным днем календаря. Отсутствие фундаментальных правил, как базовое правило игры в стране, само по себе порождает протестность, поскольку запрос на правила игры – естественный и стандартный для любого социума.
Катастрофическое снижение уровня образования и культуры, полная дискредитация парламентаризма и судебной системы усугубляют ситуацию. В таких условиях пропадают сами институты, которые позволяют канализировать и снижать протестность общества хотя бы на временный период. Если на это поле наложить еще и матрицу системной коррупции, то ситуация становится еще более угрожающей.
По идее, вопросами действенного снижения протестности общества должен заниматься государственный аппарат. В противном случае может запросто возникнуть что-либо а-ля арабская весна и целые пласты высшей бюрократии уходят в политическое (а то и физическое) небытие. Однако на практике государственное управление направлено сугубо на обслуживание интересов государственного аппарата. А общество тем временем задыхается от обилия контролеров и надзирателей, тогда как реальных механизмов контроля общества над государством в Казахстане нет в природе. Перманентная административная реформа в данном фундаментальном аспекте ничего не меняет.
В экспертных кругах Казахстан все чаще сравнивают с Тунисом. Там все знали о дефектах государственного управления, коррупции, которая затрагивала и действующего президента, все большая часть бюрократии не видела перспектив в действующей системе, росла протестность на фоне неработающих социальных лифтов. И всего этого не было видно в социологических опросах. Потом никто не смог даже назвать с чего реально началась жасминовая революция, ведь и за считанные дни до ее начала никаких новых симптомов или трендов не наблюдалось – все функционировало в привычном и опостылевшем режиме.
Мощных генераторов протестности не так уж много, но все они чрезвычайно опасны по своему потенциалу. Образование должно быть нормальным и доступным для всех. Здравоохранение – вторая болевая точка общества – должно быть качественным и доступным для всех. Третий очаг – коммунальные услуги. Люди, которые в принципе не интересуются вопросом цен, им безразлично сколько платить – 1000, 10 тысяч или 100 тысяч в месяц – но и они понимают, что предлагаемые услуги ЖКХ того не стоят. Протест против некачественного ЖКХ и требование нормальных коммунальных услуг объединяет людей, которые живут в аварийных руинах с провалившимися деревянными полами, откуда уже сбежали даже крысы, и людей, которые живут в элитных домах. Неспособность городских коммунальных властей обеспечить уборку снега в зимний период, из-за чего города впадают в транспортный коллапс, также добавляют свою лепту в общую озлобленность.
Фактически последним болтом, на котором в Казахстане удерживается стабильность, остается фигура Нурсултана Назарбаева. У различных групп, которые поддерживают президента, разная мотивация для его поддержки, но она присутствует. Если из общей конструкции убрать еще и лидера нации, то все посыплется как карточный домик. Потому что протестность становится все более единой и вбирает в себя тех людей и социальные группы, которые вообще-то друг друга не переваривают, но из-за общей среды начинают двигаться в одном дестабилизирующем направлении. Протест абсолютно социальный по своему характеру, но он набирает такие масштабы, что может не выдержать политическая система.
Только потому, что в Жанаозене летели пули, в Джезказгане удалось не доводить до этого. Однако маятник качнулся в другую сторону. На фоне истощенных хищническими методами выработки медных руд работодателю все труднее идти на уступки рабочим, а те почувствовали свою силу и открывающиеся перед нею возможности, но плохо представляют себе негативные сценарии развития событий. Нечто похожее на предприятиях «Миттал стил» в Темиртау и Караганде. Куда выведет кривая конфликтов на сырьевых предприятиях – сказать трудно, но верящих в итоговый позитивный сценарий пока меньшинство.
Слухи о монолитности власти разбились о реалии жизни. Когда один идет на разведку, а другой на рыбалку, то практически невозможно составить единый план действий, а госаппарат, разобранный на властно-финансовые группировки по тем или иным клановым признакам, действует именно в подобной манере. Никто из властно-финансовых группировок не озабочен выживанием всей системы – во главу угла поставлено увеличение собственного ресурсного потенциала. Что при этом может рухнуть все здание и задавить обломками – предупреждают считанные единицы.
Просто удивительно, как почти на ровном месте главный банкир страны Григорий Марченко смог взбудоражить население от столиц до самых до окраин одной идеей повышения пенсионного возраста для женщин до 63 лет. Здесь нужно заметить, что люди еще не забыли и не простили государству предыдущего повышения пенсионного возраста, поэтому новый «подарок» оказался совершенно неуместен. Отсутствие перспектив в плане достойной пенсии тоже добавляет градуса общей нервозности и протестности. Приводимые в оправдание повышения пенсионного возраста экономические и финансовые выкладки не выдерживают никакой критики. Достаточно увеличить долю правительства Казахстана в нефтяных проектах на территории страны всего на четверть и про «сэкономленные» деньги вообще можно не вспоминать.
Религиозно окрашенная протестность для Казахстана вообще грозит кошмаром. Что ни говори, а цена человеческой жизни в Степи всегда была выше, чем в оседлых районах к югу или на российских просторах. В этой связи государство даже ментально не готово к противодействию террористам-смертникам, не говоря уже о практической работе. Ведь здесь требуются специально обученные кадры, особая техника, предельно точно выверенные методы борьбы, грамотно выстроенные СМИ и многое другое.
Задача номер один в нынешних условиях – это выработка единых для всех правил игры. Без данного узлового пункта что-либо следующее просто немыслимо, а сила и воля так и останутся сами по себе, не сложившись в силу воли. Сегодня человек может в соответствии с законом построить себе дом, а потом его у него незаконно отнимут, а самого посадят в тюрьму (аналогичная ситуация с любым другим имуществом). Никто из виновных при этом наказан не будет. Такая изначальная вводная сама по себе создает просто армию протестно настроенных людей, чей потенциал из-за опасения быть ограбленным так и не может быть реализован на ниве хозяйственной жизни страны.
Современная ситуация во многом опаснее, чем та, в которой Казахстан находился после распада Советского Союза в начале 90-ых годов прошлого века. Тогда государство не заботилось о своих гражданах, но и не мешало им жить, предоставив свободу действий по широкому кругу вопросов. Прошли годы и государство так и не стало заботиться о населении, зато прибрало к своим рукам большую часть ранее предоставленной свободы. А некомпетентное и коррупционное государственное регулирование на месте былой свободы создает людям болезненные неудобства. Иллюзий на лучшую жизнь больше нет, а протест против существующего порядка вещей просто зашкаливает. Никто снижением протестности на системном уровне не занимается, из-за чего она продолжает накапливаться. А дальше все может случиться как в Тунисе, но совсем с нетунисскими последствиями.
