Крупными мазками
Для начала занимательная деталь: несмотря на комплексный характер нового послания, вопросам внешней политики в нем уделено не слишком много внимания – президент обозначил курс в буквальном смысле крупными мазками. Отчасти это связано с полным отсутствием сформулированных в публичном поле системных документов, связанных с определением генерального внешнеполитического курса. Однако получить некоторое впечатление из высказанных главой государства тезисов вполне возможно.
В частности, президент обозначил неизменность курса, и первым в списке партнеров традиционно фигурирует Россия, что в целом не противоречит ни межгосударственным документам, подписанным за последнее время, ни данным статистики, согласно которым Российская Федерация занимает первое среди иностранных государств место по количеству зарегистрированных юридических лиц на территории республики. В этом контексте ничего нового нет – Астана, вопреки распространенным высказываниям экспертов, по-прежнему сохраняет активный курс на формирование Таможенного союза и Евразийского союза. Интересно другое: после нескольких лет пересмотра внешнеполитической линии в список стратегических партнеров вернулся Китай, причем сразу на второе место. Следом, и это не менее интересно, значатся государства Средней Азии, с которыми Казахстан планирует развивать добрососедские отношения. Это тем более показательно, если учесть, что Средняя Азия начинает постепенно входить во внешнеполитические модели всего Евразийского пространства – прежде всего, в российскую орбиту. Между тем вся история региональных политических и экономических связей буквально изобилует примерами не очень дружественных отношений.
Но самое главное – это взаимоотношения Казахстана со странами Запада. США и Европейский союз в буквальном смысле замыкают список внешнеполитических приоритетов Ак Орды, что в принципе довольно занятно, если учитывать роль и влияние западных компаний на экономику Казахстана. Однако эта очередность тем не менее довольно четко указывает на вектор, который выбран в Астане и, соответственно, позволяет по-новому взглянуть на особенности геополитического моделирования в регионе. В каком-то смысле эта часть послания является ответом немногочисленной группе деятелей, ориентированных на европейский вектор, и закрывает главный вопрос оппозиции – о денонсации соглашений Таможенного союза. И это довольно неплохо, так как указывает на последовательность политики Астаны. Однако есть и не совсем понятные моменты.
НАТО – значит НАТО?
Прежде всего они касаются порядка сотрудничества с международными организациями. Поскольку политика – это гипертрофированный формализм, то не может не вызывать некоторую оторопь список организаций, сформированный с учетом приоритетов сотрудничества. Если с первыми двумя все более или менее ясно (ООН – это глобальная организация, от которой не отказываются даже большие державы, а ОБСЕ закрывало и закрывает внешнеполитические амбиции Астаны), то третьим в списке почему-то значится Северо-Атлантический альянс – НАТО, что в целом противоречит многим доктринальным установкам Астаны.
Вероятнее всего, это связано с проблемой “2014″ – датой вывода войск ISAF из Афганистана и возникающими вследствие этого вызовами безопасности по отношению ко всему региону. Ак Орда, видимо, считает крайне важным для развития всей системы логистики путь вывоза нелетальных грузов из Афганистана посредством морского порта Актау. Также сотрудничество нацелено и на взаимодействие в рамках Каспия, что можно расценить как довольно спорную инициативу, особенно если учитывать позиции каспийских стран по отношению к НАТО.
Вместе с тем обеспечивающая региональную безопасность ОДКБ находится лишь на четвертом месте. А в списке приоритетов организация по коллективной безопасности располагается и вовсе в самом конце. На наш взгляд, эта потеря в статусе целиком и полностью связана с резким ослаблением ОДКБ после приостановления в ней Узбекистаном своего членства. Но вот что важно в этом контексте: при всех прочих главным приоритетом международного сотрудничества Астана считает укрепление региональной и национальной безопасности. Это несоответствие веса организаций заявленным приоритетам указывает на очевидный кризис в военно-политических блоках, которые работают на всем пространстве Центральной Азии. Фактически своим документом Астана подчеркивает сложившийся не слишком понятный статус всех организаций, обеспечивающих региональную безопасность.
Очень интересно соседство ШОС и СВМДА – эти организации замыкают список приоритетных. Если учесть, что ШОС в списке, скажем, китайского лидера Ху Цзиньтао занимает третье место после обязательного ООН и G-20, то складывается довольно занятное впечатление несоответствия ожиданий и политических моделей уже даже в сложившихся организациях. Хотя не поддерживать это решение Астаны довольно сложно: ШОС уже на протяжении последних двух лет демонстрирует крайне слабую международную повестку, фактически выполняя роль Внешторгбанка КНР. Стабилизирующая роль китайских денег – это, безусловно, важный фактор, но вопросы безопасности касаются не только финансовой сферы.
И последний интересный термин из внешнеполитической части Послания – “оборонительное сдерживание”. Это чуть ли не первое упоминание о существовании некоей военно-политической тезисной базы, поскольку сам термин довольно широко трактуется и может означать как военное, так и политическое сдерживание. И что именно имел в виду глава государства под оборонительным сдерживанием – это, видимо, вопрос к Министерству обороны, которое готовит свою часть тезисов по безопасности.
Практика впереди внешней политики
В целом внешнеполитическая линия “Стратегии-2050″ оставляет впечатление сыроватого документа, в котором еще не определено четко, как республика собирается бороться с внешними вызовами. Например, это касается вопросов взаимодействия с Китаем, который, вполне вероятно, начнет выдавливать со своей территории уйгурских сепаратистов. Также совершенно неясны механизмы обеспечения интересов Казахстана в Средней Азии, где у нашей страны объективно существует мощный противовес в лице Узбекистана, который уже сейчас развивается в рамках иных геополитических моделей. Да, делать с этим что-то нужно, но за двадцать лет ни один из аналитиков республики так и не сформулировал, как именно следует действовать в той или иной ситуации. То же самое касается и Киргизии с Таджикистаном. Переговорный потенциал обеих этих республик имеет крайне низкий индекс долгосрочности, и заключение долгосрочных союзов, равно как и достижение важных договоренностей фактически невозможно ни с действующими, ни с будущими элитами – просто в силу нестабильности избранных систем власти. Как будет осуществляться межгосударственное сотрудничество? В рамках оборонительного сдерживания?
Из плюсов можно выделить последовательность позиций Астаны в отношении интеграционных союзов и понимание китайского фактора – в конце концов, с Китаем необходимо разговаривать и двигаться в рамках парадигмы, которая задается сначала основными союзами, а затем – основными границами. В этом контексте Китай находится на своем месте, важно только отдавать самим себе отчет в том, что Поднебесная придерживается крайне практичной политической позиции. Впрочем, и президент подчеркнул важность прагматических принципов во внешней политике. Они в Послании находятся на первом месте.
