На берегах степного моряСравнение степи с морем – не только поэтическая метафора: поражающая воображение своей ширью она, безусловно, также прекрасна, но и весьма опасна своими бескрайними просторами: знойная и безводная летом, взбудораженная многодневными буранами зимой степь, как и море, имела даже своих уничтожавших торговые караваны «пиратов». Такова была Киргизская степь (Казахстан), бьющая «прибоем» своих желтых ковыльных клиньев среди каменных отрогов Южного Урала и башкирских лесов. За тысячи верст за ней – базары Бухары, Гиждувана, Вабкента, Гиссара и Самарканда…Желанный порт и пристанищеВ 1723 г. Петр I высказывает идею необходимости налаживания тесных контактов со Средней Азией. Вскоре она становится основополагающей для русской политики в этом регионе: выдвижение государственных границ к Аральскому морю, строительство здесь портов и торговля водным путем (по Амударье и Сырдарье) с Бухарой, Водокшаном (Бадахшаном) и Индией стали первыми шагами ее конкретной реализации.
Правильность выбранной линии подтверждала и реакция на нее населявших Киргизскую степь казахов (или, как их тогда называли, киргиз-кайсаков). В сентябре 1730 г. императрице Анне Иоанновне пришло послание от хана Младшего (Малого) казахского жуза Абулхаира с просьбой «принять его с подвластными ему людьми в российское подданство». Численность своих подданных хан определял в «40000 кибиток», а размеры владений простирал на юг до… Ташкента!
Коллегия иностранных дел (тогдашний МИД России), тщательно рассмотрев прошение, пришла к выводу, что «вышеназванных кайсаков в подданство ее Императорского Величества принять на упомянутых требуемых ими кондициях можно. И никакой опасности или предосуждения от этого интересам ее Императорского Величества не предусматривается. Что же они обещали давать ясак (налог), то рассуждается брать сий, ежели они что сами давать станут, а неволей ничего не требовать, хотя они ничего тех податей платить бы непохотели». 20 февраля 1731 г. была подписана императорская грамота, по которой хан Абулхаир вместе со своими подданными вошел в подданство российское.
Для принятия присяги к хану был отряжен переводчик Коллегии иностранных дел Алексей Тевкелев – один из самых талантливых российских дипломатов «восточного направления». В течение двух лет пребывая, по его словам, «в смертельной опасности и голодном терпении», А. Тевкелев кочевал вместе с казахами от Уральских гор до Аральского моря и песков Кызылкумов. В 1733 г. он привез в Петербург свои предложения по поводу принятия в подданство всего казахского народа вплоть до границ Цинской империи.
Одно из них содержало просьбу степняков-кочевников построить на Южном Урале город, который был бы не только торговым центром со Средней Азией, но и имел бы сильный гарнизон для защиты казахов от постоянно нападавших с востока кочевников-джунгар.
Развивая эту мысль, статс-секретарь Сената И.К. Кириллов представил к рассмотрению правительства проект о задачах России на Востоке. Проект был «высочайше одобрен», и для его осуществления в 1734 г. Российской Академией наук была организована специальная экспедиция. Первоначально она получила название «Известной», а позже – «Оренбургской экспедиции». Задачи перед ней стояли обширные и не только научные. Главной из них, как мы бы сейчас сказали, была «выработка научных рекомендаций по освоению края». Именно поэтому в ее состав были включены историк, астроном-математик, ботаник, геодезист, мастера по рудному делу, художник и студенты Славяно-латинской академии для организации школы.
Но экспедиция не только рекомендует, но и исполняет – основывает укрепленные городки, форпосты, вглубь степи выдвигаются пограничные станицы казачьих войск. И, наконец, главный итог работы экспедиции: 31 августа 1735 г. на р. Ори основывается административный и торговый центр края – Оренбург. Через несколько лет город перенесут на новое, более удобное место – на правый берег р. Яик (Урал), где рядом с ним будет сооружен огромный каменный прямоугольник знаменитого оренбургского Менового двора, способного принять в свои насыщенные гостиницами, складами, конюшнями и лавками недра сразу десятки крупных среднеазиатских караванов. Недаром современники начинают сравнивать Оренбург с «желанным пристанищем и портом» на берегу сухопутного степного моря для всех торговых маршрутов из глубин Азии в Россию.
Вместе с тем с самого момента своего основания и в течение 140 лет Оренбург играл важную роль в дипломатических отношениях России со среднеазиатскими государствами, да и не только с ними, являясь одновременно форпостом и открытой дверью на Средний Восток. Этой роли во многом способствовал и национальный состав населения вновь осваиваемого края. По данным современников, к моменту присоединения территории к России здесь проживали многочисленные диаспоры бухарцев, хивинцев, бадахшанцев. Среди них была даже особая прослойка, носившая название «служилых тезиков»! Все эти люди оказались на Южном Урале, кто по делам торговым, а кто и представляя разгромленную в междинастической борьбе за ханские престолы политическую эмиграцию. Но каковы бы ни были причины появления здесь этих людей, новые подданные, владевшие десятками восточных языков и сохранившие связи со своей родиной, были хорошим подспорьем для налаживания дипломатических отношений с Хивой, Бухарой, Кокандом, Кашгаром, Афганистаном.
Купцы и шихмейстерыВзаимоотношения любых независимых государств всегда крепятся на взаимной выгоде – это аксиома международной жизни. Не были исключением в этом плане и отношения России с государствами и народами Средней Азии в первой половине XIX в. С основанием Оренбурга торговые отношения выходят на новый уровень, приобретая характер «сухопутной навигации» в Киргизской степи (Казахстане), идущей с «первых весенних» до «последних зимних» караванов. Сам Оренбург – центр огромной губернии на Южном Урале быстро обрастает «татарскими слободами», где, помимо самих татар, в большом количестве переселяющихся из Казани, живут десятки бухарских купцов с семьями, дальними родственниками и прислугой.
Еще не ясны были границы нового края, занимавшие в окружности более 5500 верст, еще на «живую нитку» сшито его управление, а Василий Татищев (сменивший на посту руководителя Оренбургской экспедиции И.К. Кириллова) посылает в Среднюю Азию первого своего посла: в 1738 г. в Ташкент отправляется поручик Миллер «исхлопотать беспошлинной торговли для русских купцов» и съездить в бухарские города для оценки «торговых перспектив».
А вот какой интересный факт зафиксировал вице-губернатор Оренбургской губернии известный специалист по Средней Азии середины XIX в. Яков Ханыков: «Немедленно по заложению Оренбургской пограничной линии основатель ее Кириллов занялся проектом об открытии сношений через Аральское море и Амударью с Индией. Преемник же его – Неплюев представил правительству полный проект под названием «Каким способом могут послужить к распространению Оренбургской коммерции в Бухарию до Индии», который был одобрен и для торга с Индией дана привилегия (т.е. лицензия. – Ред.) на 15 лет торговой компании, составленной из оренбургских купцов Журавлева, Твердышева, Кикина, Макарова, Мавродина и Абдуллы Хамзина. Последний в 1750 г. отправил в Индию через Среднюю Азию для опыта два каравана с товарами на 8000 рублей. Они благополучно достигли своего назначения и выгодно распроданы. Находившиеся же при них приказчики-магометане пробрались на возвратном пути в Мекку».
О размахе русско-среднеазиатской торговли первой половины XIX в. красноречиво говорят цифры. Опасаясь утомить читателя, все же приведу некоторые из них. Через Оренбургскую и Троицкую таможни (они «переваривали» основной поток среднеазиатской торговли) в 1818 г. прошли караваны на 7638 верблюдах (15589 тюков), в 1819 г. – на 8947 верблюдах (15834 тюка). Доход только от пошлин (а они были с 1817 г. небольшими) составил астрономическую по тем временам сумму - 1 267 027 рублей с четвертью копейки!
Но взаимовыгодность русско-среднеазиатских контактов не исчерпывалась для стран региона лишь торговлей. В 1797 г. от правителя Ташкента Юнус-ходжи императору Павлу I поступила просьба прислать двух человек «искусных в металлургии для опробования найденных в моем владении пяти рудников». В Ташкент вскоре были посланы унтер-шихмейстер (т.е. специалист по геологии и горному делу) Т.С. Бурнашев, уже побывавший там за несколько лет до того, и его коллега М. Поспелов. В течение трех месяцев они работали по оценке месторождений в окрестностях Ташкента. Рассказывая о геологической разведке в долине р. Чирчик, они сообщали, что им, к сожалению, не удалось обнаружить месторождений золота или богатых залежей руд.
«Флибустьеры» степного моряСовершенно очевидно, что торговля между Бухарой, Хивой, Кокандом и Россией была выгодна всем ее участникам. Но на этом пути были свои специфические сложности. Одна из них, и немаловажная, заключалась в том, что торговые караваны нередко подвергались ограблению со стороны кочевников – казахов и туркмен. Караваны страдали также и от притеснения хивинских отрядов.
Небезынтересно в этом плане отметить, что в делопроизводстве Министерства иностранных дел были заведены специальные дела под характерным названием «Сведения о приходящих, отходящих и ограбленных(!) караванах». Раскроем, к примеру, дело за 1843 г.: «7 января киргизы-адаевцы отбили у хивинского каравана, покинувшего осенью 1842 г. Оренбургскую линию, 142 верблюда с товарами русских, бухарских и хивинских купцов». На рубеже 1842-1843 гг. лишились имущества два татарских купца, следовавших в Среднюю Азию. Весной 1843 г. хивинцы разграбили бухарский караван, перерезав почти всех купцов. В это же время вооруженный отряд казахского султана Кенисары Касымова разгромил караван из 1000 верблюдов, который шел из Ташкента в Петропавловск. Бывали годы, когда пройти невредимым с караваном из Бухары или Коканда до Оренбурга или Омска считалось большим счастьем – степные дороги оказывались блокированы почти полностью!
На этом фоне понятны нескончаемые «степные войны», которые были вынуждены вести практически все оренбургские и западносибирские генерал-губернаторы. Вот как описывает обстановку в степи военный историк начала прошлого века Михаил Терентьев: «В 1807 г. генерал-майор Герценберг с 1030 чел. и тремя орудиями был послан из Оренбурга для захвата султана Каратая и освобождения бухарского каравана. Достигнута была только последняя цель. В 1809 г. атаман Уральского казачьего войска Бородин с 400 казаками напал на адаевцев (один из казахских родов, на побережье Каспийского моря. – Ред.), занимавшихся морским разбоем и истребил у них 20 лодок». В 1819 г. майор Кадомцев с 200 казаками ходил на реку Тенгриберген для освобождения каравана хивинского, остановленного киргизами…»
Бухарские власти тоже заботились о безопасности путей сообщения, но только в пределах ханства или рядом со своей северной границей. Таким образом, обеспечение безопасности торговых связей почти целиком ложилось на плечи властей пограничных губерний России и стоило, судя по размаху постоянных круглогодичных военных «поисков», «рейдов» и «рекогносцировок», очень недешево!
