70 лет назад состоявшийся в конце февраля – начале марта 1954-го пленум ЦК КПСС принял решение о начале освоения целинных и залежных земель. Основной фронт работ пришёлся на нашу республику и вызвал серьёзные в ней изменения, в том числе политические. В современном Казахстане к целинной эпопее относятся крайне неоднозначно, всё более преобладающей становится точка зрения, что, ничего, кроме вреда, она не принесла. И что даже могло быть ещё хуже – вплоть до потери значительной части территории. Но так ли это на самом деле?
Из-за освоения целины была прервана только-только начавшая зарождаться традиция назначения на высший в республике пост представителя титульного этноса. С середины 1920-х, когда фактическая власть перешла к первым секретарям сначала крайкома, а потом республиканского ЦК партии, эту должность занимали исключительно «варяги» – Филипп Голощёкин, Левон Мирзоян, Николай Скворцов, Геннадий Борков. И только после войны, в 1946-м, настал черёд казаха – Жумабая Шаяхметова.
На этом посту он пробыл как раз до февраля 1954-го, и решение о его смене на посланца из центра Никита Хрущёв принял именно в связи с началом предстоящей масштабной кампании. Дело в том, что Шаяхметов возражал против распашки значительных площадей, полагая, что это приведёт к подрыву кормовой база животноводства. Позже Хрущёв в своих мемуарах писал: «У меня сложилось впечатление, что здесь имели место политические, точнее, националистические мотивы. Шаяхметов понимал, что если увеличить площади под зерно, то обработать их казахи сами не смогут и что… придется звать на помощь добровольцев, желающих поехать на освоение целинных земель. А он этого вовсе не хотел, ибо тогда еще сильнее снизится удельный вес коренного населения в Казахстане».
Первым секретарём ЦК Компартии Казахстана стал Пантелеймон Пономаренко, украинец с Кубани, ранее руководивший Белорусской ССР, а вторым – Леонид Брежнев, русский, родившийся и много проработавший на территории Украины. Этим двойным назначением Кремль нарушил издавна соблюдавшееся негласное правило, согласно которому одним из двух «главных» секретарей республиканского ЦК должен был быть представитель коренного этноса. С 1925-го по 1946-й вторыми в партийной иерархии Казахстана были Султанбек Ходжанов, Измухан Курамысов, Садык Нурпеисов, Салькен Дауленов и тот же Шаяхметов. Затем последний возглавил ЦК, а следующими по рангу стали сначала Сергей Круглов, потом Иван Афонов, то есть русские.
Пономаренко считался выдвиженцем Георгия Маленкова, который во второй половине 1930-х оказался одним из наиболее приближённых к Сталину, а после смерти вождя возглавил Совет министров СССР, тем самым составив как бы дуумвират с Хрущёвым. Но в начале 1955-го последний сместил Маленкова с поста главы правительства и занял его сам. Таким образом, он сосредоточил у себя всю полноту власти.
Скорее всего, причина заключалась в том огромном значении, которое Хрущёв придавал подъёму целины (в тот период он приезжал в Казахстан чаще, чем в любую из других республик Союза). И ради своего детища он пожертвовал традициями, сложившимися в кадровой политике партии. Лишь после того, как Яковлева сменил Николай Беляев, вторым секретарем избрали коренного – Фазыла Карибжанова, который ранее достойно проявил себя сначала как министр сельского хозяйства, а потом как секретарь ЦК по аграрным вопросам, отвечавший в том числе за дела на целине.
С другой стороны, пребывание Брежнева на высоких постах в нашей республике впоследствии принесло ей немало пользы. После смерти Сталина в 1953-м он, некогда один из секретарей ЦК КПСС, оказался задвинутым на задний план, занимал малозначащую должность заместителя начальника Главного политуправления Министерства обороны СССР и сильно переживал по этому поводу, даже заболел. Назначение в Казахстан стало для него возвращением в большую политику и трамплином к последующему карьерному взлёту. Этого он никогда не забывал, а подъёму целины посвятил одну из трёх своих книжек, рассказывающих о важнейших вехах в его биографии (их писали другие авторы, а тираж каждой составил 15 миллионов экземпляров).
К слову, буквально через месяц после «октябрьского переворота» 1964-го, когда Хрущёва сместили со всех постов и Брежнев стал генсеком, Кунаеву вернули должность первого секретаря ЦК. Её Димаш Ахмедович потерял двумя годами ранее: тогда по воле Никиты Сергеевича во главе Казахской ССР оказался Исмаил Юсупов.
Позже, в 1971-м, Кунаев был избран членом Политбюро ЦК КПСС, которое принимало все ключевые для страны решения, – такой чести среди союзных республик в позднюю советскую эпоху удостаивались только Казахстан и Украина (Россию, не имевшую своей партийной организации, в нём представлял председатель Совета министров РСФСР), что должно было свидетельствовать о их особом политическом статусе. Здесь тоже, конечно, не обошлось без протекции Брежнева.
Ещё один негатив в отношении освоения целины нагнетался и продолжает нагнетаться в связи с якобы существовавшими планами отчленения от нашей республики её северных земель. Дескать, именно такие далеко идущие цели преследовало создание в конце 1960-го года Целинного края, в состав которого вошли Северо-Казахстанская, Кустанайская, Павлодарская, Кокчетавская и Целиноградская (так они тогда назывались) области. Их суммарная площадь составляла около 600 тысяч квадратных километров – это пятая часть всей территории республики.
Эта тема не нашла никакого отражения в воспоминаниях ни Хрущёва, ни Кунаева. Последний в то время, в начале 1960-х, возглавлял республику и, конечно, знал бы о таких планах, если бы они вынашивались. А при написании мемуаров ему, находившемуся на пенсии, ничто не мешало рассказать о них (первая его книга была издана в 1992-м, уже после распада СССР, вторая – в 1994-м). Ведь посвятил он большой абзац, например, тому, как Хрущёв собирался передать Туркмении полуостров Мангышлак.
При этом Кунаев, по его воспоминаниям, возражал против предложения Хрущёва ввести в Казахстане краевое деление вместо областного, передать Карагандинскую область в состав Целинного края и т.д. А вот о намерении отнять у нашей республики её северные территории – ни слова. Кстати, вслед за Целинным были образованы ещё два края – Западно-Казахстанский и Южно-Казахстанский. Тоже с перспективой отчленения?
Тем не менее, эта тема постоянно будируется, особенно в привязке к Жумабеку Ташеневу. Тот факт, что он в конце 1961-го, всего через год после своего назначения, был снят с должности председателя Совета министров республики, многими сегодня преподносится исключительно как реакция Хрущёва на его активное неприятие идеи, связанной с Целинным краем. Мало кем рассматриваются другие версии: например, что за отставкой Ташенева мог стоять Кунаев, который видел в нём конкурента – и небезосновательно, поскольку тот, судя по всему, имел большие амбиции. А то, что их отношения были очень сложными, явственно просматривается и из характеристики, данной ему Кунаевым («неуживчивый характер, невыдержанность, чванливость»), и из нынешних пикировок между родственниками двух этих политических деятелей прошлого.
Попытки возвести тогдашнего главу правительства на пьедестал зашли настолько далеко, что ему приписывают произнесённые публично слова, после которых никто не стал бы с ним церемониться. Например, при обсуждении вопроса о Целинном крае Ташенев якобы заявил Хрущёву: «Если будут нарушены положения Конституции, то мы будем вынуждены обратиться в международные организации!». Возможно, за такой демарш его бы не расстреляли (всё-таки Сталина уже не было в живых), но отправить лет на пятнадцать в сибирскую тундру валить лес могли запросто. И уж тем более после подобных высказываний ему наверняка светило исключение из партии, а значит, невозможность занимать любые ответственные должности.
В качестве доказательства этого утверждения стоит напомнить о судьбе Павла Исаева, который примерно в те же годы работал первым секретарём Карагандинского обкома. В 1959-м за то, что он «проморгал» массовые беспорядки в Темиртау, его исключили из рядов КПСС, и он был вынужден трудоустроиться простым мастером на металлургический завод в родной для себя Свердловской области.
То есть, налицо очередной исторический миф.
