22 января генеральный секретарь ООН Антониу Гутерреш заявил о четырех «всадниках Апокалипсиса», угрожающих миру: «высочайшей геостратегической напряженности», «растущем глобальном недоверии», климатическом кризисе, и «темной стороне цифрового мира». При этом за прошедший год международная обстановка в сфере безопасности ощутимо ухудшилась. Важнейшие события 2019 года, повлиявшие на установление текущей ситуации, проанализировал независимый военный обозреватель Александр Ермаков.
К сожалению, наш прошлогодний прогноз сбылся: уже 1 февраля 2019 г. США официально заявили о том, что начинают процедуру выхода из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Россия, естественно, ответила симметрично. 2 августа, после окончания прописанного в Договоре шестимесячного периода, ДРСМД, действовавший чуть более тридцати лет, прекратил свое существование.
Пропаганда США обусловила такие действия якобы имевшими место грубыми нарушениями России. Медийная кампания продолжалась примерно два года, но за это время так и не были опубликованы якобы имевшиеся убедительные доказательства. Но монотонного повторения обвинений и общего тяжелого фона международных отношений оказалось достаточно, чтобы продавить (надо сказать, не без труда) одобрение европейских союзников по НАТО. Без их согласия выходить было неудобно, да и часть американской политической элиты требовала не отталкивать Европу.
Впрочем, кроме упоминания российского вопроса США вполне откровенно говорили о том, что ракеты средней дальности необходимы для сдерживания Китая, не ограниченного положениями Договора.
Через две недели после окончания действия ДРСМД США провели испытания того, что в официальных пресс-релизах назвали «прототипом мобильного комплекса с крылатой ракетой средней дальности». На деле для демонстрации налогоплательщикам и избирателям того, как усиленно родная армия и промышленность бросились догонять русских и китайцев, в морском испытательном центре на обычный прицеп взгромоздили вертикальную пусковую установку стандарта Mk.41 (Договор разрешал стационарные наземные аналоги корабельных пусковых установок для удобного испытания крылатых ракет, и одной из них воспользовались) и запустили из нее обычный «Томагавк». Получившаяся конструкция восемь метров высотой (естественно, нескладывающаяся) на «мобильный комплекс» тянула с трудом, что впрочем, не мешало российским политикам не раз отметить, что такие скорые испытания доказывают, что американцы давно занимались разработкой нарушающих ДРСМД ракет.
Самое смешное тут, что конструкция как раз выглядит как то, что можно сделать за две недели, а то, что американцы разрабатывают новые ракетные комплексы, они сами публично не раз заявляли – и даже за два года до выхода из Договора открыто прописывали в военном бюджете (разумеется, с оговорками: если Россия одумается, они все отменят), так как теоретическая разработка не была запрещена. В конце 2019 г. к чисто показушному августовскому испытанию добавилось уже более дельное: испытание баллистической ракеты средней дальности. Если быть точным, вероятнее всего, испытывались управляемая головная часть и система наведения, а в качестве ускорителя использовалась ступень ракеты-мишени.
В 2020 г., Россия, вероятно, ответит испытаниями своих новых ракетных систем, в первую очередь сухопутной пусковой установкой для крылатых ракет «Калибр».
Впрочем, ситуация не совсем депрессивна: предложение Владимира Путина ввести мораторий на развертывание новых комплексов вызвало ограниченный, но публичный интерес у французского лидера, что демонстрирует готовность европейских стран поступиться демонстративной «союзной солидарностью» ради безопасности на континенте.
Одной из застарелых ран Евразии, без сомнения, остается Афганистан, мира в котором не было уже сорок лет. Американскому военному присутствию в этой стране в 2019 г. исполнилось 18 лет: это самый долгий военный конфликт в американской истории. Война уже стоила Штатам почти триллион долларов, более 2300 убитых и вдесятеро больше раненых. И уже давно понятно, что победы в формате искоренения Талибана и иных террористических группировок добиться невозможно: правительственные и иностранные силы более-менее удерживают города (с периодическими обидными пощечинами от рейдов талибов), но безнадежно потеряли многие сельские и горные районы.
Одним из предвыборных лозунгов Дональда Трампа было окончание афганской войны. При новой Администрации начались прямые переговоры с Талибаном* об условиях вывода американских войск. Понятно, что, при желании, относительно небольшой контингент из 13-14 тыс. американских военных можно вывести быстро, но, разумеется, не хотелось бы, чтобы это выглядело бегством. Возможное быстрое падение деморализованного афганского правительства и вовсе станет серьезным ударом по имиджу США.
Выработка формулы постамериканского существования страны требовала от противников давления друг на друга, и, как бы парадоксально это ни звучало, но мирный процесс параллельно способствовал повышению интенсивности боевых действий и даже росту американского контингента.
В конце декабря, впрочем, вновь заговорили об успехе в переговорах и планах сократить контингент примерно до 8,5 тыс. человек уже в ближайшее время. Учитывая то, как начиналась эта война, крайне иронично, что на Талибан* планируют возложить в том числе и задачу борьбы с террористическими группировками (в частности, с присягнувшими ИГ*, с которыми у талибов отношения не задались).
Если в Афганистане выход из тупика все еще далек, то для Сирии 2019 г. стал уже почти победным. Да, все еще заполнена различными группировками, в том числе и явно террористическими, «зона деэскалации Идлиб», на нефтяных полях на северо-востоке сохраняется американское присутствие, курды мало подконтрольны, а Турция реализует свой проект приграничной «зеленой зоны». Неясны и перспективы конституционной реформы, послевоенной нормализации и пробивания международной изоляции.
Однако все эти трудности – ничто по сравнению с ситуацией 2014-2015 гг., когда скорое окончательное падение правительства казалось весьма вероятным.
Очевидно, что благодаря российской и иранской помощи в войне достигнут решительный и бесповоротный перелом. Сирия постепенно сходит с первых страниц новостных агентств, с победой там России, Ирана и Башара Асада вынуждены смириться даже ранее принципиальные противники.
Примером скоропалительного и быстро забытого мировыми масс-медиа военного столкновения может служить индо-пакистанский конфликт в спорном Кашмире в конце февраля – начале марта 2019 г.
Причиной столкновения стала террористическая атака смертника 14 февраля, в ходе которой погибли 40 индийских полицейских. Хотя ответственность взяла на себя группировка Джаиш-е-Мухаммад, Индия обвинила Пакистан, поскольку не без оснований считает, что как минимум ряд исламистских группировок, действующих в Кашмире, пользуется поддержкой пакистанского правительства или даже непосредственно управляется его спецслужбами.
Учитывая, что у власти находилась активно эксплуатирующая националистическую повестку коалиция НДА (Национальный демократический альянс) под руководством Нарендры Моди, ответ был жестким как никогда. Индийская авиация нанесла удары по целям, заявленным как лагеря террористов, причем даже не на спорной территории, а в относительной глубине Пакистана. Несмотря на серьезное планирование рейда и использование современного авиационного вооружения (непосредственно удары наносили «Миражи 2000» французского производства) нельзя сказать, что он окончился успешно. Судя по опубликованным пакистанской стороной фото, как минимум часть объектов не была поражена, а в ходе разыгравшегося воздушного боя был сбит МиГ‑21бис ВВС Индии, летчик был пленен, но вскоре отпущен. Кроме того, индийские зенитчики по ошибке сбили свой вертолет Ми‑17 с шестью военными на борту, которые погибли.
На границе активизировались артиллерийские дуэли и риск полномасштабного конфликта двух ядерных держав оказался крайне велик.
К счастью, обе стороны, вероятно, понимали опасность неконтролируемой эскалации, да и первые результаты позволили обеим странам объявить себя победителями, так что постепенно конфликт удалось потушить. Впрочем, он имел далеко идущие последствия. 31 октября вступило в силу историческое решение индийского правительства об отмене для Джамму и Кашмира привилегированного статуса штата. Пониженные до союзных территорий регионы потеряли атрибуты частичной автономии. Нельзя исключать, что в будущем это будет способствовать новым столкновениям.
Эта история несколько комична, но до сих пор привлекает столько внимания, что не упомянуть ее нельзя. В конкурсе на перспективный ЗРК для Турции на определенном этапе фаворитом оказался российский С‑400. Возможно, само по себе это не привело бы к серьезным последствиям: прежде победителем уже официально объявляли китайский комплекс, но потом отказались от этого решения. Высказывались мнения, что это было частью давления на США с целью получения более выгодного предложения. Но все совпало с попыткой военного переворота в Турции 15‑16 июля 2016 г., который, по крайней мере по мнению Реджепа Эрдогана, был поддержан Вашингтоном. Результатом стал резкий разлад в отношениях, и в 2017 г. в пику США Турция подписала контракт на приобретение С-400.
Сделка союзника по НАТО с принципиальным противником по закупке дорогостоящих вооружений вызывала все нарастающую критику в Вашингтоне.
Она достигла пика летом 2019 г., когда первые комплексы были переданы заказчику. В ответ США реализовали свою угрозу заморозить поставки истребителей F‑35. Уже оплаченные самолеты, на которых в учебном центре в Штатах проходили подготовку турецкие летчики и техники, были поставлены на прикол. В принятом в конце декабря военном бюджете США содержался запрет на передачу истребителей, и были выделены деньги на выкупку находящихся в постройке самолетов, предназначенных для турок (неясно, будут ли они складированы, оставлены себе или перепроданы).
Турецкая сторона посчитала эмбарго крайне оскорбительным, хотя и не предприняла пока серьезных ответных мер – часто как возможное ответное действие называется приостановка работы крупной авиабазы НАТО Инджирлик. Кроме того, перед Турцией острее встал вопрос обновления своего авиапарка, для чего активизированы работы над истребителем своей постройки и оцениваются возможные закупки в других странах, в том числе и в России. Подобный пример разлада между ключевыми игроками в НАТО интересен как сам по себе, так и по последствиям для отношений Россия – НАТО и ситуации в Сирии.
