27 октября 80 лет со дня рождения одного из самых русских и ни на кого не похожих актёров. Человека, о котором говорят и пишут с большой буквы, осуществившего свою мечту – быть первым!
С мятежного и непокорённого Уленшпигеля, ставшего первым театральным символом свободы, началось стремительное восхождение актёра, блестяще владеющего мастерством мима, акробата и вокалиста. И этот символ свободы был не какой-нибудь герой-красавец, а обыкновенный парень, такой же, как сидящие в зале. Человек из вечности и из сегодняшнего дня. Но чтобы родился артист Николай Караченцов, в «Театр имени Ленинского комсомола» должен был прийти режиссёр Марк Захаров. Театроведы и историки театра подлинным началом «ленкомовского чуда», длившегося четыре десятилетия, считают знаменитый спектакль «Тиль» (пьеса Григория Горина, по роману Шарля де Костера) с музыкой Геннадия Гладкова и текстами Юлия Кима. Отточенное сочетание музыкальной и пластической форм с проникновенной одухотворённостью позволяло Караченцову сделать то, что было не под силу другим. Затем молодой артист с полной отдачей играл и Кота Базилио в «Золотом ключике» по Алексею Толстому, и Алексея в «Оптимистической трагедии» Всеволода Вишневского, Смерть и Главу рейнджеров в спектакле по пьесе Пабло Неруды «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», Лаэрта в «Гамлете» Уильяма Шекспира, Меншикова в «Шуте Балакиреве» Григория Горина... Но самым известным и непревзойдённым навсегда останется созданный им романтический образ графа Резанова в «Юноне и Авось». Вознесенский, Рыбников и Захаров воздвигли нерукотворный памятник себе и Николаю Караченцову, сочинив одну из первых советских рок-опер, покорившую мир и ставшую визитной карточкой «Ленкома» и его ведущего артиста. Кстати, именно Караченцов придумал это слово – «Ленком», предложив воспользоваться городским фольклором и уйти от пафосного названия Театр имени Ленинского комсомола.
Захаров собирал в ленкомовскую труппу не просто талантов, он собирал личностей: из Саратова в «Ленком» приехал Янковский, из Маяковки пришёл Леонов, из Сатиры – Пельтцер, ненадолго ушёл вслед за Эфросом и навсегда вернулся Збруев, на студенческом показе приглянулся Абдулов... Караченцов в театре уже был. Он играл в том числе и у Эфроса, но эфросовским актёром, в отличие, например от Збруева, Караченцов не стал. Зато стал подлинно захаровским:
«Николай Петрович Караченцов стал именно тем самым тараном, что пробил брешь в стене, отделяющей старый Театр имени Ленинского комсомола от нового московского «Ленкома».
Успех «Тиля» во многом определялся новым молодым героем, актёром синтетического свойства, прекрасно владеющим, помимо прочего, пластикой и вокалом. А остальное прочее заключалось в чрезвычайно насыщенной, агрессивной и артистической подвижности, то есть том бесценном даре, который прежде назывался на театре темпераментом.
Организм Караченцова поначалу, казалось, вот-вот сломается под нагрузками, выпавшими на его долю. Несколько раз срывался голос, но он его восстанавливал не столько специальными упражнениями, сколько своим неистовым потенциалом.
Когда кто-нибудь спрашивал: «А где сегодня Караченцов?» – я всегда задумчиво смотрел на географическую карту. По-моему, мастер разбил её на квадраты и, решив, что сделан из нержавеющей стали, постоянно где-то вращается – среди океанов, материков, съёмочных площадок, дворцов спорта, концертных залов. Но иногда мы случайно виделись в театре».
Караченцов поступил в труппу Театра имени Ленинского комсомола, окончив в 1967 году Школу-студию МХАТ. И в кино он начал сниматься в том же, 1967 м, году. Это был фильм «Штрихи к портрету Ленина», затем были «Старший сын», «Собака на сене», «Приключение Электроника», «Следствие ведут знатоки», «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», «Трест, который лопнул», «Остров сокровищ», «Белые росы» и другие. Талант Караченцова был столь ярким и многогранным, что каждый его выход на сцену или появление на экране становились культурным событием и праздником для зрителей. А он считал каждодневным праздником свою жизнь в «Ленкоме», который всегда называл домом. А о профессии говорил, как об особой миссии, однако всегда без всякого позёрства:
«Если человек, выйдя после спектакля, пусть на микрон, но становится другим и лучше, значит, не зря существует театр, его великая просветительская, воспитательная и очистительная миссия. Даже если я играю отрицательную роль, мой зритель всё равно станет лучше, пусть на те два часа, что идёт спектакль. Но произойдёт его «вознесение» лишь в том случае, если я хорошо сыграю отрицательную роль. Тогда-то он поймёт, до какой мерзости может дойти человеческая душа и как страшно стать таким. Но я актёр, я только голос. И ежели я вижу боль человеческую, не могу о ней молчать, мне надо успеть о ней прокричать на весь мир, успеть, пока я живой».
Караченцов никогда не скрывал, что хотел быть первым артистом. Он царил и властвовал не только в своём знаменитом на весь мир театре. Сколько создано им героев, олицетворяющих яркое обаяние мужской силы и заразительного темперамента! Более сотни ролей сыграно в кино. Миллионы зрителей восхищались его мастерством в фильмах «Благочестивая Марта», «Собака на сене», «Человек с бульвара Капуцинов». Его голосом говорил Жан-Поль Бельмондо. Когда наступило время телесериалов, актёр украсил и их. Снявшись в «Петербургских тайнах» по роману Всеволода Крестовского, говорил о своём герое как о русском Робин Гуде, вобравшем в себя почти детскую наивность и лихую мужественность. «Такие люди – нравственный ориентир в обществе. Это по мне!» – говорил он о своём герое Коврове. Гордился, что сериал получил премию «ТЭФИ».
Именно Караченцов, один из первых, показал нам, что поющий драматический артист – явление абсолютно уникальное. Он не представлял свою жизнь без музыки. Своеобразной визитной карточкой стала его песня «Леди Гамильтон». Затем все запели вместе с ним «Кленовый лист». Однако Николай Петрович не скрывал, что при всей любви к кино и эстраде главным для него остаются сценические подмостки. «Театр – мой бог, – не раз повторял он. – Ни в одном искусстве нет такого живого контакта со зрителем». Даже в кинематографе его существование было невероятно приближено к театральному. Особенно в «Старшем сыне», где Караченцов снялся с любимым партнёром по родному театру Евгением Леоновым.
27 февраля 2005 года разделило жизнь артиста на до и после. Полёт этой большой, заряженной энергией таланта и зрительской любви «кометы» под названием Николай Караченцов был жестоко прерван автомобильной катастрофой. И для ленкомовцев во главе с Марком Захаровым это стало ударом наотмашь. Заслуженная артистка России Анна Большова – актриса, с которой Николай Караченцов выходил на сцену «Ленкома» в спектакле «Юнона и Авось»:
«Николай Петрович – это удивительное явление в нашем театре и в нашем кино. Наверное, даже больше в театре. Потому что артистов с таким темпераментом, с такой харизмой предельно мало. Такие отчаянные и романтические герои – это большая редкость по нынешним временам. И та невероятная, яростная отдача, с которой Николай Петрович существовал в профессии, неважно, в какой роли, то отчаяние, с которым он бросался в свою творческую волну. – это просто что-то невероятное и уникальное. Энергия, которая от него шла, которая тебя питала и которую он щедро дарил окружающим, не сравнима ни с какой другой! Конечно, не могу не сказать про «Юнону и Авось», потому что мне посчастливилось играть именно с ним несколько лет. То невероятное погружение в спектакль, которое я получила, играя с Николаем Петровичем, дорогого стоит! Его партнёрство забыть нельзя так же, как и его неозвученные советы и замечания... Это было такое незримое обучение, которое происходило на сцене и давало тебе возможность набираться опыта. Притом что он был невероятно деликатный, очень тонкий, внимательный, надёжный партнёр. И в жизни он таким человеком был. С ним было невероятно надёжно. Этот бесценный опыт общения навсегда со мной. Известие, что Караченцов попал в смертельное ДТП, настигло меня в машине. Я ехала на концерт, где должна была петь легендарный романс из «Юноны и Авось». Душили слёзы. Невозможно было спеть строки «Я тебя никогда не забуду. Я тебя никогда не увижу…»
Караченцов любил повторять: «Мужчина не имеет права соединять слова «я» и «устал». Он может один раз в жизни сказать: «Нет больше сил!» – и умереть». Мы верили, что силы его ещё долго не иссякнут… Увы. Но сила и обаяние таланта, его личности, сыгранных им ролей не иссякнет в зрительских сердцах!
