После январских событий на самом высоком уровне было заявлено, что грядут политические реформы. Президент Касым-Жомарт Токаев на заседании Мажилиса 11 января заявил о подготовке нового пакета политических реформ, который будет разработан на основе диалога с гражданским обществом и экспертами. Как обозначил пресс-секретарь президента Берик Уали, в этой связи глава государства планирует в середине марта выступить с обращением к нации, в котором будут обозначены ключевые направления реформ и первоочередные меры, направленные на политическую трансформацию казахстанского общества.
Мы попросили порассуждать на эту тему известного казахстанского политического аналитика Максима Казначеева.
- Если бы вас пригласили поучаствовать в формировании пакета анонсированных политических реформ, на чем бы вы предложили сосредоточиться в первую очередь?
- Есть большой риск, что власти опоздали с анонсированием пакета политических реформ. Разбалансировка социально-экономических процессов стала слишком очевидна. И, возможно, у Акорды уже нет запаса времени на политическое реформирование. Дело в том, что любые трансформации политической системы не приведут к мгновенному результату – позитивный эффект будет накапливаться постепенно, в течение определенного времени. Но вот этого времени у нас сейчас как раз и нет.
В целом, процесс политического реформирования должен дать ответ на ряд важнейших внутриполитических вызовов:
- восстановить каналы обратной связи с обществом, преодолеть разрыв между населением и государственным аппаратом;
- обеспечить конкурентность политического процесса, а соответственно – более качественную стабилизацию и балансировку административной вертикали;
- критически оценить существующие планы и программы развития страны;
- привнести дополнительную субъектность в процессы взаимодействия Казахстана с внешним миром.
При этом ключевое значение во всем блоке политических реформ имеет выборное законодательство. Мы не можем обеспечить функционирование каналов обратной связи между государством и обществом без прозрачности избирательного процесса.
Власти должны упростить процедуру регистрации политических партий, восстановить институт самовыдвижения кандидатов. Снять ряд явно завышенных требований – таких, например, как обязательный опыт госслужбы для кандидатов на пост президента.
Все остальные направления политического реформирования в сложившейся на сегодня ситуации могут и подождать. Основной фокус внимания власти сегодня должен быть обращен на социальную проблематику и восстановление экономического роста.
В среднесрочной перспективе власти необходимо перехватить политическую инициативу у контрэлит. Сейчас Акорда всегда «отстает на один шаг», реагирует на ухудшение ситуации постфактум. Сильно хромает прогнозирование динамики социальных и трудовых конфликтов, будущих точек дестабилизации. Все эти недочеты и приводят к тому, что власть работает в режиме «пожарной команды», не имеет резерва времени и ресурсов для решения стратегических задач.
- Что необходимо сделать, чтобы в наших условиях понятие «гражданское общество» стало категорией реального порядка?
- Сейчас страна стоит перед необходимостью внутриполитического реформирования, но сохраняется проблема «человеческого фактора» – естественное сопротивление бюрократической среды изменениям. Все дело в том, что политические реформы будут радикально менять принципы работы бюрократии, административного аппарата. Работать в демократическом ключе современные казахстанские чиновники не умеют, а, следовательно, демократизация будет угрожать общей управляемости страны, что выступит для власти дополнительным аргументом против политического реформирования. Преодолеть это естественное сопротивление и могло бы гражданское общество.
Структуры гражданского общества должны иметь инструменты воздействия на власть, только в таком случае они будут влиятельными. В последние годы появилось много инструментов воздействия – различные общественные советы, «бюджеты участия» акиматов, тот же Национальный совет общественного доверия, – но везде есть один нюанс. К работе этих структур допускаются только «удобные» гражданские активисты и организации, то есть те, которые заведомо не будут критиковать и задавать неудобные вопросы.
Но, с другой стороны, мы должны иметь представление об источниках финансирования этого «гражданского общества», конечных бенефициарах тех решений, которые будет лоббировать неправительственный сектор. Можем ли мы рассматривать в качестве независимых структуры, имеющие финансирование из-за рубежа?
Можно обратиться к опыту США, где гражданский сектор очень развит, но имеются жесткие ограничения на иностранное финансирование. Думаю, эти принципы и ограничения на иностранное финансирование гражданского сектора могут быть приняты и в Казахстане.
Перспективным могло бы стать «доведение до ума» законодательства о лоббизме и лоббистской деятельности. Данный механизм мог бы упростить процедуру разграничения деятельности некоммерческого сектора и крупных финансово-промышленных групп, снять часть подозрений с гражданского сектора в отстаивании интересов олигархии.
- Январская трагедия показала, что власть, уничтожив в свое время всякие зачатки оппозиции, фактически подпилила сук, на котором сидела, породив тем самым неуправляемый народный бунт. С чего теперь надо бы начать, чтобы в обществе появилась реальная, цивилизованная и дееспособная оппозиция?
- Я сильно сомневаюсь, что в контексте январских событий мы можем говорить о «неуправляемом народном бунте». Был конфликт элит, в котором одна из сторон решила применить «уличные технологии», но, не рассчитав всех обстоятельств, проиграла. Сейчас начинается поиск точек компромисса на новом качественном уровне.
Как можно судить по действиям власти, выбор будет сделан в пользу увеличения партийных структур самого разного спектра. Фактически, у каждой финансово-промышленной группы появится своя общественно-политическая надстройка. В итоге мы получим 15-20 партийных структур, над которыми будет парить «внепартийный» президент. Нужно признать, что данный сценарий – это откат на 15-20 лет назад.
Формирование политической оппозиции обычно происходит в ситуации, когда в публичном политическом пространстве существует несколько игроков, обладающих политической субъектностью. Необходимо отметить, что объективные предпосылки для формирования новой оппозиции в стране есть:
- публичное политическое представительство имеют не все внутриэлитные группы;
- растет радикализация протестных настроений;
- практически полностью исчез сегмент конструктивной оппозиции.
При этом потенциал существующих оппозиционных структур очень ограничен. Уровень доверия оппозиционным партиям, уровень узнаваемости оппозиционных лидеров остаются критически низкими. В идеологическом отношении существующая оппозиция отличается эклектизмом и популизмом.
Также необходимо отметить и негативную роль, которую сыграла власть в ограничении оппозиционной деятельности: проведена работа по блокированию консолидационных усилий оппозиции, активно используются фейк-партии и псевдолидеры для фрагментации протестных сегментов электората.
В результате оппозиционная деятельность лишилась лидеров, депрофессионализировалась, оказалась выдавлена в виртуальное пространство социальных сетей. В итоге были повышены риски возникновения стихийных акций протеста, которыми не могут управлять ни власть, ни контрэлиты.
- Понятно, что реальная политическая жизнь возможна только при наличии соответствующей политической культуры общества, а с ней у нас большие проблемы (и январские события выпукло высветили это). В каком направлении нам следует двигаться, чтобы изменить ситуацию в этом смысле?
- Политическая система способна воздействовать на общественное сознание, глубинные массовые настроения. Однако механизм этого воздействия не административно-бюрократический, а социально-поведенческий.
Политическая элита в любой стране задает стандарты поведения, которые копируются нижестоящими социальными стратами. Если политическая элита демонстрирует поведение, отличающееся от собственных деклараций, то общество будет копировать именно поведение, а не следовать декларациям. Воспитание политической культуры необходимо начинать с простых шагов. Повторюсь, что власть должна реанимировать доверие к избирательной системе.
Если Акорда действительно желает модернизировать политическое сознание, то должна начать с собственной модернизации. Должна уходить от архаики доиндустриальных политических систем, на деле бороться с коррупцией и клановостью бюрократии, сращиванием бюрократии и бизнеса и тому подобными вещами. Только закладывая новые модели поведения элиты, Акорда может рассчитывать на постепенную трансформацию политической культуры.
Второе важное направление повышения политической культуры – постепенное «втягивание» простых граждан в работу самых простых общественных организаций – тех же ОСИ, например. В сельской местности уже заработала система выборов акимов – тоже аналог системы поиска общественного компромисса. Участвуя в работе подобных общественных структур, население и будет проходить «школу политической культуры».
- Все годы суверенной истории над нами довлела формула «сначала экономика, а потом политика», которая, судя по всему, была излишне догматизирована, в результате чего мы имеем то, что имеем. Что можно было бы предложить в качестве альтернативной формулы?
- Традиционно Казахстан придерживался линии на форсированное реформирование экономического блока при стремлении поддерживать стабильность внутриполитических процессов.
В результате сформировался определенный парадокс – страна имеет достаточно развитые экономические институты. Но качество внутриполитических процессов не соответствует уровню других сфер общественной жизни. В результате перед страной возникли риски внутриполитического характера. Социальные разломы и были использованы внутренними игроками для оказания давления на Казахстан.
Сейчас мы вступаем в сложный период, который будет разбивать и обесценивать все формулы. Скорее всего, все существующие либерально-демократические рецепты также не будут работать. Во всяком случае, опыт западных стран показывает, что демократия не является гарантией того, что во власть не пройдут политики-популисты.
Кроме того, мы не должны забывать о риске «забалтывания проблем», ситуации, в которой идеологема «Нового Казахстана» так и останется отвлеченной абстракцией. Вероятность такого развития событий весьма высока.
Упор в информационно-идеологической работе на постоянное генерирование все новых и новых идеологических конструктов должен быть пересмотрен. Более того, настоятельно необходимо провести ревизию всего того, что уже было продекларировано и не реализовано.
На будущее необходимо вводить более определенный хронологический горизонт для решения задач политического развития, более детально определять конечные индикаторы предлагаемых программ и стратегий. В противном случае Акорда продолжит дискредитировать сама себя заведомо нереализуемыми прожектами.
После январских событий на самом высоком уровне было заявлено, что грядут политические реформы. Президент Касым-Жомарт Токаев на заседании Мажилиса 11 января заявил о подготовке нового пакета политических реформ, который будет разработан на основе диалога с гражданским обществом и экспертами. Как обозначил пресс-секретарь президента Берик Уали, в этой связи глава государства планирует в середине марта выступить с обращением к нации, в котором будут обозначены ключевые направления реформ и первоочередные меры, направленные на политическую трансформацию казахстанского общества.