О том, почему каспийская Конвенция не подписана после 17 лет переговоров, а также о роли внешних игроков в регионе в интервью РИА Новости рассказал спецпредставитель президента России по вопросам делимитации и демаркации границ России со странами СНГ посол по особым поручениям МИД России Игорь Братчиков.
— По итогам очередного раунда пятисторонних переговоров по правовому статусу Каспийского моря, только что прошедшего в Москве, было объявлено о проведении в России в 2014 году Четвертого каспийского саммита. Еще недавно его перспективы казались весьма туманными. На переговорах произошел прорыв, и в следующем году мы станем свидетелями подписания каспийской Конвенции, работа над которой идет вот уже более 17 лет?
— Выйти на подписание Конвенции в Астрахани, а президенты имеют в виду встретиться именно там, мы вряд ли сможем. Но, думаю, вполне реально ставить перед собой задачу зафиксировать в итоговых документах саммита принципы, на основе которых пять прибрежных государств будут осуществлять совместное управление этим уникальным водоемом. По сути, эти во многом уже согласованные правила поведения на Каспии будут отражать основное содержание Конвенции о новом правовом статусе моря, работа над которой получит дополнительный импульс. Кроме того, предстоит окончательно условиться о делимитации каспийской акватории и создании действенного механизма защиты бесценного осетрового стада. Поручения на этот счет были даны на прошлом саммите в Баку. И главы государств ожидают доклад об их выполнении.
— Ранее Россия выступала против делимитации водных пространств за сохранение "каспийской воды" в общем пользовании прибрежных стран. С чем связано изменение нашей позиции?
— Действующие советско-иранские договоры 1921 и 1940 годов предусматривают свободу судоходства по всей акватории моря и исключительное право на рыболовство для прибрежного государства в 10-мильной зоне от его побережья. Мы по-прежнему выступаем за сохранение большей части водной толщи Каспия в общем пользовании сторон. Однако с практической точки зрения установление "национальных морских поясов" отвечает интересам осуществления прибрежными государствами ряда необходимых функций в водоеме. Россия проявила гибкость, пошла навстречу партнерам. Конкретные параметры делимитации, в том числе методика установления исходных линий, от которых и будет отмеряться ширина "национальных поясов", сегодня являются предметом обсуждения.
— Что, по вашему мнению, препятствует заключению Конвенции? В чем суть имеющихся разногласий?
— Работа над Конвенцией — процесс комплексный, многогранный, касающийся жизненно важных интересов прикаспийских стран. Не случайно "переговорные команды" включают в себя представителей различных министерств и ведомств, а директивы делегациям утверждаются на высшем государственном уровне. Будущая Конвенция призвана подвести прочную международно-правовую базу под самые разные сферы жизнедеятельности и взаимодействия пятерки каспийских стран. Любая формулировка требует скрупулезной экспертизы, вдумчивого анализа, подчас весьма "вязкой" дискуссии в пятистороннем формате, прежде чем ее можно считать согласованной. Так что нет ничего удивительного в том, что переговоры продолжаются, как вы верно заметили, уже 17 лет. Что же касается сути сохраняющихся разногласий, то позвольте мне в эту тему не углубляться. Мы условились соблюдать конфиденциальность. И это выдерживаемое правило позволяет переговорщикам не тратить силы на публичную полемику, сосредотачиваться на главном — поиске компромисса и выходе на консенсус. Как показывает практика, такая линия поведения себя оправдывает.
— США открыто заявляют о своих интересах на Каспии. Этот регион официально отнесен к зоне ответственности европейского командования ВС США. Некоторые наблюдатели не исключают появление американских военных баз на море. Что вы можете сказать по этому поводу?
— Россия исходит из того, что все ключевые вопросы на Каспии должны решаться только в рамках "каспийской пятерки". Только прибрежные государства обладают суверенными правами на это море. Этот императив закреплен в итоговой Декларации Второго каспийского саммита 2007 года. Попытки внерегиональных сил интернационализировать каспийскую тематику, вмешиваться в решение вопросов, ответственность за которые лежит исключительно на прибрежных странах, не говоря уже о том, чтобы внедряться на Каспий в военном отношении, неприемлемы. Насколько я понимаю, такова общая позиция всех каспийцев. Это, во-первых.
А, во-вторых, в регионе сложился определенный баланс сил. Его преднамеренная "раскачка" приведет к дестабилизации обстановки, росту конфликтного потенциала, снижению уровня безопасности, что, уверен, не в интересах ни одного из каспийских государств.
— Представители Евросоюза объясняют интерес к региону Каспия своими экономическими потребностями, в частности, необходимостью диверсифицировать источники поставок углеводородов. Как выглядит ситуация с проектом транскаспийского газопровода (ТКГ), активно лоббируемым ЕС?
— Политика Брюсселя в отношении ТКГ подчинена одной, причем политической, цели, и она без стеснения декларируется: потеснить Россию на европейском рынке природного газа за счет привлечения на него Туркменистана. Если даже на секунду закрыть глаза на навязчивое, граничащее с бесцеремонностью, поведение европейских коллег, всеми силами старающихся связать Туркменбаши и Баку газовой трубой, что опять же является вмешательством во внутрикаспийские дела, то не принимать во внимание экологические факторы было бы безрассудно и губительно. О сложной сейсмологической обстановке в потенциальном районе прокладки ТКГ писали не только российские, но и международные эксперты. Последствия любой аварии были бы катастрофичны для крайне чувствительной экосистемы Каспия. При этом преодолевать их в случае беды придется как раз не европейцам или американцам, а всем прибрежным государствам. Отсюда напрашивается совершенно логичный вывод: решение о прокладке магистральных трубопроводов по дну моря должны приниматься на основе результатов тщательной экологической экспертизы, подлежащих обсуждению и утверждению всеми государствами "каспийской пятерки".
