Важнейший документ российско-китайских переговоров на высшем уровне 8 мая с.г. – совместное заявление «О сотрудничестве по сопряжению строительства Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и экономического пояса проекта «Шелковый путь». Этот комплексный проект предусматривает создание обширной, с участием около 20 государств, зоны свободной торговли и взаиморасчетов в нацвалютах. Достаточно сказать, что ее удельный вес в общемировом ВВП и золотовалютных резервах превысит соответственно 25% и 30%.
Как заявил В. Путин, «сопряжение проектов ЕАЭС и «Шелкового пути» означает выход на новый уровень партнерства и, по сути, подразумевает общее экономическое пространство на континенте. Проекты ЕАЭС и "Шелкового пути" могут гармонично дополнять друг друга».
Напомним, что проект «Шелкового пути» (ШП), впервые выдвинутый Китаем еще в начале 2000-х, предусматривает создание единого финансово-экономического пространства с участием России, Монголии, стран Центральной Азии, Закавказья, а в перспективе – и Ирана, Афганистана, Пакистана, Турции, Белоруссии, Молдавии и Украины. Своего рода кредитно-инвестиционным подспорьем комплексного проекта ШП–ЕАЭС станет инициированный Китаем Азиатский банк инфраструктурных инвестиций. Кстати, за последние 5 лет производственные капиталовложения Китая во всех упомянутых странах увеличились в целом более чем на четверть. И продолжают расти.
Основные интеграционные задачи ЕАЭС и ШП весьма схожи, вдобавок почти все эти страны граничат друг с другом. И именно через них проходят действующие и планируются новые евроазиатские транзитные коридоры. Словом, налицо базовые факторы евразийско-тихоокеанской интеграции.
Что же касается использования нацвалют во взаиморасчетах, заметим, что за январь-апрель с.г. их доля в расчетах между РФ и КНР возросла на 10%. А в расчетах КНР с другими странами формируемого блока – более чем на 15%. Между тем в этом обширном регионе именно китайский юань является валютой с максимальной платежно-покупательной способностью. Поэтому, по мнению многих экспертов, не исключено, что валюты ряда стран блока ШП–ЕАЭС будут вскоре привязаны к курсу китайской валюты. Что возможно, прежде всего, в том случае, если эти страны откажутся от долларовых котировок своих внешнеторговых товаров. А это, в свою очередь, вопрос внутри- и внешнеэкономической политики тех же стран.
По оценке аналитического агентства FTimes РФ, Китай по сути предложил «создать экономический коридор с Россией и Монголией, который соединит китайский экономический пояс «Шелкового пути» с российским трансконтинентальным железнодорожным планом и монгольской дорожной программой. Но всё-таки создание экономического пояса «Шелкового пути» может вызвать опасения, что новые китайские инфраструктурные и транспортные проекты будут конкурировать с Транссибирской железной дорогой». Однако участвующие в комплексном проекте страны «могут договариваться друг с другом и обдумывать новые стратегии, которые могли бы ослабить конфликт интересов. При этом экономическая интеграция в рамках ЕАЭС не противоречит экономическому поясу «Шелкового пути». Комплексный проект (состыковка ШП–ЕАЭС. – А.Ч.) направлен на развитие инфраструктуры сетей и связи, продвижения торговли и инвестиций, активизацию экономического и финансового сотрудничества».
Нелишне отметить, что в рамках ШП Китай уже имеет соглашения о свободной торговле (или о зонах свободной торговли) и о развитии нацвалютных взаиморасчетов почти со всеми соседними странами. В том числе со всеми странами Юго-Восточной Азии, Австралией, Новой Зеландией, Южной Кореей, с рядом тихоокеанских стран Латинской Америки. Россия и ЕАЭС, в свою очередь, вскоре подпишут аналогичные соглашения со многими из тех же государств. Таким образом, проект ШП–ЕАЭС – если говорить о более широком контексте – позволит сформировать весьма обширный «плацдарм» равноправных межгосударственных экономических взаимосвязей.
Кстати, схожий проект выдвигался Китаем и Монголией на рубеже 1940-1950 гг. Стимулом здесь стали создание в январе 1949 г. Совета экономической взаимопомощи (в составе СССР и семи восточноевропейских соцстран; в 1949-1950 гг. в СЭВ вступили также ГДР и Албания) и победа социалистической революции в Китае осенью того же года. Проекты Пекина и Улан-Батора предусматривали включение КНР, Монголии и СССР, а также Северного Вьетнама и КНДР в дальневосточное торговое, затем в интеграционное объединение, которое должно было подписать сперва торговый, а затем интеграционный договор с СЭВ.
По имеющимся данным, этот проект обсуждался руководителем Монголии маршалом Х. Чойбалсаном с И.В. Сталиным в конце декабря 1949 г. Схожую идею на переговорах со Сталиным примерно в то же время высказал руководитель Китая Мао Цзэдун.
Советское руководство, одобрив такие инициативы, предложило состыковать эти проекты и на совещаниях с другими странами СЭВа доработать весь проект. Эти консультации начались весной 1951 г., а к весне 1953-го планировалось создать Совет по развитию экономического сотрудничества в составе СССР, КНР, Монголии, КНДР и ДРВ. И в том же году намечалось подписать долгосрочный торговый договор СЭВ с формируемым Советом. Но помешали тому многие факторы 1950-1953 гг., а именно – начало войны в Корее, усиление военных действий во Вьетнаме (Франция стремилась восстановить колониальный статус всего Вьетнама), внезапная кончина Чойбалсана, а затем Сталина.
Проект «Шелковый путь» стал, можно сказать, предшественником и Таможенного союза, и его преемника – ЕАЭС. Точнее сказать, Китай тщательно выстраивал торговую, а затем и общеэкономическую интеграционную систему с соседними и другими странами еще с начала 1990-х. В примыкающем к нему регионе КНР удалось сформировать «пояс» дружественных стран – экономических партнеров. Этот комплексный опыт наверняка был использован при создании Таможенного союза, а затем и ЕАЭС.
Россия граничит не только со странами ЕАЭС и другими дружественными странами (Абхазия, Южная Осетия), но и с теми постсоветскими государствами, которые участвуют в принципиально иных, можно сказать, прозападных политико-экономических объединениях и проектах (страны Балтии, Украина, Грузия; Азербайджан пока проводит линию на «равноудаленность» от прозападных проектов и от ЕАЭС). Поэтому резонно предположить, что успешная комплексная состыковка проектов «Шелкового пути» и ЕАЭС окажет – уже по географическим причинам – существенное притягательное влияние на внешнеэкономическую политику стран экс-СССР, пока не участвующих в этой состыковке.
