Патриарх Кирилл в ходе Всемирного фестиваля молодежи 3 марта заявил, что мигранты должны находиться в стране только при условии уважения к ней и не образовывать национальные «гетто». Это четвертое по счету за последнее время высказывание главы Русской православной церкви не случайно и свидетельствует о том, что миграционная обстановка в стране является крайне непростой.
Обострение отношений коренного населения с мигрантами из южных республик бывшего СССР, наметившееся еще в период эпидемии COVID-19, явственно обозначилось с началом СВО на Украине. Не проходит недели, в течение которой мигранты из среднеазиатских или кавказских стран СНГ не отметились бы в России очередным криминальным инцидентом, массовой дракой или конфликтом с местными жителями. В условиях военного времени такие инциденты воспринимаются общественным мнением крайне болезненно. Эта реакция усиливается разницей в восприятии СВО, которая для значительной части народов азиатской части СНГ, в отличие от большинства населения России, «своей» не является, а в некоторых из них общественное мнение занимает отчетливо выраженную проукраинскую позицию. На бытовом уровне это не может не выливаться в различного рода конфликтные ситуации.
По миграционным проблемам в последнее время с тревогой высказывался не только патриарх Кирилл. Так, глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин неоднократно говорил о том, что процессы миграции являются одним из факторов роста социальной напряженности, а также возникновения конфликтов на этнической и религиозной почве, а кроме того, в миграционных потоках высока вероятность проникновения в страну членов террористических организаций.
Корни конфликтов во многом лежат в области мировосприятия и менталитета, которые провоцируются на бытовое поведение и отношения с местным населением. Именно они и лежат в основе большинства конфликтных ситуаций. Дело в том, что тот миграционный поток, с которым в настоящее время сталкивается Россия и страны ЕС, заметно отличается от миграции XVIII – первой половины XX вв. в США, на базе которой и было сформулировано большинство существующих ныне социологических концепций миграции. На территорию Штатов в массе своей переселялось европейское христианское население, которое изначально было ориентировано на интеграцию в очень похожее на него по этноконфессиональному составу американское общество. Поскольку европейцы адаптировались к жизни в европейском же обществе, только перебравшемся за океан, особых сложностей при это не возникало, и процесс интеграции протекал достаточно спокойно.
Конечно, без проблем при этом не обходилось. Сами европейские общества были очень разные, отличаясь не только по этнонациональному составу, но и по вероисповеданию. Так, массовая иммиграция ирландцев в Северную Америку в ходе «великого голода» середины XIX в. и резкой рост ирландского населения на восточном побережье США вызвал рост ненависти к ним со стороны пуританского населения северо-восточных штатов. В Бостоне, например, можно было увидеть надписи, вроде такой: «Ирландцам за работой не обращаться».
Тем не менее через некоторое время проблема интеграции ирландцев отошла на второй план. Тем более что ирландцы были не единственным католическим народом, который начал активно переселяться в США. Вскоре к ним присоединились итальянцы, поляки и целый ряд других этносов. О том, что особых проблем с интеграцией в американское общество у ирландцев не возникло, свидетельствует тот факт, что их потомками являются семьи Кеннеди и Фордов.
В России же современная миграционная ситуация складывается по-иному. Население мусульманских стран СНГ, которое массово едет к нам на заработки, а в последнее время все более активно получает российские паспорта, в значительной своей части настроено вовсе не на интеграцию и тем более не на ассимиляцию, а на изменение этнокультурной среды «под себя». Об этом красноречиво свидетельствуют скандальные результаты опроса, обнародованные в конце сентября прошлого года руководителем Федерального агентства по делам национальностей (ФАДН) Игорем Бариновым. Значение этого опроса тем выше, что полевые исследования в среде самих мигрантов довольно редки, в том числе из-за языкового барьера, в связи с чем российские социологи предпочитают изучать отношение к ним местного населения.
Опрос проводился в сентябре – декабре 2022 года, уже после начала СВО. В ходе его проведения было опрошено 4 тыс. граждан Киргизии, Таджикистана, Узбекистана, Туркменистана и Казахстана, то есть всех пяти стран Средней Азии. И хотя соотношение выходцев из разных стран в структуре выборки ФАНД не сообщил, охват граждан всех государств этого региона выгодно отличает этот опрос от других исследований, ориентированных, как правило, на выходцев из генерирующих большую часть трудовых мигрантов Узбекистана, Таджикистана и Киргизии. Проводился опрос методом очного анкетирования в местах наибольшей концентрации мигрантов – на стройках, в миграционных центрах, рынках и т. п. на русском языке, а в случае непонимания – на родном языке мигрантов. Погрешность для опросов такого типа не рассчитывается, поскольку генеральная совокупность (численность находящихся в России мигрантов, их состав по полу, возрасту и т. п.) исследователям не известна.
На вопрос: «Насколько нужным вы считаете в месте вашего пребывания чтить нормы и традиции поведения, принятые в вашей национальной культуре, в вашей родной стране, даже если они противоречат нормам и традициям местного населения?» 44,8% респондентов ответили, что считают это «нужным и важным», а 41,7% заявили, что необходимо «руководствоваться правилами общежития в российском обществе». Еще 13,5% ответить затруднились. То есть мигранты в этом вопросе раскололись надвое, причем большая их часть, близкая к половине, считает соблюдение своих норм и традиций более важным, чем культурную адаптацию в России.
Никакой интеграции в принимающее общество такая позиция не предполагает. Напротив, она ориентирована на привнесение в него тех культурных норм и традиций, которые были приняты на родине, причем даже в том случае, если коренному населению они не нравятся.
Некоторые эксперты выражали сомнения в справедливости такой постановки вопроса, которая подразумевает в том числе любовь к своей, национальной культуре, а не только сравнение ее с культурой принимающего общества. Однако, эти сомнения полностью развеиваются распределением ответов на вопрос: «Как вы относитесь к тому, что часть мусульманского населения на территории вашего региона чаще отдает предпочтение нормам шариата и стремится жить по ним, а не по нормам светского законодательства, законодательства РФ?» Поддержали такую позицию 43,6% опрошенных, против нее высказались 35,9%, а затруднение этот вопрос вызвал у каждого пятого респондента.
Нетрудно заметить, что доля сторонников шариата практически совпала с удельным весом предпочитающих соблюдать свои национальные традиции в ответах на первый вопрос, а число выступающих против этого оказалось даже чуть меньше сторонников соблюдения российских норм.
Значительная часть мигрантов занимает еще более радикальную позицию. На вопрос «Готовы ли вы принимать участие в протестах, чтобы отстаивать возможность жить в Российской Федерации по нормам шариата, в соответствии со своими нормами и традициями?» 66,6% респондентов ответили отрицательно, а 24,1% – положительно. Доля готовых участвовать в протестных акциях, не связанных с шариатом, оказалась чуть меньше.
На вопрос «Готовы ли вы принимать участие в незаконных (несанкционированных) политических акциях, митингах, чтобы защищать свои права и убеждения?» отрицательно ответили почти 80% опрошенных, а положительно – 15,3%. То есть шариат для мигрантов представляет большую ценность, чем акции в защиту своих прав и убеждений, которые в такой постановке вопроса напрямую с ним не связаны.
В целом же долю радикально настроенных мигрантов по итогам этого опроса можно оценить в 1/6 – 1/4 от их общей численности и примерно в 1/2 – от настаивающих на соблюдении собственных, а не местных традиций и норм.
При таких настроениях ожидать от мигрантов интеграции в российское общество не стоит. По мере роста своей численности они предпочтут формировать в России собственную этноконфессиональную среду, в которой будут чувствовать себя гораздо более комфортно. С коренным населением РФ это этнокультурное пространство будет почти не связано.
Кому не понятно, что это приведет к фрагментации регионов наибольшей концентрации мигрантов на изолированные друг от друга социальные группы и естественному росту напряженности в отношениях с коренным населением.
