Среди многочисленных пленумов ЦК Компартии Казахстана особняком стоит тот, что прошёл в середине марта 1987-го. Созванный вскоре после трагедии Желтоксана, он проходил на фоне серьёзных обвинений, выдвинутых против Динмухамеда Кунаева и его ближайшего окружения, в условиях внутренних междоусобиц во властных структурах республики. С трибуны пленума выплеснулись накопившиеся претензии и обиды представителей партийной верхушки друг к другу, а также к прежнему руководству Казахской ССР.
«Нарушители ленинских принципов»
На обсуждение был вынесен вопрос «О задачах республиканской партийной организации по выполнению решений январского (1987 г.) пленума ЦК КПСС «О перестройке и кадровой политике партии». С докладом бюро ЦК выступил его первый секретарь Геннадий Колбин. Он привёл многочисленные факты злоупотреблений, допущенных руководителями партийных и государственных органов, особо остановившись на ближнем круге Кунаева – бывшем первом секретаре Алма-Атинского и Чимкентского обкомов Асанбае Аскарове, бывшем управляющем делами ЦК Андрее Статенине, бывшем помощнике первого секретаря ЦК Дюйсетае Бекежанове… А ещё, по словам Колбина, в Казахстане обычными явлениями стали протекционизм, землячество, блат, коррупция и т.д.
Впрочем, нас больше интересует то, что говорили партийцы, много лет проработавшие в республике. Почин положил первый секретарь Алма-Атинского обкома Марат Мендыбаев, входивший в число 11 членов бюро ЦК. Он заявил, что под руководством его предшественников Асанбая Аскарова, а затем и Кенеса Аухадиева, при молчаливом согласии, а порой и прямой поддержке со стороны руководства ЦК Компартии Казахстана грубо нарушались ленинские принципы в кадровой политике: «вместо интернационального, классового подхода насаждались подбор и расстановка кадров по родоплеменным признакам». После чего пожаловался, что избавление от скомпрометировавших себя работников давалось крайне нелегко, поскольку приходилось делать это вопреки воле руководства ЦК, а нередко даже при явном сопротивлении Кунаева и его окружения.
Отдельно Мендыбаев остановился на игнорировании высокопоставленными членами партии морально-этических норм и принципов социальной справедливости. В частности, он привёл такой факт. За предыдущие три года по внеконкурсному набору в ведущие вузы Москвы, Ленинграда было направлено 109 алма-атинских студентов, из которых 49 – дети партийных, советских работников, руководителей предприятий, 34 – сыновья и дочери деятелей науки, преподавателей вузов, и лишь 18 – из семей рабочих. Например, Георгий Шулико, занимая пост второго секретаря обкома (в 1985-м он возглавил Алма-Атинский горком партии) и злоупотребив служебным положением, выхлопотал для своей дочери направление по внеконкурсному отбору в Московский государственный университет, но та, провалив первую же сессию, была вынуждена вернуться обратно.
Досталось всем
Самым жёстким стало выступление Еркина Ауельбекова. Он прошёлся и по Кунаеву, и по бывшему второму секретарю ЦК Олегу Мирошхину, и по действующему председателю Совета министров Нурсултану Назарбаеву. Например, Кунаев, по его словам, почти десять лет не был в Кзыл-Ординской области (тогда как в соседнюю, Чимкентскую, наведывался постоянно, особенно в период, когда ею руководил Аскаров). Также он заявил: «Быть может, самая большая вина Кунаева и его приспешников заключалась в разделении единого казахского народа на «южных» и «северных», возвеличивании одной его части и принижении другой, насаждении национализма».
С Мирошхина руководитель Кзыл-Ординской области призвал спросить «за беспринципность в кадровой политике, за лакейскую исполнительность». А относительно главы правительства Ауельбеков высказался так: «Будучи несколько лет секретарем ЦК, а затем председателем Совмина, т. Назарбаев не проявлял принципиальности, мужества, чтобы не допускать негативных явлений в республике. Не это ли причина того, что он рос по службе быстро, как на дрожжах?».
Впрочем, Ауельбеков признал, что ему и другим первым секретарям обкомов тоже не хватало мужества прямо говорить о происходившем в Казахстане. После чего как бы в оправдание заметил: «Но, с другой стороны, было нелегко. Даже на 16-м съезде после моего выступления, которое, все, наверное, помнят, был «выстрел дуплетом», сделанный товарищами Машуровым и Сулейменовым. Они выбросили свои подготовленные выступления и за ночь сделали новые».
Имелась в виду пикировка, случившаяся годом ранее, в феврале 1986-го, на съезде Компартии Казахстана. Тогда Ауельбеков подверг резкой критике Кунаева (его выступление, как писал позже Заманбек Нуркадилов, ошеломило всех собравшихся во Дворце Ленина), а назавтра получил «ответку» от первого секретаря Алакольского райкома Азата Машурова и председателя правления Союза писателей республики Олжаса Сулейменова. Примечательно, что Куаныш Султанов, в начале 1986-го возглавлявший ключевой в ЦК отдел организационно-партийной работы, а после прихода Колбина «сосланный» в Карагандинский обком секретарём, с трибуны пленума признал, что действительно у него был разговор с Машуровым по этому поводу. «Да, здесь я оступился, не смог своевременно подняться на должный уровень политической зрелости», – покаялся Султанов. Правда, потом добавил: «Но я же не заставлял Машурова под дулом пистолета».
Попытки дискредитации
«Подковёрная борьба» между ближним кругом Кунаева и Ауельбековым, который, в отличие от Назарбаева, Султанова и многих других, не был выдвиженцем Димаша Ахмедовича, похоже, началась ещё до 16-го съезда. На такой вывод наталкивает выступление Оразбека Куанышева, который, так уж сложилось, дважды становился преемником Ауельбекова – на посту главы сначала Кокчетавского, а потом Тургайского обкомов. При этом вместе они никогда не работали: один родился и ранее двигался по карьерной лестнице в Целиноградской области, а другой – в Северо-Казахстанской.
Так вот, Куанышев на пленуме заявил, что в отношении неугодных для бывшего руководства ЦК лиц проводилась работа с целью их дискредитации. И привёл пример. В ноябре 1985-го, за три месяца до съезда, Бекежанов в телефонном разговоре сказал, что ему, Куанышеву, необходимо написать в ЦК информацию о негативной стороне деятельности Ауельбекова в бытность его первым секретарём Кокчетавского и Тургайского обкомов. Помощник и «правая рука» Кунаева предложил, в частности, сделать акцент на грубость, которую тот проявлял к подчинённым и сослуживцам, а также на «перетаскивании кадров» из области в область (сейчас это называется командными перемещениями, и Ауельбеков действительно прибегал к такой практике).
Позже с аналогичным предложением позвонил и Султанов. Во время приезда в столицу республики Куанышев зашёл к нему, тогда главному «орговику» в ЦК, и сообщил, что не может выполнить просьбу его и Бекежанова, поскольку никогда не работал в одной парторганизации с Ауельбековым. «Думаю, это делалось не без ведома Кунаева», - отметил в своём выступлении Куанышев.
Последнее замечание – это только предположение, но всё остальное Куанышев вряд ли придумал. Возникает вопрос: зачем плелись такие интриги? Видимо, окружение первого секретаря ЦК опасалось Ауельбекова, который, хотя и руководил вроде бы далеко не самыми значимыми областями, успел наработать серьёзный политический вес. Например, он был одним из шести членов ЦК КПСС от Казахстана, причём по стажу пребывания в нём уступал только Кунаеву, – Ауельбекова избрали в 1976-м, когда ему было 45. Кроме него, нашу республику там представляли лишь ещё два первых секретаря обкомов: один возглавлял столичную область, второй – главную целинную. То есть, двое последних входили в состав ЦК КПСС, скорее, по должности, тогда как Ауельбеков – вне зависимости от занимаемого поста: он сохранял этот статус, находясь во главе трёх разных областей.
Иными словами, просто так скомпрометировать его было непросто. Скажем, предъявить ему обвинения в злоупотреблениях, в коррупции не представлялось возможным, поскольку все знали, что он, по меркам советской номенклатуры, почти аскет. Поэтому, видимо, и решили зайти с другой стороны. Следует добавить: на 16-м съезде Кунаев и в самом деле прошёлся по Ауельбекову (кстати, кроме последнего, в докладе Кунаева были названы лишь ещё два первых секретаря обкомов), заявив, что тот «путает грубость с требовательностью, увлекается администрированием». А уже потом неожиданно для себя услышал ответные резкие слова в свой адрес.
И обвинения, и покаяние
Но вернёмся к пленуму. Султанов оказался единственным из просто секретарей обкомов, кому предоставили слово. Это обстоятельство, плюс тот факт, что ранее уже выступил его непосредственный начальник (первый секретарь Карагандинского обкома Валерий Локотунин), а также сама речь – какая-то скомканная, с перескакиванием одной темы на другую, то есть явно заранее не подготовленная – наталкивают на вывод, что он не собирался выходить на трибуну. Однако, видимо, после обвинений, прозвучавших из уст Куанышева, решил ответить.
Он попенял Куанышеву за то, что тот «провёл свадьбу своего сына в так называемой резиденции облисполкома, мобилизовав группу машин и заплатив деньги через полтора месяца». Высказался Султанов и в отношении Ауельбекова, обвинив его в протекционизме (на примере того самого командного перемещения из одной области в другую) и в ряде других прегрешений. Но в основном он пытался отвести от себя претензии по поводу того, что, будучи заведующим орготделом, продвигал бывших комсомольцев, работавших под его началом в ЦК ЛКСМ Казахстана, а также своих земляков из Талды-Курганской области, и заодно каялся в допущенных ошибках. При этом не преминул сообщить, что сам он «с 12 лет рос без отца, с матерью, которая всю жизнь проработала уборщицей».
Что касается Нурсултана Назарбаева, то он как глава правительства говорил в основном о проблемах экономики. Но не обошёл стороной и тему, которую поднял годом ранее на 16-м съезде. Имеются в виду слова про Аскара Кунаева, родного брата Димаша Ахмедовича. На пленуме Назарбаев высказался более определённо: «И в ЦК, и сам его первый секретарь знали, что, находясь на посту президента Академии наук, А.Кунаев погряз в пьянстве, неделями не появлялся на работе, выдвигал и приближал академиков отнюдь не по заслугам. В институтах процветали приписки. 12 лет такого руководства довели казахстанскую науку, как говорится, до ручки».
Также председатель Совета министров заявил о том, что после съезда началась кампания по шельмованию его и секретаря ЦК по идеологии Закаша Камалиденова: «В ход пошли слухи, клевета, анонимки, организованные Бекежановым». А затем добавил: «После 16-го съезда Компартии республики в бюро ЦК сложилась ненормальная обстановка… Нарастание протекционизма, упоение властью, самовосхваление, нарушения законности, просчёты в интернациональном воспитании не могли не вызвать деформацию общественного сознания, прежде всего, неустойчивой части молодёжи. Всё это, на мой взгляд, явилось одной из причин всплеска негативных проявлений в Алма-Ате 17-18 декабря прошлого года».
Читая материалы того пленума, на котором вскрылись застарелые конфликты и интриги в высшем партийном руководстве Казахской ССР, поневоле приходишь к мысли: зная о них, центр, видимо, и принял решение доверить руководство республикой человеку со стороны. Решение, которое в итоге привело к трагическим последствиям…
